Андрей Попов - Охотничий пес (СИ)

Он доел суп, и Арни распорядился, чтобы им принесли виски. Иен сидел с граненым стаканом в руке, раскачивая маслянисто-огненного цвета напиток, читая "Буревестник". С первой станицы на него глядел светлый лик мэра Вишлина Омберсента, и вид у него был, мягко говоря, нехорош. То был приземистый мужчина лет шестидесяти шести с кучерявой ватой волос; умаянный взгляд его водянистых глаз, окаймленных рвами морщин, как бы кричал: "убейте меня".

"...В этом году уровень безработицы падает, медленно, но все-таки падает, - заявил мэр Омберсент Вишлин на пресс-конференции. - Мы договорились с главами маговского управления, и они заявили, что в скором времени Каннескарские фабрики и заводы снова запустятся, а вся техника будет отремонтирована в кротчайшие сроки. Наши магические друзья готовы сотрудничать с мэрией. Подчеркиваю, мы убеждены, что кризис миновал, и стоимость за ввозимые продукты питания, лекарства и алкоголь скоро понизится, будьте в этом уверены..."

"...Я отказываюсь откликаться на провокации недовольных политикой губернатора, - ответил Леопольд Хонканен нашему интервьюеру.

В интервью Леопольд Хонканен несколько раз повторил, что генерал-губернатор не может выступить с заявлением перед прессой из-за проблем со здоровьем..."

- Конечно же, - покачал головой Иен. - Сыночек защищает мамку, а вот передать-то сыну власть она не соизволила. Хоть полгода проведи в коме, хоть двадцать лет, а она все будет больна, а он все будет заступаться за нее перед прессой.

Арни презрительно хмыкнул, выдувая кольца сизого дыма.

"...Все это какое-то недопонимание с обеих сторон, - заявил архимаг Тетраконклава Каннескара Ласло Фог. - Магическое сообщество терпит раздор, и в этом вина не только пресловутых врагов империи, как все предпочитают думать, но немагического сообщества и самих магов тоже. Все сколько-то виноваты в сложившихся отношениях магов и людей, провокации и открытые нападки с обеих сторон недопустимы. Маги служат единственной цели: это улучшение уровня жизни и благополучия народа. Никто из нас не стремится к гражданской войне, мы тоже хотим лишь чувствовать уверенность в завтрашнем дне, но агрессивное поведение магоненавистнических банд вырывает нашего слабохарактерного собрата искать протекции у третьей стороны, у революционеров, что стали причиной бед. Нам всем, пока не поздно, необходимо сложить оружия, тогда наши бастующие собратья зароют топор войны, и все вернется на круги своя..."

Поначалу отступники спровоцировали людей на ненависть к каждому магическому собрату, а затем наобещали магам свобод и пряников, и самые психологически слабые из них (а это их наибольший контингент) выбрали из двух зол сторону отступников. Далее шла неинтересная статья о том, что за последние месяцы на остров "Адель-ленд" нередко захаживали секретарские ревизоры и подвергали всех и каждого суровым проверкам на предмет запрещенной деятельности. Из тысячи двухсот лицензированных магов две сотни лиц были отправлены отсиживаться в карцере в ожидании допроса третьей степени.

Следом шла курьезная статья о том, как управляющие нескольких строек заказали из соседней провинции партию грузоподъемных големов, надеясь заменить ими рабочих, чьи страховки были аннулированы из-за бастующих магов врачей.

Иен перевернул страницу с гороскопами.

"Селедки, сегодня вам крупно не повезет..."

А следом:

"...в пятнадцать двадцать жителей Ригэсса ожидает шоу астрономического масштаба - самое долгое за последние двенадцать лет полное солнечное затмение..."

* * *

В Каннескарском гетто Ханна была впервые за все время пребывания в городе, и ей бы хотелось и дальше оставаться в неосведомленности. Снег комьями падал с мертвенно-белых облаков, ложился на темные асфальтовые дороги-реки и сразу же таял, смешиваясь в коричнево-бурое месиво. Все из-за подогрева улиц: зимой простершиеся трубы-артерии под улицами заполнялись паром. Разносортная публика гетто встретила их, Ханну, Анну и Маркуса с неприкрытой неприязнью.

Иные не без основания не любили, когда на их территории появлялись люди, однако в присутствии полицейской свиты они не предпринимали попыток прогнать непрошеных гостей.

Ядовитые клубы зеленоватого тумана с резким химическим запахом рядили квартал тошнотворным одеяльцем. Асфальт был дырявый, как изъеденный гусеницами капустный лист или испестренная метеоритами лунная поверхность, в маленькие рвы и бассейны дыр тонкими ручейками стекались воды маслянисто-радужные и пахучие.

Фантасмагоричный муравейник поднимался над землей, опоясанный брезентовыми палатками, раскосыми шалашиками из досок и серо-бурыми шатрами, а над ними тянулся лес грибов-дымоходов и жирно-копченые колонны чада.

В этом железобетонном муравейнике жили так называемые богатые и старейшины всех рас, а в хорошо отапливаемых подвалах находились общие ясли и склады. В лагере-деревеньке, что разбился на несколько километров вокруг, огороженном каменной стеной от всего остального "нормального" города, жил рабочий класс. На краю гетто Иных были улочки с говорящим названием Днища: здесь выживали парии сообщества нелюдских рас, те, кто нарушил правила общины или обкрадывал-убивал своих же.

Краснолюдки, гретчины, алекхи, кобальты, полурослики, хоббы - в густонаселенном гетто проживала треть города, и в это было нетрудно поверить. От Иных непереносимо несло немытыми телами и болезнями, и Ханна невольно загримасничала от отвращения, сдерживая позывы рвоты. Толпа местных сопровождала ауто-да-феров и полицию лихой бранью на своем диалекте, когда они пересекали гетто до того самого муравейника, где уже ожидали старейшины общины и их жрецы.

- Ваш у нас появляться нет причина, - заговорил вождь гоблинов и кобальтов.

Он был поджарист, но жилист, его гранитно-серая кожа напоминала обломок скалы, кроваво-красные патлы заплетены в косички, кошачьи глаза злобно блестели при взгляде на Анну. В его остроконечных ушах гроздились гвозди и шурупы вместо серег, на груди висели амулеты из крышек консервных банок. На старике был плащ из собачьих костей да женский шнурованный корсаж, подобранный на свалке. Подле него стоял его жрец, вождь краснолюдков в рыболовных снастях и блеснах и его жрец, и алекха в кожаной накидке.

- Не вам решать, есть ли у нас причина, - холодно плюнула Анна и показала ему свой секретарский жетон. - Прочь.

- Вы не сметь говорить вождь непочтенно! - закричал его жрец. - Пусть ваш уходит, мы не нарушать законы город.

Он выглядел приземисто по сравнению с его вождем, его лысую голову увенчивала корона из проволоки, куриных перьев и птичьего помета, на шее удвоенной длины висели бусы из погнутых ложек и вилок, в руке водопроводная труба заместо посоха.