Келли Барнхилл - Девочка, испившая Луну (ЛП)

Но всё же.

Как же реальными они все были!

Однажды семьи отдали Совету власть – и свои детей колдунью. Они сделали это ради спасения Протектората. Они отправляли детей на смерть. И дети были мертвы.

А если нет?

И чем больше они надеялись, тем больше спрашивали себя об этом. Чем больше спрашивали, тем сильнее становилось пламя веры, и облако печали поднялось, поплыло вперёд и сгорело на фоне светлеющего неба.

- Не хочу показаться грубым, Великий старейшина Герланд, - прохрипел Старейшина Распин. Он был очень стар, настолько, что Герланд поражался, как он всё ещё стоял на ногах. – Но факт остаётся фактом. Это всё твоя вина.

Сбор в передней части башни начался всего с нескольких граждан с плакатами, но превратился в огромную толпу с криками, песнями и прочими злодеяниями. Старейшины, увидев это, отступили в дом Великого, закрыли окна и двери.

Теперь Великий Старейшина сидел в своём любимом кресле и смотрел на соотечественников.

- Моя вина? – голос его был тих. Горничные, повара, помощники поваров, кондитеров убежали, а это означало, что не будет никакой еды, а живот его оставался совершенно пуст. – Моя вина? – он на мгновение умолк. – Ну что ж. Почему?

Распин закашлялся, так, словно был готов прямо здесь обратиться в прах. Старейшина Гвинот попытался продолжить.

- В этом подстрекательстве замешана твоя семья. Они зажгли чернь!

- Чернь проснулась прежде, чем они до неё добрались! – вспылил Герланд. – Я обрёк её ребёнка. А после того, как ребёнок окажется в лесу, она станет горевать – и всё вернётся в нормальное русло.

- Ты видел, что происходит там? – наседал старейшина Либшиг. – Этот… солнечный свет! И, кажется, он впервые за долгие годы разбудил народ!

- И знаки! Кто мог нарисовать их на земле? – ворчал старейшина Ойрик. – Не мои люди. Они б не посмели. В любом случае, я предусмотрительно спрятал краску. Хоть один из нас думает головой!

- И где сестра Игнатия? – стонал Старейшина Доррит. – Самое подходящее время исчезнуть! И почему сестры не разрушили это в зародыше?

- Этот мальчик… Он с самого начала приносил неприятности! Нам следовало ещё тогда с ним разобраться! - заявил Распин.

- Прошу прощения… - оборвал их Великий Старейшина.

- Мы все знали, что рано или поздно этот мальчик станет проблемой. И вот, посмотрите только – он ею стал!

- Да послушайте себя! – вспылил Великий Старейшина. – Сборище взрослых мужчин! И вы ноете, как младенцы! Тут не о чем беспокоиться. Да, чернь временно возмущена, но это временно! И старшей сестры нет, но тоже временно! А мой племянник показал себя с плохой стороны, но и это временно! Дорога – единственный безопасный путь. Он в опасности. И он умрёт! – Великий Старейшина замер и попытался спрятать печаль глубоко в своём сердце. Срыть её. Он распахнул глаза и посмотрел на старейшин так решительно… - И, мои милые братья, когда всё это случится, та жизнь, которую мы знали, вернётся. Это так же точно, как земля под ногами…

И в тот же миг задрожала под ногами земля. Старейшины распахнули южные окна и выглянули наружу. Дым вился от самого высокого горного пика. Вспыхнул вулкан.

Глава 39. В которой Глерк рассказывает Фириану истину.

- Давай! – прошептала Луна. Луна ещё не взошла, но Луна чувствовала, что она близко. В этом не было ничего нового. Она всегда испытывала странное родство с Луной, но никогда оно не было до такой степени сильным, как она чувствовала сейчас. Сегодня полная луна осветит весь мир.

- Кар-р-р! - заявил ворон. – Я очень, очень устал. Кар—рр! Эта ночь бесконечна, а вороны не летают по ночам.

- Вот, - Луна стянула капюшон своего плаща с головы. – Садись сюда. Я вообще не устала.

И это было правдой. Она чувствовала, как её кости превращались в свет, и ей казалось, будто бы она никогда больше не устанет. Ворон приземлился ей на плечо и забрался в капюшон.

Когда Луна была маленькой, бабушка учила её с магнитами и циркулем. Она сказала, что от магнита поле станет только прочнее, и полюса станут сильнее. Луна знала, что магнит притянет некоторые вещи, но игнорирует другие. Узнала, что мир – тоже магнит, и компас с его маленькой иголочке всегда хочет выровняться относительно магнита. И Луна понимала, чувствовала это магнитное поле, ещё одно, и компас, о котором бабушка никогда ей прежде не говорила.

Сердце Луны билось в унисон с сердцем бабушки. Существовал ли компас любви?

Ум Луны был как ум её бабушки. Могут ли знания быть магнитом?

И было ещё кое-что. Это странное чувство в её костях… Этот щелчок в голове. Словно дюйм за дюймом в ней передвигались невидимые шестерёнки.

Вся жизнь текла мимо.

Магия наполняла её кости.

- Глерк! – промолвил Фириан. – Глерк, Глерк, Глерк, Глерк… Кажется, я больше не могу сидеть на спине. Ты немного устал? Ты стал меньше?

- Нет, мой друг, - отмахнулся Глерк. – Напротив. Кажется, ты растёшь.

И это было правдой. Фириан рос. Глерк сначала не верил, но с каждым шагом Фириан становился всё больше и больше. Не равномерно. Сначала огромным арбузом на кончике морды увеличился его нос, потом глаз стал в два раза больше другого. Крылья, ноги… Потом ещё одна лапа. Он рос, замедлялся, рос, замедлялся…

- Расту? Значит, я буду ещё более огромным? - промолвил Фириан. – А разве дракон может быть огромнее огромного?

Глерк поколебался.

- Ну, ведь ты знаешь свою тётушку… Она всегда видела твой потенциал. Даже если в тебе этого ещё не было. Ты понимаешь, о чём я говорю?

- Нет, - ответил Фириан.

Глерк вздохнул. Это будет непросто.

- Иногда слово огромный характеризует не только размер.

- Не только размер? – спросил Фириан, и его ухо увеличилось в два раза. – Ксан никогда такого не говорила…

- Да ведь ты знаешь Ксан! – вздохнул Глерк. – Она очень нужна, - он на миг умолк. – Спектр, радуга… В спектре чудовищности ты был… на нижнем конце. И это так мило… - он вновь умолк на миг и закусил губу. – Иногда правда немного… изгибается. Как свет, - он знал, что плывёт.

- Правда?

- Твоё сердце всегда было огромным, - ответил Глерк.- И останется таким.

- Глерк, - серьёзно промолвил Фириан. Губы его стали как ветви деревьев и превратили бедные челюсти в гибкое месиво. Один из зубов был в разы больше других. Одна лапа росла на глазах Глерка. – А я довольно странный? Прошу, будь честен.

Он был таким серьёзным… Странно. И самосознания никогда не хватало. Но таким серьёзным… Лучше оставаться таким, подумалось Глерку.

- Послушай, Фириан… Признаться, я не понимал, что происходит. И знаешь что? Ксан тоже. Всё хорошо. Ты растёшь. Думаю, ты станешь таким же огромным, как и твоя мама. Она умерла, Фириан. Пять сотен лет назад. Большинство дракончиков не остаются так долго в младенчестве, более того, я не могу вспомнить больше ни одного примера. Но ты оставался… Может быть, это сделала Ксан. Может быть, умерла твоя мама. Может быть, ты не мог расти. Так или иначе, теперь ты растёшь. Я думал, ты навеки останешься крошечным дракончиком, но я ошибался.