Анна Замосковная - Жена из другого мира (СИ)

Через пару минут к рынку подъехал кэб. Из него выскочил огненный, прижимающий к носу кулёк, и, увидев меня, кивнул полицейским.

Полицейский тявкнул, огненный швырнул под ноги мальчишки мелочь и подошёл ближе.

Всё ясно: облава на нас. Ну точно на справедливость рассчитывать не придётся.

Вздохнула.

Четверо полицейских двинулись на меня, девочка затряслась от ужаса. Я крепче её обняла, понимая, что ничто нас не спасёт. Сильные руки схватили её за шиворот и попытались отодрать. Меня захлестнула паника, мы с девочкой исступлённо держались друг за друга. Затрещала ткань её платья. Мои руки попытались разжать, но мышцы будто замкнуло. Я зажмурилась. Полицейский дёрнул сильнее, попробовал подсунуть пальцы под руку, коснулся браслета — и с криком отскочил.

В моё бешено стучавшее сердце прокралась надежда, что нам удастся сбежать.

Пока один полицейский стонал и ругался, другой ухватил бумажную обёртку и сорвал с моей руки.

Я ждала, что нас продолжат растаскивать, но ничего не происходило.

Ну то есть на рынке гудели голоса, кто-то вдали ругался.

Но ни меня, ни девочку не трогали.

Открыла глаза: полицейские стояли на почтительном расстоянии в три метра и смотрели на меня… странно. Ну прямо взглядом Дрели.

Огненный был мертвенно-бледный, если не считать фиолетового расквашенного носа. Икнув, попятился, прыгнул в кэб. Кучер, тоже бледный и с расквашенным носом, без слов стегнул динозавров, те ринулись прочь.

Через плечо прижимавшейся ко мне девочки взглянула на браслет: интересно, а что он значит?

От группы полицейских отделился один постарше и направился ко мне.

***

Всё получалось как-то не так. Не радовало меня выступление перед научным собранием и демонстрация работающего портала в другой мир.

А всё почему? Потому что патент «Единовластный брак» пришлось регистрировать на министра внутренних дел. Прощай глумление над длорами: первый министр теперь будет этим распоряжаться, подкупая себе сторонников.

И я теперь не единственный счастливчик: у министра как раз проходил срок траура, после чего он, если бы не женится снова, лишился бы положения и силы главы рода. Пришлось в обмен на свободу от обвинений в покушении и его экстренно женить на иномирянке. Прямо в патентном бюро. А потом ещё согласиться на то, что офицер из военного ведомства будет охранять портал, а после представления его учёным мужам, по совместительству специалистам по магической безопасности, ещё и заберёт моё сокровище в это самое ведомство.

И какое после этого может быть удовольствие от выступления перед почтенными мужами, самый молодой из которых был вдвое младше меня, если я потерял контроль над ситуацией и после всех их издёвок над «молодым да ранним» не могу над ними ни поглумиться, ни похвастаться своим особым, эксклюзивным положением?

В общем, не зря говорят, что министр внутренних дел умеет портить удовольствие.

Мне вот испортил.

Хотя…

Перекошенные лица дорогих мужей (в смысле прямом — женатых, и переносном — учёных), утешали: никому из них портал активировать не удалось даже после моих подробных объяснений. Я раз сорок запустил его, прежде чем они поверили, что это возможно. Теоретически.

Неохотно передав офицеру коробку с порталом, я углубился в расписывание дивных перспектив моей сообразительности, сыпля соль на раны этим в большинстве своём несвободным длорам.

— …Вы только представьте, как возрастёт потенциал глав рода, когда они получат всю полноту власти над родовой магией…

Я расхаживал вдоль кафедры, делая вид, что в раже вдохновения не вижу их завистливых лиц, и продолжал сыпать эффектными пассажами.

— …Вообразите эту жизнь, когда не надо упрашивать супругу изменить цвет обоев в вашем кабинете на тот, который нравится вам, а не ей…

Особенно бесился глава собрания, он же министр науки и новых технологий: у него был очень неудачный брак, и обои в кабинете розовые, хотя он этот цвет ненавидел. И ведь не повлияешь особо: магией на жену не подействуешь, физически тоже — никому не охота разряд от браслета схлопотать, и со стороны никого не наймёшь — чревато.

А я всё говорил, говорил, наслаждаясь багровеющими лицами. Остановился с мечтательным видом:

— О, этот дивный вкус свободы. Если бы вы только знали, как это прекрасно: быть единовластным хозяином в собственном доме, быть главой самому себе, не обременённым отношениями, свободным в выборе женщин… Вы только представьте: я первый в истории настоящий глава рода без жены.

Проникновенную речь наглым образом прервал стук в дверь.

Заглянувший секретарь уставился на меня круглыми от изумления глазами:

— Простите, что прервал… Тут явились полицейские, говорят, ваша жена задержана за бродяжничество.

животе снова заурчало, но к лежавшим на столе пирожным не притронулась: а ну как отравят или усыпят. Девочка тоже на сладости лишь косилась с подозрением, хотя, выслушав полицейских, сама же и повела меня к их кэбу.

В участке нас проводили в кабинет к лысеющему грозному дядьке в синем мундире (ну прямо генерал, только без эполет, а с нашивками на рукавах), тот изумлённо меня оглядел. Слушая отчёт сопровождающих, он краснел, белел, снова краснел. Универсальным жестом обалдения от чужой глупости прикрыл лицо рукой, а потом расплылся в заискивающей улыбке, разлился курлыканьем.

Открыл дверь в соседнюю комнату с диваном, шторками и цветком на окне, шкафом с книгами и столиком. С лёгким поклоном предложил войти.

На мягком диване сразу захотелось спать, но я держалась: рано расслабляться, я ещё не гражданка этого государства (или подданная: что-то подозреваю, тут скорее монархия) и даже не официально оформленная эмигрантка, поэтому по бумагам меня как бы нет, закопают на пустыре — и искать никто не станет.

«Генерал» куда-то делся, полицейские приходили глазеть на меня сквозь открытую дверь, некоторые пытались угодить: пирожные там, какие-то напитки. Всё с улыбками, вежливо-вежливо. И вообще вели себя так, словно меня побаивались.

Девочке платье синее принесли (в её глазах заблестели слёзы, но на предложение переодеться она только мотала головой и крепче меня обнимала, сильно расстроив добывшего платье старенького полицейского). Мне двое молодых и симпатичных презентовали розовый плащ с чёрными кружевами на капюшоне и рукавах (я чуть не прослезилась от ужаса). Влажная, но не холодившая, одежда не настолько меня раздражала, чтобы надеть этот кошмар, хотя отказываться не стала: вдруг убегать придётся, а его можно обменять на что-нибудь или накинуть для маскировки.