Анна Замосковная - Жена из другого мира (СИ)

Никогда, даже в кошмарном сне, мне не грезилось, что я стану что-то планировать, оперируя категориями «аристократы» и «простолюдины». Особенно планировать чью-то жизнь.

Близенда попивала чай. Она не пыталась навязать своего мнения, просто ждала, когда же я спрошу. И у меня в общем-то не было выбора:

— Что вы посоветуете?

Она ведь знала этот мир, а я — нет.

— В первую очередь я бы советовала поискать родственников. Родители её умерли, и других родных она не знала, но это не значит, что их нет.

— А если их не найдут?

— Надо будет подыскать пансион для девушек среднего класса. Там достаточно высокие стандарты образования что для брака с длором, что для обычной жизни. С хорошим дипломом можно рассчитывать на работу гувернантки или учительницы. Лавентин в состоянии выделить ей приданное, чтобы Вера стала выгодной партией. Её жизнь будет устроена. — Помедлив, Бизенда добавила: — Я поговорю с Керлом, если он согласится, мы могли бы взять Веру в наш город. Он не такой шумный, как столица, а главное — простых людей там большинство, у девочки не возникнет проблем со сверстниками. Есть несколько приличных пансионов, Вера сможет заходить к нам по выходным и приезжать к вам на каникулы.

— Я здесь только на год.

— Тогда тем более нет смысла пытаться оставить её здесь, Лавентин не сможет уделять ей достаточно внимания. В пансион отправить — да, дом и духи позаботятся об остальном, но всё же это не самый лучший вариант. А когда он снова женится…

Она умолкла, ожидая ответа. Разумные у неё доводы. И приучать Веру к себе, собираясь исчезнуть через год — жестоко.

— Ты не хочешь взять её в свой мир? Насколько я поняла, магии там нет, она будет как все.

Вряд ли Близенда могла понять, насколько агрессивен наш мир, насколько он отличается от их собственного.

— У нашего мира много позитивных сторон, — осторожно начала я. — Но он значительно более развит технологически, дети с младенчества учатся жить в условиях переизбытка информации. Я не уверена, что Вере будет там лучше, чем в вашем пансионе. К тому же у нас строгий учёт жителей, мне придётся отдать её в детский дом. Я одинокая женщина и получить опеку будет сложно. Думаю, я смогла бы с помощью дяди найти человека в соцслужбе, который помог бы решить вопрос, но для этого надо иметь мужа.

Близенда лишь шевельнула бровями и отпила ещё чая. Я не стала углубляться в подробности: оплату Лавентина я собиралась оформить как клад и продать легально, а чтобы не делиться с Павлом, надо сначала развестись. Да он и не согласится на удочерение, которое само по себе дело не быстрое. Ещё и про Веру, если вздумаю её укрывать, в соцслужбы бы сообщил. И ждали бы меня сначала развод с разделом имущества, потом волокита с кладом, потом поиск фиктивного мужа… подумать страшно, сколько всего.

Сделав пару глотков, я продолжила:

— Вера едва знает меня и не знает моего мира. Ради чего брать её туда? Ради нашего загрязнённого воздуха? Ради того, чтобы на неё со всех сторон обрушилась всякая информационная грязь и ужасы? Ради нашего общества, балансирующего на грани третьей мировой войны? — Не выдержав взгляда Близенды, я посмотрела в окно, на восстановленный лабиринт живых изгородей. — Если бы здесь Вере угрожала нищета или иные опасности — можно было бы рискнуть. Но сейчас в этом абсолютно нет смысла, ведь вы можете хорошо устроить её жизнь.

Понятно, в своём квартале Вера могла насмотреться ужасов почище тех, что показывают у нас в новостях или «Чрезвычайном происшествии», но она достаточно маленькая, чтобы похоронить это под слоями новых приятных воспоминаний.

А что ждало бы её у меня? Бумажная волокита, жизнь в приюте, потом, если повезёт, престижная школа. И совсем чужой ей мир, который будет напоминать о прошлом ужасе похожими хрониками с экрана телевизора, через интернет.

Да и не уверена, что смогу дать ей достаточно тепла. Позаботиться — позабочусь, но стану ли матерью, а не тётей, подобравшей её на улице? Вера слишком велика для импринтинга, просто так меня своей не сочтёт, тут нужна работа по взаимной притирке. Способна ли я на такое?

Возникнув из стены, привратный дух поклонился и чопорно сообщил:

— К вам посетители.

Мы с Близендой переглянулись.

Кого там нелёгкая принесла?

– лоры Керл Нерландийский и Хлайкери Эрджинбрасский просят о встрече, — пояснил привратный дух.

— Керл, — Близенда поднялась, прижимая ладонь к часто вздымавшейся груди. Сверкающие глаза обратились ко мне. — Это мой муж. — Она помрачнела. — Но Хлайкери. Угораздило же их приехать одновременно.

— Но ваш муж наш родственник, а этот Хлайкери…

— Ужасен. Но он неизбежное зло, все платят ему дань, принимая у себя. Правда, на первый раз можно отказаться. Но Керл политик, а «Горячие новости Динидиума» Хлайкери могут попортить ему кровь.

Откуда же я могла знать, что свекрови нужен этот гот? По поведению Лавентина об этом ни за что не догадаешься. Хотя, это же Лавентин…

— Первый раз уже отказала, — призналась я.

Помедлив, Близенда сказала:

— Я буду с Керлом. С Хлайкери ты рано или поздно встретишься. Если сейчас нечем заняться — выпей с ним травяного отвара, изобрази восторг от переезда, а через полчаса пожалуйся на головную боль и предложи встретиться в другой раз. Если не хочешь, сошлись на чрезвычайное положение. Только Керла, пожалуйста, пропусти быстрее, — она слегка улыбнулась.

— Керла можно пустить и пускать всегда, — кивнула я.

В глазах привратного духа блеснули зеленовато-голубые искорки. Он уточнил:

— Что с длором Хлайкери Эрджинбрасским?

Я тяжко вздохнула.

С одной стороны, пускать человека, пытавшего тебя околдовать, не слишком разумно. С другой — я не одна, а с длоркой и длором. С третьей — если пропущу Керла, а Хлайкери опять откажу, он может оскорбиться, ведь понимает же, что Близенда могла на меня повлиять, а Керл окажется невольным свидетелем его позора.

Но и приглашать пройдоху не хотелось.

Что же делать?

***

Отфильтрованный пористыми листьями воздух хотелось вдыхать полной грудью, он слегка кружил голову, заставлял сердце биться быстрее, на душе становилось радостно и чисто.

Но расслабляться нельзя: кокон с мембранами защитит от ядовитого воздуха и огня, но не от пули, не от удара чем-нибудь тяжёлым, вроде рухнувшей земляной стены.

Пока Мондербойский справлялся, но по моим ощущениям конструкция получилась слабоватой и могла упасть от сильного толчка.

Я поёрзал в мягких объятиях кокона. Ждать утомительно. А лезть в бой неразумно ещё и потому, что моя магия созидательная, а не разрушительная. Возможно из-за того, что её источник — женщина, ведь женщины — дарительницы жизни.