Таис Сотер - Птица в клетке (СИ)

- Им вообще нравится всё пёстрое и звенящее. Но меня беспокоят не дети, а их родители.

- Я им тоже нравлюсь.

- Вот это меня и беспокоит, - вздохнула Алана, направляя аэрокар в небо. - Особенно папаша того крикливого бутуза. Как там его?

- Оливер?

Кронерг покачала головой.

- Я помню, как зовут ребёнка, я про его отца.

- А-а-а, месье Франсуа, - протянула я. Франсуа Женталь происходил родом с Земли, и хотя ещё в детстве перебрался на Вельхо, очень любил подчёркивать, что он настоящий француз. Как же он был доволен, когда я впервые назвала его "месье"! - А что с ним не так?

Я удосужилась ещё одного осуждающего взгляда.

- Ничего, абсолютно ничего.

По иронии судьбы, при посадке аэрокара на стоянку детского сада, мы столкнулись именно с Франсуа. Он, таща на руках сонного и хнычущего Оливера, увидев нас необыкновенно обрадовался.

- Эрика, мадмуазель Лана!

Оливер тут же перекочевал ко мне на руки, и теперь самозабвенно пытался меня укусить. Что при почти полном отсутствии передних зубов было не так уж и просто.

- Что это с ним?

- Я фыпью всю тфаю крофь и сделаю своей! - заявил мне ребёнок.

- Вы что, снова показывали ему старые фильмы ужасов? - укоризненно покачала головой я.

Франсуа виновато улыбнулся:

- Ну, это по крайней мере гораздо лучше, чем когда он вообразил себя оборотнем.

- Да, он тогда постоянно выл и пугал детей, - вспомнив, я прыснула.

- Эрика, ты опоздаешь, - строго напомнила Алана.

- Да да, и мне уже пора,- спохватился Франсуа. - Только уделите мне ещё минутку. Через три дня будет осенний карнавал, очень красивый. Оливье его так ждёт, но боюсь, только со мной ему будет скучно! Не хотите ли присоединится?

В голосе его звучала плохо скрытая надежда.

Этот невысокий, по-лонгийски смуглый мужчина мне нравился, поэтому я с удовольствием бы составила ему компанию вместе с Аланой. Вот только та не слишком то обрадовалась предложению.

- Боюсь, мы будем заняты. Эрика, пойдём, я тебя провожу.

Она потянула меня за собой, оставив позади немного растерянного Франсуа.

- Послушай, разве ты не встречаешься с тем живчиком с пляжа? - спросила она.

- С Томасом? Нет, мы... там всё непонятно.

Непонятно в основном для меня. Том явно настроился добиться моего внимания - притом делая это неуклюже, но весьма мило. За мной никто никогда не ухаживал, поэтому, хоть я и не была сильно заинтересована в Томасе, но расставить всё по своим местам не могла. Впрочем, после недавнего, весьма смущающего меня инцидента, возможно его ухаживания сойдут на нет.

- А кто такой Томас? - спросил ребёнок, елозя в руках.

- Это такой очень легкомысленный вампир, только выпивающий у нашей Эрики не кровь, а остатки её разума, - ласково ответила Алана, и мысленно добавила: - "И его папа не лучше. Почему ты позволяешь ему с тобой флиртовать?".

Кронберг сумела меня на самом деле удивить. Настолько, что я продолжала думать о её словах, даже когда она ушла.

Надо бы как-нибудь сказать Алане, что Франсуа заинтересован вовсе не во мне, а в ней. Меня он считал милой, не более. "Мадмуазель Лана" же в его глазах была обворожительна и элегантна.

Алана заканчивала работу позднее меня, поэтому домой я обычно возвращалась одна. Правда, в этот раз компанию мне составил Томас, пришедший за близнецами. Они жили совсем близко, поэтому забросив их домой, мы отправились с Томом гулять.

Томас О`Брайен был высоким и нескладным шатеном, обычно болтливым и легкомысленным, но весьма и весьма серьёзным в своих привязанностях. Я знала, что он достаточно долго отходил после расставания со своей девушкой, поэтому всегда старалась быть с ним мягкой. Но сегодня мне было просто неловко с ним находиться. Ему, впрочем, тоже, но он усердно развлекал меня, делая вид, что между нами всё в порядке.

- Прости меня. Я не хотела тебя обидеть, - наконец не выдержала, и сказала я.

- Ой, нет, не делай этого! - воскликнул Том, замахав руками. - Это я виноват. Мне так сильно жаль! Просто я думал, что ты тоже хочешь...

Он не договорил, вздохнув.

- Но я не собираюсь останавливаться. Не знаю, кто тебя так обидел, что ты сторонишься мужчин, но я исправлю это. Потому что знаю, что мы с тобой на одной волне. Ты понимаешь меня с полуслова, и мне кажется, что я знаю тебя не несколько месяцев, а всю жизнь!

Я улыбнулась, стараясь, чтобы улыбка получилась милой и нежной, а не кривой. Томас даже не понимал, какое я чудовище. Пусть даже в этот раз я не использовала свой дар эспера, чтобы очаровать кого-то или склонить на свою сторону - сложно ли человеку, умеющему 'читать' других людей, понравится? Это было не то, что я могла делать или не делать сознательно, это был лишь инстинкт, идеально сработавший на Томе.

Я знала, какой я выглядела в его глазах. Хрупкой, ранимой, и очень, очень красивой. Мне нравилось находиться рядом с ним, потому лишь, что мне нравилось видеть себя глазами. Он умел видеть в людях лучшее.

Этим он напоминал мне Сафара Дали, и этим же отталкивал.

И всё же, Томас был одним единственным из всех моих новых знакомых, кого я могла подпустить к себе близко. Я думала, он мог бы стать тем человеком, который смог бы заполнить пустоту в моём сердце, и возможно, с кем я могла бы разделить свои ночи. По крайней мере, так мне казалось.

Наверное, я просто была к этому не готова. Алана предупреждала меня, чтобы я не торопилась, считая, что я лишь пытаюсь сбежать от прошлого, заменив его новыми впечатлениями. И новой собой. Но разве это плохо? Всё теперь было иначе. Я ярко красилась, носила облегающую одежду. Научилась смеяться, пусть это звучало порой фальшиво, обсуждать новые фильмы, жаловаться на работу... Мне нравилось быть нормальным человеком, точнее, притворятся им. И всё же, как оказалось, не могла пойти дальше. Не могла быть близкой с кем-то, кто не знал меня по-настоящему.

Последняя наша встреча с Томом... Я знала его намерения в тот день, и я решила ему не отказывать. Мы сидели с ним на пляже, соприкасаясь ногами, пили местное вино, слабое, но легко дающее голову. Я позволила Томасу поцеловать себя, а затем и увести от всех. Но там, в полутьме его квартиры, когда между нами уже не было одежды, а жар его страсти распалил желание и во мне, я поняла, что лишь использую Томаса. Чтобы забыть другого человека, чтобы унять телесный голод, что он разбудил во мне. И вроде бы, что в этом такого: я бы нашла утешение, Томас получил бы, что хотел...

Вот только он хотел не этого. Того, что я могла ему дать в этот момент, Томасу бы не хватило. Ведь он желал, страстно желал получить себе пару, партнёра на всю жизнь, и видел во мне такого человека. А я бы сделала его лишь суррогатом, которого вскоре захотела бы поменять, не получив то, что мне нужно. Того, кто был мне нужен и кого я желала на самом деле.