Екатерина Оленева - Черная королева (СИ)

И уж тем более я никогда бы не отреклась бы от тебя. Я скорее дала бы разрубить себя по частям.

Чтобы вернуть тебя, я родила на свет наследников династии Дик*Кар*Сталов, практически сломав остатки того, что когда-то было мной. А потом благодаря Риану и Анэйро воскресла вновь, как Жар-Птица, из прогоревших углей.

Но я никогда не умела говорить о чувствах.

Любила всегда молча.

Сожалела – молча.

Раскаивалась – тоже молча.

Слова любви я могла говорить только моим детям.

Другим моим детям.

– Если так, то это очень грустно, мальчик. Твоему горькому детству можно посочувствовать. Но при чём здесь я?

– При чём здесь вы?!

Мальчишка был в такой ярости, что я имела наглость до сих пор ни о чём не догадаться, что я уже почти не сомневалась – если мои догадки верны, он сейчас всё выложит без обиняков. Сам.

– Потому что вы такая же, как она!

Я резко развернулась и наши взгляды вновь встретились:

– Убивая меня ты хотел убить бросившую тебя мать?

– Я хотел отомстить. Те, кто предаёт самых близких людей, не должны жить долго и счастливо. Они должны сдохнуть в муках. Желательно на людях. В назидания другим, чтобы другие могли воочию видеть волю Двуликих. Но, как вы правильно соизволили заметить, – развёл мальчишка руками, – у меня ничего не вышло. Я неудачник. Вы хотели правду? Вот она. А теперь приводите ваших палачей. И избавьте от лекций о нравственности и морали, о которых вы сами знаете не больше моего. Как я уже говорил – жить долго и счастливо не моя мечта.

– Да. Я поняла. Твоя мечта убить свою мать. А потом уйти красиво в закат.

Голос мой дрогнул.

Мальчишка вскинул невыносимо зелёные глаза, вонзая в лицо взгляд, словно клыки.

Несколько секунд мы молча глядели друг на друга.

Он первым опустил ресницы.

Подойдя к двери, я несколько раз ударила по ней ладонью, давая стражникам знак отворить.

Пока я шла по тёмному коридору, мне казалось, что без того низкий потолок вот-вот упадёт. А пол под ногами ходил ходуном, будто палуба корабля.

– Ваше величество, – шагнула навстречу Марайя.

Я подняла ладонь, приказывая остановиться, ни подходить, ни трогать меня.

– Оставьте меня. Оставьте все.

Мир встал на дыбы. Небо обрушилось. И алые языки пламени пробивались из самой Бездны, причиняя невыносимую боль.

Мой первенец жив, но мой сын презирает и ненавидит меня до такой степени, что готов был умереть сам, лишь бы убить меня.

Он подставился под удар, из-под которого вытащить его будет совсем не просто.

Потому что существует второй мой сын, чудовище похуже первого – Риан.

Мой сын, будущий король Фиара, на чью с детства железную волю воздействовать было весьма непросто. Даже нам, его родителям.

Как рассказать Риану о Лейриане? Он слишком юн. Он не поймёт.

Как вытащить Лейриана из петли и снова не потерять его?

Как завоевать если не его любовь, так хотя бы прощение?

И всё же, несмотря на всё это рефреном шла мысль: Лейриан жив. И я знаю, где он.

Я знаю, кто он.

– Ваше величество?..

– Я хочу побыть одна. Никого ко мне не пускайте, – приказала я стражникам, охраняющим мои покои.

С чувством глубокого облегчения я услышала, как закрываются двери, отрезая от мира, оставляя в столь желанном одиночестве.

Но не успела я сделать и шага по своим покоям, как поняла, что я здесь не одна.

Ветер. Он был повсюду.

Врывался в распахнутое окно, порывистый и штормовой.

Раздувал белые занавески, разбрасывая их по комнате, как широкие крылья экзотических птиц.

Я медленно двинулась к кровати.

Опущенные занавесы балдахина были как поднятые паруса корабля, готового сорваться с места и унести далеко-далеко.

Пахло озоном и чужеродной магией.

Я сама не заметила, что почти перестала дышать.

Нет, не от страха. От предвкушения чего-то одновременно и чудесного, и ужасного.

Сердце замедлило ход.

Время грозило остановиться.

Что-то темнело там, за белыми пышными фестонами ткани.

Что-то грозное, как тень, гибкое, сильное.

Рывком я раздвинула покровы балдахина, да так и застыла в раскинутыми в сторону руками.

Из глубины белых простыней, грубы подушек и одеял, блеснули раскосые кошачьи глаза.

Чёрная гибкая тень поднялась, словно перед прыжком.

Тень, похожая на тёмное облако, промелькнула – то ли была, то ли нет?

Скорчилась, потом разрослась и…

На моей кровати всё с той же кошачьей вальяжностью растянулась мускулистая, сильная, обнаженная, как в день своего сотворения, фигура.

Чёрные косы, словно ночь, раскидались вокруг демонического лица, сложенного из острых черт под неправильным углом, но при этом обладающие магнетической привлекательностью.

Глаза, отливающие зелёным огнём.

Губы, в полумраке не кроваво-красные, а вызывающе чёрные, раздвинулись, роняя слова, смысл которых не достигал моего сознания.

Колени начали подгибаться ещё до того, как голос, часто снившийся снился во сне, но который я не чаяла услышать наяву, растёкся по комнате, наполняя пространство мягкими, вкрадчивыми звуками:

– Здравствуй, Одиффэ. Извини, что без стука. Хотелось сделать тебе сюрприз.

***

Это был шок.

Хотя где-то в глубине души во мне всегда тлела то ли надежда, то ли уверенность в том, что чёрный кот жив.

Первое, что я почувствовала, увидев оборотня – радость.

Они оба были живы. И это было здорово!

Потом пазл сложился в нужную картинку: Лейриан – Миарон.

– Почему? – сорвалось с губ.

Между бровей Миарона пролегла тонкая морщинка.

– Почему? – переспросил он. – Почему – что?

– Почему ты столько лет не приходил? Почему послал моего сына убить меня? Почему, Бездна, ты выбрал именно этот момент, чтобы явиться?! Почему?

Я не кричала. Откровенно говоря, не было сил.

Да и стоило немного повысить голос, как охранники, влетев в опочивальню, увидели бы весьма красноречивую картину: в чём мать родила красавец-мужчина, лениво растянувшихся на моих дорогих кружевных простынях.

– И это всё? – тряхнул он головой. – Я-то надеялся либо на горячие объятия радости, либо на огненные смерчи ненависти. А всё свелось к простому «почему»?

– Хватит! – вскинула я руку в жесте, сделавшемся привычным за годы власти, заставляющем придворных и челядь отступать. – Довольно. Находишь забавным встретить меня, словно одалиска, готовая к любовным игрищам? После того, как я полдня отстояла у гроба мужа? Возможно, следующее место, к которому я должна будут пойти, будет плаха, где отрубят голову моему сыну? Как это на тебя похоже, Миарон! Годами вынашивать месть и обрушиться с ней в самый неподходящий момент.

Глаза его в одно мгновение вытянулись в тонкие лезвия, но в следующую секунду вновь сделались человеческими: