Мартин Миллар - Фракс. Том 2

Все состояние Демельзы, конечно же, после свадьбы перешло к барону, позволяя тому тратить бабки, как заблагорассудится. Я спрашиваю Гиримоса о грядущей свадьбе.

— Дело обещает быть великолепным. Сын Мабадоса и старшая дочь барона Возаноса. Возанос — один из состоятельнейших людей в стране. Не удивлюсь, если они наймут для свадебного пира лучших иностранных поваров.

Барон Гиримос явно предвкушает блюда, приготовленные элитой иноземных поваров. Не мудрено заметить, почему он является человеком таких внушительных объемов. Мне он нравится все больше и больше. К этому времени барон становится столь общительным, что нетрудно поднять тему самокатной повозки, убившей Алцетен.

— Печальное событие, — говорит барон. — Все еще не ясно, кто взял эту повозку.

— Ее украли?

— Да. Она исчезла из моей конюшни в ночь накануне происшествия. Не сомневаюсь, что с недобрыми целями. В Элате всегда так, когда надвигается состязание. В город наведывается множество проходимцев.

Когда мы вылезаем из погреба, собрание в самом разгаре. С учетом малообещающего начала оно проходит вполне приемлемо. Лисутарида сообщает властям о своих планах по сплочению чародеев, войск и правительств. Ласат и его омерзительный приспешник Чарий пытаются копать под нее, но я бы не сказал, что преуспевают. Лисутарида все еще находится в невыгодных условиях из-за непозволительного падения Турая, но в бою с ней происходило много случайностей, а ее репутация боевой волшебницы остается на высоте. Некоторые самсаринские армейские предводители видали ее в действии на последней войне с орками, когда были младшими офицерами, а она — подающей надежды молодой чародейкой. Собрание завершается, и все приходят к соглашению о переговорах через два дня с королем и несколькими иностранными послами, что должны прибыть в Элат к той поре.

— Я бы сказал, что твое положение все еще устойчиво, — говорю я Лисутариде после отбытия баронов. — Особенно, если эльфы тебя поддержат.

Лисутарида не спорит.

— Ты заметил, каким образом Ласат возражал против всего, что я сказала? Этот человек ненавидит меня, — волшебница хмурится. — Зачем ты сказал всем, что я охраняю новое оружие Арикдамиса, словно это самая важная вещь в мире?

— Пришлось что-то выдать, чтобы прикрыть тебя.

— Это так. Но я буду глупо выглядеть, коли это оружие не сработает. А где же сам Арикдамис?

— Исследует остатки своих погребов. Барон Гиримос обладает чудовищным аппетитом. Я пытался сдерживать его, но такое почти невозможно. А что это за генерал, который так явно заинтересовался Макри?

— Генерал Хемистос. Он руководит пехотными фалангами.

— Хемистос? Молодой центурион, который возглавил экспедицию к мосту Гацгара? — припоминаю я. Он отличался храбростью, восемнадцать или около того лет назад. Я не знал, что он стал генералом. — Оказывается, некоторые страны по заслугам воздают своим героям. Будь Турай таким же, я бы тоже стал генералом.

— Вне всяких сомнений, — говорит Лисутарида и отбрасывает длинные каштановые волосы со лба. Она глазеет на свой серебряный браслет с камнями королевы. Подарок Кублиноса, полагаю.

— Прошу прощения за мой проступок с фазисом. Я не позволю такому случиться вновь.

Макри наконец избавляется от дракона, загоняя его в гнездо на деревьях.

— Генерал Хемистос хочет посмотреть, какова я бою, в состязании, — говорит она. — Он на самом деле был самым отличившимся центурионом в последней войне?

— Возможно, — отвечаю я. — Но ты же знаешь этих самсаринцев. Они вешают медали за все.

— Где же чертежи? — неожиданно говорит Лисутарида.

— Какие чертежи?

— Чертежи самострела и прицела. Ты знаешь, важная военная тайна, которую я, как подразумевалось, должна охранять.

— Они на столе.

— Их тут нет.

Мы все взираем на стол. Чертежи пропали. Я кричу Арикдамису. Он высовывает голову в окно. У него их тоже нет. Вчетвером мы приступаем к бешеным поискам в окрестностях. Рулоны нигде не обнаружены. Арикдамис стонет и тяжело оседает.

— Как они могли просто взять и исчезнуть? — возмущается Макри.

Спрашиваю Лисутариду, может ли она произнести какое-нибудь поисковое заклятье. К сожалению, Лисутарида больше не слушает. Мешочек фазиса на ее коленях открыт. Она торопливо скручивает огромный косяк, щелкает пальцами, чтобы зажечь его, затем глубоко затягивается. Я сажусь рядом.

— Дай мне немножко, — прошу я.

— Мне тоже, — говорит Макри. — Вот теперь проблем не оберешься.

Уныние нисходит на дом Арикдамиса. С трудом верится, что кто-то стащил чертежи прямо у нас из-под носа. Арикдамис неистовствует, полагая, что вражеские шпионы удрали с ними. Он уже представляет себя казненным за государственную измену. Ни Лисутарида, ни Макри, ни я не верим, что неприятельский шпион забрал чертежи. Вероятнее всего, за этим стоял Ласат Золотая Секира.

— Он сделает все, чтобы опорочить меня, — говорит Лисутарида.

— Если их взял Ласат, то что станет с ними делать? — любопытствует Макри.

— Предъявит, когда посчитает, что это опозорит меня сильнее всего, — отвечает Лисутарида. — Возможно, вместе с лживой побасенкой об оркском шпионе, укравшем их у меня, и как героически он их вернул.

— Нам следовало сообщить о краже, как только она произошла! — сетует Арикдамис. — Сейчас же все выглядит так, словно мы вступаем в сговор с врагом.

— Нельзя позволить кому-либо знать. Это было бы слишком скверно для Лисутариды.

Арикдамис озабоченно принялся дергать за длинную серую бороду. Он уходит, бормоча о том черном дне, когда пустил турайцев в свой дом. Наши отношения, прежде сердечные, остыли. Макри провожает его взглядом.

— Вот мы и обидели Арикдамиса, — говорит она, и звучит это с неподдельным огорчением.

— Если мы уверены, что Ласат взял чертежи, не стоит ли нам попытаться вернуть их? — предлагаю я.

— К тому времени Ласат их хорошенько спрячет, — говорит Лисутарида.

— Да ну? Ты же сильнее его. Или еще была недавно.

Лисутарида сверкает глазами.

— На что ты намекаешь?

— На то, что силенок у тебя не слишком много, когда ты то и дело опьянена фазисом.

— Не надо читать мне нотации о пьянстве, — кричит Лисутарида.

— Почему? Ты же не прекращаешь дымить с тех пор, как вступила в этот дом. Не удивительно, что Ласат тебя обставил.

— Ты несправедлив! — говорит Макри. — В конце концов, у Ласата тоже есть тайное пристрастие. Он принимает диво, помнишь? Вероятно, он даже более одурманен, чем Лисутарида время от времени.

— Я не одурманена! — вопит Лисутарида. — Если б это было так, смогла бы я такое?

Волшебница достает пузырек с курией, черной жидкостью, используемой для различных магических целей. Для большинства волшебников контроль над ней является трудоемким искусством. Но не для Лисутариды. Она выливает жидкость в блюдце и щелкает пальцами.