Анна Замосковная - Жена из другого мира (СИ)

— Лучше маму буду искать, — сказал Лавентин. — И спасибо за помощь. Без тебя я бы ещё долго с Сабельдой разговаривал, терял время…

— Правильно, пора заняться делом, — я подтолкнула его к столу. На выходе развернулась. Лавентин перелистывал книгу. — Я бы хотела показать Веру доктору. Можно вызвать его на дом? И как?

Не отрываясь от поиска нужной страницы, Лавентин сказал:

— Привратный дух может отправить послание кому-нибудь из островных врачей.

— А плата?

— Запишут на наш счёт, казнодух внесёт это в документы и в конце месяца сдаст их в банк, а там уже всё разошлют по счетам адресатов. Так можно расплачиваться за всё.

— Спасибо за информацию.

Ещё с минуту я стояла, глядя, как Лавентин устраивается за столом, смотрит в книги, что-то чертит. Взлохмачивает волосы… Страшно захотелось дёрнуть его за прядь или ещё как-то отвлечь. Но сейчас нельзя.

Выйдя из лаборатории, я тихо закрыла дверь.

В коридоре едва уловимо звучала музыка. Кажется, в бывшей лаборатории, оккупированной родовым духом. После рассказов повара о его истинном облике, встречаться с другими духами было страшновато.

— Привратный дух, вызови какого-нибудь профильного врача осмотреть Веру, — попросила я, направляясь к лестнице.

Передо мной возник дементор.

Я отшатнулась.

Дементор из «Гарри Поттера»? Что он здесь делал? Во все глаза смотрела на него и не понимала.

— Хозяйка… — прохрипел дементор голосом привратного духа. — А я как обычный человек выглядеть должен. В эффектной зелёно-голубой одежде с золотым шитьём. Я вообще красивый должен быть, на меня даже длорки засматривались, а теперь…

Резким движением он стянул с головы капюшон. Под ним вместо головы оказался сгусток черноты.

— Это я тебя так, да? — виновато уточнила я.

— Да. Хозяйка, верните мне красоту.

Дементор бухнулся передо мной на колени. Меня накрыло ощущением нереальности происходящего.

— Хорошо, — напряжённо пообещала я. — А мне постоянно надо думать, что ты красивый? И что повар шестирукий? И вообще обо всём думать, чтобы оно нормальное было?

— В большинстве случаев хватает одноразовой установки, потом они меняются только по целенаправленному решению. Представьте, что ваш привратный дух — писаный красавец, и я таким стану.

— Писаный красавец по человеческим меркам?

Дух закивал чёрным сгустком.

Какого бы писаного красавца представить? Туго у меня с ними. Вроде эльфы красивыми считаются, надо кого-нибудь из «Властелина колец» или «Хоббита» вообразить. Леголаса или Тракторина… Трандзистенционала… Тарантуила… или как там короля эльфов с тёмными бровями звали?

А может блестящего вампира из «Сумерек» вообразить? На работе постер с ним в туалете висел, кто-то чмокнул его напомаженными губами, что для меня — первейшее подтверждение его писаной красоты, ведь кого попало на стене в общественном туалете целовать не станут.

Или эльфа? Или вампира?

Пока я решала, дух превратился в вампира с брежневскими бровями, длинными светлыми волосами и в короне. Он осмотрел свой эльфийский костюмчик, который я спешно перекрасила в зелёно-голубой. Пригляделся к ногтям. Оглянулся, неестественно вытянув шею, чтобы посмотреть на зад. Потрогал волосы, корону.

Представила на стене зеркало, оно появилось. Дух подошёл к нему и стал придирчиво разглядывать лицо, подёргивать брови, ощупывать острые уши.

Даже интересно стало, сколько он будет себя изучать.

Минут через пять я потеряла терпение:

— Доктора вызови.

— Да-да, хозяйка.

Когда поднялась из подвала, вслед донеслось рассеянное:

— Спасибо.

— Пожалуйста.

Надо теперь ещё повара представить правильно.

А быть главой рода не так уж и просто.

***

Никогда не любил работать с кровью. Не моя это стихия, а вид крови вызывал не самые приятные чувства. К тому же она требовала особой подготовки.

К счастью, в лаборатории было всё необходимое.

Начертив на листе разработанную магическую печать, я вытащил из коробки пластины спецстекла толщиной в четыре миллиметра, подложил под него рисунок. Перерыв три ящика в поисках стеклоплавильного карандаша, нашёл лишь маленький огрызок.

— Вроде должно хватить. — Вернулся за стол.

Стоило послать в карандаш заряд магии, он разогрелся, кончик превратился в ярко-оранжевую точку, напоминавшую каплю расплавленного металла. При соприкосновении со стеклом кончик стирался, оставляя ровную борозду.

Двадцать минут спустя узор печати был готов.

Отложив остаток карандаша, я замер. Сердце учащённо билось, но не от приятного исследовательского волнения, а от страха, что это может не сработать.

Снова я боюсь провала.

Крови нужно было больше, чем для договора. Отыскав нож, надрезал мизинец — всё равно редко этот палец использую — и позволил крови попасть в лунку. Магически подготовленная карандашом канавка потянула красную вязкую жидкость дальше, узор постепенно заполнялся. Пришлось сделать ещё надрез, чтобы он завершился.

Лизнув раны, накрыл печать второй пластиной стекла. Теперь кровь была заключена в надёжную ловушку, оставалось добавить немного магии.

Я простёр ладонь над заготовкой. И обмер.

Заклинание, как вчера мой браслет к его паре, должно притянуть меня к маме. Ведь мы, как брачные браслеты, кусочек одного целого, в моей крови должна быть её частичка, к ней-то меня и поведёт.

Если мама жива.

Её кровь должна течь в венах, должна подсвечиваться родовой магией её мужа, чтобы заклинанию хватило силы найти её среди множества людей.

И если печать не отзовётся, то либо я что-то сделал неправильно, либо мама…

Страх подкатил комом к горлу. Я усилием воли отогнал дурные мысли и наполнил кровавый узор активирующей магией.

— общем, я… э… вызвала врача, чтобы он проверил твоё здоровье, — сказала я.

Вера смотрела на меня с недоумением. Возможно, её ни разу, кроме момента рождения, медик не осматривал.

— У нас так принято, — пояснила я. — Регулярные медицинские осмотры. Особенно для детей.

Помедлив, Вера кивнула. Но в её глазах была тревога. Я ободряюще коснулась её плеча и улыбнулась:

— А теперь давай…

Снаружи что-то загрохотало. Раздался далёкий мужской вскрик. Я рванула на шум, двери передо мной распахивались.

В прихожей по стене полз Лавентин. Побагровевший, растрёпанный, он по-пластунски лез по стене на высоте полутора метров от пола.

— Что? — выдохнула я.

— Недооценил притяжение, — пропыхтел Лавентин, упираясь руками в стену. — К маме тянет.