Анна Замосковная - Жена из другого мира (СИ)

— В доме? С активным источником? С его главой?

— Да.

Калейдоскопом закрутились мысли:

— Нет-нет, в доме такого случиться не могло. Активный источник защищает всю территорию рода, даже стены у Вериндера магоед до конца не преодолел. К тому же проникновение в дом значило бы и поглощение источника, а тогда стеблей было бы в разы больше. Так что нет: магоед тут ни при чём.

— Всё поместье было в стеблях.

Замотал головой:

— Нет-нет. Если магоед свободно пророс на землю рода, значит, источник уже… — я шумно вдохнул и изумлённо уставился на министра.

Тот холодно, будто о погоде говорил, докончил:

— …был уничтожен.

Облокотившись на подлокотник, я обхватил губы пальцами, невидяще уставился перед собой.

Уничтожен один из активных источников. Немыслимо!

Министр снова побарабанил пальцами по столу:

— Знаешь, как мне ситуацию обрисовал комиссар?

— Неет.

Министр прищурился:

— Некий молодой, склонный к эксцентричным выходкам длор, напившись, пришёл к соседу похвастаться новым изобретением. Ситуация вышла из-под контроля, сосед погиб, и молодой длор засеял изобретением остров, отвлёк внимание учёных длоров внезапным браком, тем самым создав себе алиби, а потом переложил вину на другого соседа, у которого якобы оставил это изобретение.

Кровь отлила от лица, я старался успокоиться, но как-то слишком замаячила перспектива окончить дни под мечом палача: я же полноправный глава рода, если меня признают виновным в убийстве длора, меня придётся убить, чтобы освободить место следующему главе.

— Послушай, я… — подался вперёд, чувствуя, как сердце непривычно колотится у горла, и не зная, что сказать, кроме тривиального «не виноват».

— Я думаю, ты слишком прямолинеен и импульсивен для осуществления такого плана. По моему приказу комиссар будет держать эту версию при себе, но… Он в неё верит, а когда человек во что-то верит, его разум начинает искать подтверждения и игнорировать противоречия, поэтому существует большой риск, что со временем эта составленная на домыслах версия обретёт фактическое подтверждение, и тогда уже, дорогой Лавентин, результаты расследования могут передать через мою голову.

Казалось, мир рухнул… Опять. Что-то последнее время он часто рушится.

— А если отстранить комиссара? — Вскинул палец. — Заставить подписать магический контракт?

— Он уважаемый сотрудник полиции. Уволю его — и его версию будут копать с удвоенной силой. И он не длор, поэтому такой тонкий контракт умолчания с ним не подпишешь.

Наверное, я впервые не знал, что делать. Просто сжал подлокотники.

— Я считаю тебя безответственным, капризным ребёнком, — заговорил министр, — и, конечно, не могу доверять длору, которого исключили из Быкослова через две недели обучения.

— Три, — тихо поправил я. — Они меня после перекраски профессоров в зелёный ещё неделю в карцере держали, надеясь, что одумаюсь, а я им карцер разнёс.

— Продемонстрировав свои преступные наклонности, что будет использовано против тебя в суде, — мрачно добавил министр, он же лучший выпускник двух курсов Быкослова, гордость и слава университета, и портрет его вывесили в галерее самых выдающихся студентов в год моего поступления (а я ему платье пририсовал). — Но вынужден признать: когда дело касается всяких магических штук, равных тебе нет. Поэтому… — Он вытащил из-за пазухи сложенный втрое лист. — Подписывай. Теперь ты внештатный сотрудник особого отдела министерства внутренних дел. Если подпишешь, конечно. А если нет… — министр пожал плечами.

— А что, если нет?

Его взгляд недовольно сверкнул. Что, обычно не уточняют, что будет в случае отказа? Я удивлёно приподнял бровь. Министр вздохнул:

— Тогда расследование проведёт лишь подозревающий тебя комиссар и его команда. Это же очевидно, разве нет?

— Ну, мало ли. — Пожал плечами. — Вдруг ты собирался меня на фронт отправить или ещё что. В тюрьму там или на освидетельствование в дом людей с отклонениями душевного состояния.

— Последнее, кстати, весьма заманчивый вариант. — Министр кивнул на контракт. — Подписывай.

Развернув бумагу, я пробежался взглядом по договору найма с условием неразглашения полученной на службе информации. Отрастив клык, надкусил подушечку безымянного пальца и, передёрнувшись, приложил кровоточащую рану к низу листа.

Контракт объяло зелёно-голубым светом, который утонул во тьме магии министра. Я поднял на него вопросительный взгляд: это значило, что договор я подписал не с императорской семьёй, как обычно происходит в таких случаях, а лично с ним. Складываемый контракт глянцево блеснул в цепких пальцах министра и исчез за пазухой.

Поднявшись, министр застыл, глядя на моих эмбриончиков. Бровь поползла вверх:

— Твою коллекцию засасывает.

Я оглянулся: тщательно подогнанные по цвету и размеру баночки вместе с полками втягивались в стену.

— Ааа! — ринулся к ним, схватил, потащил к столу, побежал за следующими, поставил их на пол. — Помоги, помоги мне, — причитал я, вырывая банки из пасти размякшей стены. — Нет, только не шнюбубера!

— Как ты раздобыл эмбрион шнюбубера? — без малейшего сочувствия уточнил министр. — Они запрещены к хранению.

— Отец подарил. Помогай, — я лихорадочно составлял банки на пол.

— Они и в пол проваливаются, — заметил министр. — Похоже, твоей жене они очень не понравились.

Двадцать две оставшиеся на полке банки продолжали втягиваться в стену, остальные проваливались в пол, точно в болотную трясину. Схватился за голову: вот она супружеская жизнь во всей красе. Так и знал! И не собирался показывать жене лабораторию!

— Стол, — подсказал министр.

Обернулся: да, стол не принадлежал дому, отец привёз его из Черундии, там на рудниках трудился какой-то искусный мебельщик, вот и вырезал ему из каменного дерева. Банки с эмбриончиками стояли на нём незыблемо.

Перекинув портальный узел и бумаги на кресло, начал переставлять банки на стол, сначала — последние с полок, потом — выдранные из пола. Понаблюдав, министр тоже принялся спасать моих эмбриончиков.

— Быстрее, нас ждут, — почти ворчал он (насколько может ворчать такая хладнокровная личность) и заставлял стол банками. — Ну и гадость.

На огромной столешнице места для всех решительно не хватало, я готов был выть от отчаяния и невозможности быстро определиться, что спасать первым.

Банки встали во второй ряд.

Когда попытался соорудить третий, министр перехватил меня за запястья и заставил посмотреть на себя:

— Хватит. Иначе упадёт, и лишишься всех.

— Но… — с ужасом оглянулся на пропадавшие в полу эмбрионы.

— Потом с женой договоришься, чтобы вернула, — министр развернул меня к выходу. — А сейчас быстро переодеваться — и на место преступления.