Тори Халимендис - Самая темная ночь

— Оскар! — кинулась к нему Ингрид. — Сделай же что-нибудь!

— Зачем? — равнодушно осведомился мужчина. — Они все равно сейчас умрут.

Молодая женщина неверящим взглядом смотрела на своего золотоволосого солнечного бога.

— Так это ты, да? Ты?

Она не могла себя заставить выговорить страшные слова, но Оскар прекрасно ее понял.

— Нет, дорогая моя, — поправил он с усмешкой. — Это ты — отравительница. Ты принесла кувшин с отравленной водой и ты же напоила ею своего мужа. Как бы ты ни пыталась доказать обратное, тебе не поверят. А знаешь почему? Потому что все, сказанное мною — правда. Ты действительно убила своего мужа собственными руками.

— Нет! — взвизгнула Ингрид. — Я не знала! Я не хотела!

— А кого это интересует, любовь моя? Хотела — не хотела, какая разница? Результат-то — вот он, — и Оскар широким жестом обвел ту часть комнаты, где уже затихали предсмертные судороги двоих несчастных. — Кроме того, разве не ты ненавидела Генриха перед свадьбой? Разве не ты мечтала о его смерти? Называла его противным стариком?

Ингрид в отчаянии затрясла головой.

— Нет, нет, нет…

— Не обманывай себя, дорогая, — жестко сказал ей любовник. — Признай мою правоту. Ты — убийца, любовь моя. Ты только что лишила жизни двух человек. Ну же, повтори за мной. Вот увидишь, тебе сразу же станет легче.

Ингрид вовсе не собиралась подчиняться ему, но губы помимо воли сами собой выговорили:

— Убийца…

Оскар обнял ее, мягко привлек к себе, погладил по волосам, точно ребенка.

— Все уже закончилось, милая. Осталось совсем немного. Завтра, когда все проснутся, мы объявим, что Литор выгорел дотла, спасая Генриха, но так и не смог ему помочь. И все будет хорошо, у нас с тобой все будет просто великолепно. Скажи, любимая, ты веришь мне?

Давясь слезами, Ингрид кивнула.

— Нет, скажи, — настаивал любовник. — Я хочу услышать.

— Верю, — тихо всхлипнула несчастная.

— Вот и замечательно. Запомни, моя драгоценная: только со мной ты в безопасности. Я не позволю, чтобы тебя обвинили в совершенном преступлении. Я подтвержу твои слова. Пока ты со мной, тебе ничего не грозит.

Оскар оказался прав. Наутро герцогиня сообщила о смерти своего супруга и его личного мага. Глядя на заплаканную бледную женщину, никому и в голову не пришло подвергнуть сомнению правдивость ее слов, тем более, что страшную рану Генриха видели все.

И только в замке Ингрид почувствовала себя в опасности. Она стояла на церемонии прощания рядом с телом супруга, тихая, печальная, одетая в траурное платье. И вдруг вздрогнула, поймав устремленный на нее полный ненависти взгляд синих глаз маленького пасынка.

— Он знает, — говорила она тем вечером Оскару. — Он знает, что это я отравила Генриха. И ненавидит меня.

Мысли ее путались, женщина уже пребывала в полной уверенности, что смерть супруга — целиком и полностью ее вина. И дело не только в том, что это именно она напоила Генриха ядом. Она виновна была уже в том, что вышла за нелюбимого замуж, изменяла ему с молодым любовником и внушила Оскару ложные надежды. Ведь если бы тот не был уверен в желании Ингрид овдоветь, то и не принес бы ей отраву.

— Он совсем малыш, — прошептал Оскар. — Забудь о нем.

Вокруг хватало народу, потому разговаривали они тихо. Со стороны казалось, будто начальник герцогской охраны выражал вдове свои соболезнования.

— Мальчик вырастет, — возразила Ингрид. — И отомстит. Я успела изучить характер этого ребенка, он очень упрям.

— Не переживай, — любовник легко прикоснулся к ее руке. — Я рядом и всегда смогу защитить тебя. Я приду к тебе ночью.

И отошел, позволяя приблизиться следующему соболезнующему. Но Ингрид знала: пока Ланс жив, она в опасности. Каким-то образом мальчишка узнал о том, что произошло в охотничьем домике. И после его вступления в права наследования Ингрид не жить: Ланс попросту уничтожит мачеху.

С каждым днем убеждения ее все крепли. Прежде просто дичившийся ее мальчонка теперь смотрел с нескрываемой злобой.

— Волчонок вырастет и станет волком, — твердила герцогиня. — Ну почему мне так и не удалось родить Генриху дитя? Тогда я была бы в безопасности.

— Ты и так в безопасности, — вкрадчиво нашептывал ей Оскар. — Я ведь забочусь о тебе. Я всегда буду рядом. Скажи, Ингрид, ты любишь меня?

И Ингрид покорно кивала, но любовнику этого было мало. Снова и снова вырывал он у нее признания и заверения в том, что она всецело предана своему единственному. Герцогиня ощущала себя мухой, попавшей в липкую паутину страха, греха и соблазна. Оскар действительно стал ей необходим, без его присутствия рядом становилось зябко и неуютно. Несмотря на теплую пору, в спальне Ингрид всегда было жарко натоплено, но ее все время бил озноб. Иной раз она вяло думала, что заболела, но даже эта мысль не внушала ей тревогу. По-настоящему ее беспокоили всего две вещи: совершенное ею преступление и ненависть пасынка.

Спустя полгода после смерти герцога Оскар заговорил о свадьбе.

— Когда срок твоего траура подойдет к концу, мы без отлагательств поженимся, — убежденно вещал он.

Несомненно, подобные разговоры он вел не только с Ингрид, поскольку придворные все чаще стали намекать вдовствующей герцогине о том, что надо бы ей выбрать себе нового супруга. Однажды она подслушала, как ее любовник, беседуя с каким-то франтом, уверял, что бабе одной никак не совладать с целым герцогством. Удивительно, но к его словам Ингрид осталась равнодушна. Напрямую себя на роль ее супруга Оскар в беседах с придворными не предлагал, но все и без того понимали, что шансы у молодого красивого начальника стражи весьма высоки. Вот только нравилось это далеко не всем.

Окружающие нашептывали, говорили кто полунамеками, а кто и прямо, что герцогиня должна выбрать кого-нибудь более достойного, знатного, богатого. Оскара придворные отчего-то недолюбливали. А ближе к окончанию траура в замок стали съезжаться молодые мужчины, каждому из коих было чем похвастаться. У них у всех появились срочные и неотложные дела, причем требовавшие непременно долгого пребывания в непосредственной близости от вдовы. Ингрид насквозь видела все их уловки, но молчала. А вот Оскар злился и срывал свою злость на любовнице.

— Ты хочешь избавиться от меня, да? — заявил он однажды вечером, перебрав с вином. — Планируешь выскочить за кого-нибудь из этих мальчишек, а меня оставить с носом? Так вот, любовь моя, ничего у тебя не выйдет. Только попробуй — и я тебя уничтожу, клянусь всеми богами. Ты связана со мной навсегда, вот так-то.

— Нет, вовсе нет, — пролепетала женщина, испуганная его неожиданной яростью.

Но оказалось, что Оскар был пьян гораздо сильнее, нежели ей казалось. Он отвесил герцогине тяжелую оплеуху, от которой она едва устояла на ногах.