Наоми Новик - Выкорчеванная

— Можно здесь дать коням напиться? — спросил принц Марек у Дракона, который только пожал плечами в ответ.

— Если хочешь, можешь даже сам напиться, — ответил он. — Ничем не хуже, чем оставаться здесь, под этими деревьями. Все равно потом придется их прирезать.

Уже спешившийся Янос поглаживал нос коня, успокаивая животное. Услышав Дракона, он резко вскинул голову и повернулся:

— Это же обученные боевые кони! Каждый из них ценится на вес серебра!

— Золото, потраченное на очистительный эликсир, так же окажется равно их весу, — парировал Дракон. — Если вам их настолько жаль, то не следовало брать их в Чащу. Но не слишком переживайте. Шансы вернуться такие, что вопрос может отпасть сам собой.

Принц Марек одарил его мрачным взглядом, но не стал спорить. Вместо этого он отвел Яноса в сторону и сказал ему что-то утешительное.

Кася стояла на краю поляны, где обнаружилось множество оленьих следов. Она смотрела в другую сторону от прудика. Я старалась понять, видела ли она уже этот пруд во время своего долгого скитания в заключении. Она уставилась в темную чащу. Проходивший мимо нее Дракон остановился и заговорил. Я заметила, как ее голова повернулась к нему.

— Интересно, известно ли тебе, как он должен с тобой поступить, — произнес Сокол, оказавшийся неожиданно за моей спиной. Я вздрогнула и обернулась. Моя лошадь жадно пила. Я сжала повод и, не ответив, прижалась к ее теплому боку.

Сокол лишь приподнял одну черную узкую и ухоженную бровь.

— У нашего королевства не так уж много волшебников. По закону твой дар ставит тебя над вассальной присягой. Теперь ты имеешь право быть представленной ко двору, и рассчитывать на покровительство самого короля. И прежде всего, он не должен был удерживать тебя в этой долине и обращаться с тобой как со служанкой. — Он взмахнул рукой, показывая на мой наряд. Я сама оделась так, словно направляюсь на свою лесную охоту — на мне были высокие сапожки для ходьбы по грязи, холщовые шаровары, и коричневый кафтанчик сверху. Волшебник же по-прежнему был в своем белоснежном плаще, хотя зло Чащи оказалось сильнее его заклинания, какие бы чары он не использовал, чтобы поддерживать его чистоту в обычном лесу, сейчас его полы уже обтрепались.

Он неверно понял мой критичный взгляд.

— Полагаю, твой отец землепашец?

— Лесоруб, — ответила я.

Он отмахнулся, словно это не имело ровно никакого значения.

— Тогда, могу смело утверждать, ты ничего не знаешь о дворе. Когда у меня нашли талант, король посвятил моего отца в рыцари, а после того, как я завершил обучение, он стал бароном. И по отношении к тебе он будет не менее милостив. — Он наклонился ко мне, я сильнее прижалась к лошадиному боку, и животное фыркнув, напустило в воду массу пузырей. — Что бы вы не слышали, живя в этом болоте, Саркан не единственный могущественный волшебник в Польне. Уверяю тебя, тебе не обязательно киснуть рядом с ним из чувства благодарности за то, что он нашел, не могу не отметить, любопытный способ тебя использовать. Уверен, найдутся и другие волшебники, с которыми ты можешь устроить свою жизнь. — Он протянул в мою сторону ладонь, что-то прошептал и над ней взвился, завертевшись спиралью, язычок пламени. — Может попытаешься?

— С тобой? — довольно недипломатично буркнула я. Он чуть сощурил глаза. Но я не чувствовала ни капли сожаления. — После того, что ты сделал с Касей?

Он изобразил на лице удивленную обиду, словно накинул второй плащ:

— Ведь я оказал ей и тебе услугу. Кто бы еще мог поверить Саркану на слово, что она исцелена от скверны? Твоего покровителя, со всей снисходительностью, можно было бы назвать эксцентричным, с учетом того, что он заперся здесь и появляется при дворе лишь по приказу, мрачный словно буря, грозясь неминуемыми несчастьями, которые почему-то все никак не случатся. У него там совсем нет друзей, а те немногие, кто мог бы высказаться в его пользу, такие же мрачные предсказатели катастрофы, которые сами же и настаивали на том, чтобы немедленно казнить твоего приятеля. Если бы принц Марек не вмешался, вместо нас король отправил бы за палачом и призвал Саркана в столицу, чтобы тот сам держал ответ за то, что позволил девушке прожить настолько долго.

По всей видимости именно он и оказался бы тем самым палачом, но все равно не переставал уверять меня, что оказал мне услугу. Я не знала, как ответить на подобную наглость. Единственное, на что хватило бы моей находчивости, это нечленораздельно фыркнуть, но он не довел меня до этой грани. Он лишь произнес вкрадчивым голосом, подразумевающим, что я веду себя глупо:

— Поразмысли о том, что я тебе сказал. Я не могу винить тебя за гнев, но не позволяй ему заставить тебя отказаться от доброго совета, — с этими словами он элегантно поклонился и величественно удалился, когда ко мне подошла Кася. Солдаты вновь садились в седло.

Лицо подруги было печальным, и она потирала запястья. Дракон направился к своей лошади. Я обернулась к нему, размышляя, что он мог такого ей сказать:

— С тобой все в порядке? — поинтересовалась я у Каси.

— Он сказал мне, чтобы я не боялась того, что до сих пор осквернена, — ответила она, чуть шевельнув губами в призрачной улыбке. — Он говорит, что раз я этого опасаюсь, значит скорее всего со мной все в порядке. — Потом она неожиданно произнесла: — Он сказал, что ему жаль, что я его боялась… точнее, боялась избрания. Сказал, что больше не станет никого брать.

А ведь я просто накричала на него, но никак не ожидала, что он прислушается. Я уставилась на нее, но мне не оставили времени на потрясение. Янос уже был на коне, и оглядывая своих людей вдруг резко спросил:

— А где Михай?

Мы пересчитали людей и лошадей, громко звали во всех направлениях. Но никто не отозвался, как не осталось ни следов, ни сломанных веток, ни даже потревоженной листвы, чтобы узнать, в какую сторону он направился. Лишь пару минут назад его видели с конем в очереди на водопой. Если его умыкнули, то сделали это бесшумно.

— Довольно, — наконец сказал Дракон. — Он погиб.

Янос возмущенно обратился к принцу, но помолчав мгновение Марек изрек:

— Отправляемся. Ехать по двое и не упускать соседа из виду.

Янос помрачнел и с недовольным видом потуже затянул на лице шарф, но кивнул паре солдат в голове отряда, и спустя мгновение они направились дальше по тропе. Мы снова въехали в Чащу.

Под кронами деревьев было тяжело сказать, какой сейчас час, и сколько мы уже едем. Чаща хранила безмолвие, какого не услышишь ни в каком лесу: ни жужжания насекомых, ни хруста нечаянной веточки под заячьей лапой. Даже наши лошади издавали очень мало шума: их копыта ступали по мягкому мху, траве и поросли, а не по сырой земле. Тропа постепенно исчезала. Нашим товарищам в голове все время приходилось вырубать ветви, чтобы позволить отряду проехать дальше.