Андрей Попов - Охотничий пес (СИ)

Опять этот сон...

Ало-рубиновые небеса озарял пламенеющий ореол черного солнца как немыслимо-черной червоточины. Улицы Каннескара были полны мертвых мужей и женщин, детей и животных, кровь километровым цунами набрасывалась на стонущий город, сминая дома как оригами ударом гигантского кулака. В красном море поднимались островерхие пики заборов и башен, контрастной тенью ложась на неровную гладь. Из ало-маковой пучины вырисовывались закрученные бараньи рога многотысячной армии бесов, рога венчали их уродливые головы подобно коронам. Низкий баритонный гул и звон церковных колоколов текли в уши, заполняя череп, точно кубок из оторванной человеческой головы.

Накрахмаленные простыни липли к мокрому от пота телу Иена, он приподнялся, не раскрывая глаза, и потер холодными пальцами лоб. Он дышал громко, звук, будто кто-то раздувает мехи горячим воздухом в горнило, отражался от стен гостиницы.

Во рту ощущался противный привкус железа от прокусанного им языка.

В номере царил уютный полусумрак.

Окна были закрыты парчовыми шторами, только куцее копье света едва пробивалось через щель. Иен встал, открыл окно и оглянулся в поисках настенных часов. Свет затопил комнату, выхватывая из полусумрака старую антикварную мебель.

Иен глянул на часы: одиннадцать дня, значит все уже ушли.

Холодный душ смыл остатки тревожного сна, Иен долго стоял под стылыми струями воды, в чем мать родила, а студеные капли барабанили гусиную кожу. Выйдя из душевой кабинки и обернувшись махровым полотенцем, он заглянул в зеркало. Ржавую бороду и желто-рыжие патлы он так и не сбрил, никак руки не доходили. Все последние две недели он провел в гостинице, слушая рассказы Маркуса обо всех пропущенных им событиях.

К концу осеннего сезона число похищенных магов перевалило за сорок человек, что вызывало нешуточное неудовольствие у общества магов. Они стали бастовать у городской ратуши, маги-криминалисты выполняли свою работу из рук вон плохо, врачи не лечили, а маги-инженеры отказывали чинить машины на заводах и пригородных фермах, и началась эпидемия безработицы из-за намертво вставшего производства. Городская казна опустела: властям пришлось закупать продовольствие из других городов провинции, чтобы только пережить голодную зиму.

Впервые каннескарцы в полную силу ощутили свою зависимость от магов.

Все стало только хуже с первым снегом: над городом пронесся самолет-кукурузник с сорвиголовой, завалившим улицы пропагандистскими листовками магов-экстремистов, а затем он влетел в пассажирский дирижабль.

Это вызвало массовую панику.

Лицензированные маги начали нападать на людей, а люди отвечали тем же. Полиция не ввязывалась в эти склоки, особенно после инцидента на Баттен-Марш в кровавую ночь зимнего солнцестояния, когда полицейская армада не справилась с демонстрантами из тех рабочих, что остались без работы, и изрешетила их в дырявый сыр.

После сего инцидента полисмены носили при себе только телескопические дубинки, огнестрельное оружие у них было отобрано, чтобы успокоить возмущенное полицейским самосудом население. Куча людей остались без работы, и они пили круглые сутки в пабах, барах, не просыхая, а затем устраивали пьяные драки и грабили магазинчики.

Генерал-губернаторша по-прежнему отказывалась показываться на людях, только ее сын старался как-то оправдываться перед репортерами, ссылаясь на нездоровье матери.

А еще Каннескар вонял как никогда.

И не только спиртным, рвотой, фекалиями и химикатами, нет.

Он насквозь провонял сладковато-тошнотворной лакрицей, смрадом магии.

Из-за магического фона в городе вся автоматика приходила в негодность, а ее никто не чинил. Каннескар полнили магические духи. Громадные птицы с женскими бюстами на выкате гнездились под крышами, крохоборы и другие духи-мусорщики терроризировали людей в квартирах, некрофаги забирались на кладбище в поисках костей и мертвечины, от водяников скисало молоко, русалки обозрели: они рвали рыбацкие сети и переворачивали речные судна, чтобы полакомиться человечиной.

Несколько дней назад Анне, занимающейся магоборством последнее время за Иена, крупно повезло - у выловленного в реке мага она обнаружила почву под ногтями (обычно трупы оставались без пальцев из-за русалок, но, наконец-то, пришли заморозки, и русалки впали в спячку). Волчонок сегодняшним утром взял след по запаху, Анна с полицейскими решила спуститься в катакомбы для рейдовой чистки. После кропотливых изучений карт города мертвых, где в эру архских королей хоронили аристократов, она была полностью уверена, что знает, где находится логовище малефиков.

Иена она не взяла с собой, сославшись на его болезнь.

Отбросив опасную бритву, он снова не захотел бриться, вытерся от пены для бритья и надел фисташковую рубашку и брюки в белую полоску. Немного поразмыслив, он надел окрыленный ключ батюшки Фауста, а вот сиреневый платок Анны оставил на туалетном столике.

Он спустился в харчевню, где было совсем немного посетителей.

- Иен! - весело поприветствовал Арни, выдув тому в лицо облачко табачного дыма. - Подать обед?

Иен закивал и сел за дальний столик в углу залы, где стояло два антикварных кресла с узорчатой сине-золотой обивкой. Суп-солянку и гренки ему принесли довольно быстро, похоже, что, Арни ждал, когда он, наконец, соизволит спуститься. Расчудесный молочный запах не видавшего жизни теленка, чеснока, лука, лаврушки, перца и аромат оливок били в чувствительный нос Иена, заставляя выделяться слюну. Он очень отощал и стал похож на скелет как никогда, вся его одежда весела на нем, как на вешалке.

Анри в кремовом костюмчике подсел к нему на второе кресло. Он курил из длинной глиняной трубки, инкрустированной перламутровыми стразами, недорогой, но не шибко вонючий табак. У коротыша был вкус.

- Маркус оставил тебе газету сегодняшнюю полистать, - он кинул на столик свежий номер "Буревестника".

- Не "Правдоруб"? - удивился Иен, зачерпывая ложку супа. - На него не похоже.

- А ты и не слышал! - Арни поднял брови-гусеницы. - Ах, да... Ты же не слышал.

- О чем? Не томи, а то я быстро теряю интерес.

- "Правдоруб" прикрыли сразу после того, как ты откинулся на полгодика соснуть. Всех щелкоперов оттуда прямиком в каталажку отправили. Твоя подружка это сделала.

- Я, конечно, всегда считал, что писать чушь - это преступление, но не в тюрьму ж за это отправлять! За что она их так?

- Они на своей типографии клепали листовки и брошюры с известным содержанием.

- Пособники экстремистов? Вот уж не ожидал, хотя... Нет, наверное, что-то такое я ожидал.