Анна Замосковная - Жена из другого мира (СИ)

рудно наслаждаться вкуснятиной, когда рядом кто-то рыдает. Хотя, убедившись, что Вера и Лавентин по-прежнему спят, а привратный дух не имеет к слезам отношения, я попробовала сорбет есть.

Но кто-то подвывал тихонечко.

Ладно.

Отложив ложку, мысленно попросила дом сделать ход к страдальцу.

Почти сразу в полу открылось отверстие на тускло освещённую лестницу.

Ну что, вперёд на оказание срочной психологической помощи!

Лестница вела на кухню, обычную такую, как в фильмах ресторанные кухни показывают. Восхититься блеском стали и полезной для готовки всячиной мешало усилившееся подвывание. Я кралась между плит и столов на звук.

В углу кухни сотрясался от рыданий пухленький повар в мятом белом колпаке.

Ой, надеюсь, он не из-за моей привычки готовить самостоятельно так огорчился.

Остановилась в пяти шагах от него и не знала, что делать. Вдруг ему тоже просто надо выплакаться, а я помешаю?

Но и уходить, не убедившись, что ничего серьёзного не случилось, тоже не вариант.

Повар всё рыдал, пряча раскрасневшееся лицо в ладонях. Выглядел он для духа на редкость материально.

— Кхм, — обозначила я своё присутствие.

Дёрнувшись, повар стянул колпак и уткнулся в него лицом, невнятно пробормотал:

— Простите.

— За что?

— Что ме-ме-шаююю, — проскулил он.

— Да нет, что вы, не беспокойтесь. Скажите, в чём дело? Возможно, я могу помочь.

Он поднял мокрое багровое лицо от колпака, шмыгнул носом и вытянул ко мне руки:

— В этом! Дело в этом!

И смотрел на меня с осуждением. Я ощутила жуткую тягу подобно Лавентину задумчиво почесать затылок.

Разглядывала трясущиеся пальцы.

И что с ними не так?

— Э… тремор? — предположила я. — В этом проблема?

— Да нет же! — сморщился повар, по щекам опять заструились слёзы. — Это ужасно.

— Что?

— Две руки!

Судя по его взгляду, я должна понять. Но я не понимала. Это сумасшедший дух? Мало ли, тут даже у полотенца тонкая душевная организация оказалась…

— И? — мягко уточнила я.

— Их всего две, — прохныкал повар.

Чем ввёл меня в лёгкий ступор:

— А сколько их должно быть?

— Шесть! — Повар потряс руками. — Их должно быть шесть. Я не умею готовить двумя, не успеваю.

Я отступила на полшага, ещё на шаг. Ну точно у него с головой что-то не то.

Повар встал на колени и, продолжая трясти конечностями, взмолился:

— Хозяйка, верните мне руки.

Пора бежать. Хотя лучше без резких движений — отступать медленно. Я продолжила пятиться.

— Ну хозяйка, будьте нормальной длоркой, верните мне руки, — повар полз за мной. — Ну не хотите шесть, дайте хотя бы четыре, а?

Поравнявшись с плитой совершенно земного вида, я остановилась.

Ну конечно, дом ведь меняется по моему желанию! Наверное, так же происходит и с духами.

— Мне надо просто захотеть? — уточнила я.

— Да, — бодро закивал повар. — У нас, кухонных духов, есть стандартная форма. А потом появились вы, и я… я… — Он снова залился слезами. — Я проснулся таким странным с двумя руками.

— А какая у вас стандартная форма?

Повар смотрел на меня жалобно-жалобно:

— Мы чешуйчатые.

Удобно: никаких тебе волос в супе.

— У нас мощные ноги с подвижными пальцами, чтобы можно было с пола, не наклоняясь, вещи поднимать.

— Надеюсь, после пола продукты вы моете.

— Обижаете, хозяйка, — патетично обиделся повар, глядя при этом в сторону.

— Мой тебе хозяйский приказ: обязательно мыть.

— Конечно. А рук должно быть шесть, все очень подвижные, с длинными пальцами без ногтей. И ещё вторая пара глаз на затылке.

Хорошо, что я его увидела сначала в человеческом облике.

— А ещё я худой… — Повар опустил взгляд на пузико. — Был.

— Очень постараюсь сделать тебя таким, — пообещала я.

— Буду очень, просто невероятно благодарен, — проникновенно смотрел на меня повар.

— Э… я пойду, да? — Махнула на лестницу за спиной.

— Да-да, — повар закивал. — Постарайтесь скорее вернуть мне нормальный вид, а то готовить неудобно.

— Хорошо.

Когда я встала на первую ступеньку, повар неуверенно добавил:

— Оранжевое мороженое… Я миску с ним на пол уронил.

Даже в магическом мире, в доме, который полностью подчиняется тебе, можно напороться на некачественное обслуживание и следует налаживать отношения с обитателями.

— Спасибо, учту.

Едва поднялась на кухню, дырка в полу исчезла. Я села за стол и уныло посмотрела на подтаявший сорбет. Потом всё же встала, вытащила из навесного стола тарелку и переложила зелёные, дальше всего находившиеся от оранжевых, шарики отдельно. Теперь можно насладиться сладостью в блаженной тишине.

***

Как это часто бывает, решение созрело во сне, и очнулся я с ясным осознанием, что надо делать.

Поднял руку и осмотрел браслет.

«Спасибо», — мысленно поблагодарил его за нечаянную помощь и крепко поцеловал в изящный узор.

Жены в постели не было, девочка ещё спала. Осторожно встав, я вышел и оставил дверь открытой, чтобы та с пробуждением не почувствовала себя запертой.

Идея прокручивалась в голове, память извлекала формулы заклинаний. Попавшее в поле зрение рыжее пятно заставило меня остановиться.

Жена сидела за столом.

У неё очень яркие волосы, это удобно — трудно пройти мимо. А то когда я в задумчивости Сабельду не заметил, получилось неловко. Потом долго прощения просил, словно я виноват, что она сливалась с фоном из жёлтых обоев с крупными нежно-розовыми цветами.

— Доброе утро, — сказал я.

— Доброе.

Мы смотрели друг на друга через дверной проём. Я продолжал обдумывать идею, но и о жене думал тоже.

— Мне лаборатория нужна. Срочно. С полками для эмбрионов.

— Э… я вроде твою не трогала.

— Её родовой дух занял. Мои вещи в коридоре теперь.

— Сочувствую, — жена поднялась. — Пойдём, попробуем решить проблему.

— Спасибо… А можно лабораторию не белую?

— Не нравится?

Мне говорили, что хозяйки всегда обижаются, если их архитекторские решения не нравятся. Это был вопрос с подвохом? Женщины такие любят… Но жена вроде меня ещё не подводила.

— Жутко как-то, — пояснил я.

— Хорошо, исправим.

Кажется, она не обиделась. Мы шли к подвалу, я постоянно на неё поглядывал, чтобы уловить недовольство.

— Что-то не так? — Жена интересно повела бровью.

— Ты не обиделась на то, что мне не понравился белый цвет?

— А должна была?

Её бровь задралась выше, придавая лицу плутоватое выражение. Я улыбнулся:

— Судя по тому, что говорят о женщинах, да.

Жена засмеялась.

Мы почти ступили на лестницу, когда привратный дух захрипел:

— Письмо для длорки Бабонтийской.

Снова смеясь, жена замахала рукой: