Келли Барнхилл - Девочка, испившая Луну (ЛП)

Магия женщины окружила её настоящим вихрем, но даже с большого расстояния Луна видела в ней пустоту. Как и Ксан, она была истощена. И без печали под рукой восстановить это была не в силах.

Луна отпустила руку бабушки и шагнула вперёд. Нити магии отходили от незнакомки и вились к магии Луны. Женщина этого не замечала.

- И что за глупости о спасении ребёнка? – сказала незнакомка.

Энтен с трудом поднялся на ноги, но сумасшедшая положила руку ему на плечо, удерживая.

- Она пытается пробудить твою печаль, - закрыв глаза, пробормотала сумасшедшая. – Не позволь. Верь. Надейся.

Луна сделала ещё один шаг. Она чувствовала магию этой женщины – и влекла её к себе.

- Что за любопытная вещица, - промолвила Та, что Поедает Печаль. – Я знала ещё одну любопытную девочку. Столько времени прошло… Столько адских вопросов. Я не грустила, когда её поглотил вулкан.

- Несмотря на то, что это не так, - прохрипела Ксан.

- Может быть, - усмехнулась незнакомка. – Посмотри на себя. Старая. Измученная. И что ты сделала? Ничего! А эти истории, что рассказывают о тебе! О, я сказала, что твои волосы вьются, - она прищурилась, - но их уже почти нет.

Сумасшедшая отошла от Энтена и двинулась к Луне. Её движения были скользящими и медленными, словно во сне.

- Сестра Игнатия! – воскликнул Энтен. – Как вы могли? Протекторат видел в вас глас разума и знаний, - он запнулся. – Мой ребёнок. Мой сын. Эсин, о которой ты заботилась, как о дочери. Это её сломит.

Сестра Игнатия зло сдвинула брови.

- Не произноси имени этой неблагодарной в моём присутствии! Сколько я сделала ради неё!

- В ней ещё есть осколок человечности, - прошептала сумасшедшая Луне на ухо. Она опустила руку на её плечо, и в Луне что-то вспыхнуло. Она могла лишь стоять на земле. – Я слышала её в башне. Она ходит во сне, оплакивая потерю. Рыдает, рыдает, рычит… Просыпается – и забывает, это спит в ней.

О, Луна мало знала. Она обратила внимание на то, что таилось в предательнице внутри.

Ксан заковыляла вперёд.

- Малыши, как ты знаешь, не умерли, - промолвила старушка, и улыбка застыла на её губах.

Незнакомка усмехнулась.

- Не смешно. Конечно, умерли. От голода или жажды. Рано или поздно их растерзали бы звери.

Ксан сделала ещё один шаг вперёд. Она заглянула в глаза высокой женщины, словно в глубокие тоннели, и прищурилась.

- Ты ошибаешься. Ты не видела сквозь свой туман печали. Равно как я в нём не видела тебя. Все эти годы я крутилась к твоей двери, а ты об этом и не знала. Ну не смешно ли?

- Ничего подобного, - с рычанием ответила незнакомка. – Это просто смех! Я б знала, если б ты пришла.

- Нет, родная, ты не знала. Не знала, что случилось с детьми. Каждый год я приходила в печальный край. Каждый раз я уносила ребёнка в Свободные Города и отдавала в любящую семью. К моему стыду, без необходимости скорбела его настоящая семья. И ты питалась этим горем. Ты не будешь питаться горем Энтена. Или Эсин. Их дитя будет жить со своими родителями, расти и процветать. Пока ты рыскала по лесу, пропал твой туман. Протекторат испытал свободу.

Сестра Игнатия побледнела.

- Ложь, - сказала она, но попыталась исправить тон. – Что происходит?

Луна прищурилась. Незнакомка почти всю магию свою потеряла. Она заглянула глубже. И там, где должно быть сердце Той, что Поедает Печаль, затихла крошечная сфера, твёрдая, блестящая и холодная. Жемчужина. Много лет она пряталась от её сердца, делая его гладким и бесчувственным. Вероятно, там пряталась память, надежда, любовь, человечность. Луна сосредоточилась, пытаясь проколоть жемчуг.

Та, что Поедает Печаль прижала руки к голове.

- Кто-то отбирает мою магию. Это ты, старуха?

- Какую магию? – промолвила сумасшедшая, ступая Ксан и положив руку на талию старушки, дабы та стояла на ногах, а после, посмотрев сестре Игнатии в глаза. – Я не вижу никакой магии, - она повернулась к Ксан. – Лжёт.

- Тише, ты, безумица! Понятия не имеешь, что несёшь! – казалось, ноги незнакомки обратились в тесто.

- Каждую ночь, когда я была девочкой в замке, - промолвила Ксан, - ты приходила, чтобы есть моё горе.

- Каждую ночь в башне, - сказала сумасшедшая, - ты искала печаль в клетках. И когда я узнала и спрятала её, ты зарычала и завыла.

- Врёшь! – прошипела Та, что Поедает Печаль. Но они не лгали – Луна видела её жуткий голод. Она искала кусочки печали – лишь бы заполнить пустоту. – Ты обо мне ничего не знаешь!

Но Луна знала. Она видела жемчужное сердце в её груди. Оно так долго там пряталось, что незнакомка и забыла о нём. Оно искало щели. Там была память. Возлюбленный. Потеря. Надежда. Отчаянье. Сколько чувств может хранить одно сердце? Она посмотрела на бабушку. На мать. На мужчину, что хранил семью. Да до бесконечности! Вселенная безгранична! Свет и тьма, бесконечное движение, пространство и время, время и пространство… И она знала – нет предела для сердца.

Как ужасно быть отрезанным от собственных воспоминаний! И она ей поможет.

Луна надавила. Жемчужина треснула. Широко распахнулись глаза Той, что Поедает Печаль.

- Кто-то из нас, - промолвила Ксан. – Выбирает любовь к власти. Большинство.

Луна сжала трещину. Открыла взмахом левой руки. И печаль вырвалась на свободу.

- О! – женщина прижала руки к груди.

- Ты! – раздался голос сверху.

Луна посмотрела наверх и почувствовала, как в горле застыл крик. Она увидела парившего над головами огромного дракона. Он спускался по спирали и полыхал огнём, но казался знакомым.

- Фириан?

Сестра Игнатия выпускала печаль в землю.

- Нет… нет… - она захлёбывалась своими рыданиями.

- Моя мать! – кричал похожий на Фириана дракон. – Моя мать из-за тебя умерла! – дракон нырнул вниз и резко затормозил, и брызги земли разлетелись повсюду.

- Моя мать, - прошептала Та, что Поедает Печаль, едва заметив огромного дракона, что нёсся на неё. – Моя мама, отец, сестры и братья… Моя деревня. Друзья. Все ушли. Печаль. Печаль и память…

Фириан – или кто это? – схватил её и поднял в воздух, и она обмякла в его лапах.

- Я должен тебя сжечь! – прокричал дракон.

- Фириан! – завопил Глерк, двигаясь быстрее, чем, казалось Луне, он вообще мог. – Фириан, немедленно положи её на место! Ты понятия не имеешь, что творишь!

- Имею, - ответил Фириан. – Она злая.

- Фириан, стой! – закричала Луна, хватая его за ногу.

- Я скучаю по ней, - рыдал Фириан. – Моя мама. Скучаю… Эта ведьма должна заплатить за то, что сделала.

Глерк встал, высокий, как гора. Спокойный, как болото. Он смотрел на Фириана с такой любовью…

- Нет, Фириан. Это слишком простой ответ. Копай глубже.

Фириан закрыл глаза. Он не отпустил её. Огромные слёзы капали по громадной морде.

Луна смотрела глубже, мимо памяти, мимо жемчужины. И это изумило её.