Всеволод Болдырев - Зарницы смуты

Наконец, когда мы достигли противоположного конца лаборатории, мастер немного сбавил шаг и, борясь с отдышкой, зычно гаркнул:

— Лора! — Из-за угла стеллажа с доброй сотней мензурок показалось удивленное лицо молоденькой девицы. — Эссенцию Краала, морские капли и мое любимое ситечко!

— Сюда? — робко пискнула девушка, неуловимым движением натянув на голову вязаную шапочку. — Я мигом…

— Не сюда, глупое дитя! — отмахнулся мастер, снимая с пояса связку ключей. — В мой кабинет. Да, кстати, пускай Демис принесет пару свечей и ведерко со льдом. И не снимай шапку, пока в лаборатории находишься! А то к матери отправлю…

В кабинет мастера вела крошечная круглая дверка, которая настолько хитроумно была упрятана в стену, что я поначалу принял ее за обыкновенную неровность кладки.

— В кабинете слишком много всякого… — словно прочитав мои мысли, пояснил алхимик. Разговаривал он странно, постоянно недоговаривая предложения и сглатывая окончания некоторых слов: — Два десятка лет собираю всевозможные ингредиенты. Даже к Хехору добирался! Да что там, мне и с севера кое-что перепадало…

Дверь со скрипом отворилась. В небольшой каморке, что и кабинетом назвать нельзя, оказалось на удивление чисто; повсюду царил порядок. На подвесных полочках, что занимали все пространство стен, покоились старинные кувшины, с запечатанными воском горлышками; шкатулки сменялись рядами бумажных конвертов, колб и глиняных баночек.

Помимо узкой кровати и круглого стола, мебели в кабинете не было. Лишь пара тяжелых сундуков, окованных бронзой, да четыре пюпитра, на которых покоились фолианты.

Несмотря на внешний порядок, в покоях мастера Тельхрами висел тяжелый запах пыли и сырости.

— М-да, — протянул алхимик, недовольно скривившись, — давненько я здесь не был. Предпочитаю спать и работать в верхней части башни. Там, знаешь ли, воздух такой свежий!

Он неторопливо прошествовал к столу и, усевшись на стул, критически оглядел разбросанные на столешнице бумаги.

— Даю руку на отсечение, Лора сюда даже не заглядывала! — недовольно пробурчал мастер, вытаскивая из-под груды скомканных пергаментов большую алхимическую ступку из красного дерева. — Сейчас, подождите немного, молодой человек, мне поднесут необходимые ингредиенты. Мои капли всегда пользуются спросом. Скажу без ложного хвастовства, я — лучший алхимик в Каолите.

— Хорошо, если так, — я уселся на застланную старым коричневым пледом кровать.

Меня эта проблема нешуточно тревожила, ибо ослепнуть к тридцати годам не хотелось совершенно. Но, с другой стороны, все мои друзья, да и мастера в придачу, твердили, что ведовство — гораздо полезнее Зова.

— Переживаете? Не стоит! — мастер Тельхрами улыбнулся. — Потеря зрения в вашем случае — дело добровольное и…

Он не успел договорить, так как в комнатку вбежал высокий, конопатый юнец. Демис, если не ошибаюсь. Поставив на пол небольшое ведерко со льдом, он протянул мастеру деревянную коробку. Коротко кивнув, алхимик жестом отослал паренька. Тот, торопливо отступая к дверям, не переставал пялиться на нас, из-за чего чуть не сшиб зазевавшуюся у входа Лору. Вместо этого пострадало содержимое корзины с крупными черными ягодами и бутылка пахучего масла.

— О, несносное дитя! — покачал головой мастер Тельхрами. — Ты почему не убиралась в моем кабинете? Все пылью заросло.

— Вы ж мне ключи не даете! — насупилась девчушка. — Дважды просила! И это только на прошлой неделе. Дядя, вы никогда меня не слушаете!..

Девочка казалась очень забавной. Крупные глаза, пухлые щеки, тонкий нос. Из-под вязаной шапочки выбивалась роскошная, толщиной с запястье, золотистого цвета коса. Лора пыталась казаться строгой и взрослой, ей это неплохо удавалось.

«Интересно, какими дети будут у меня? Думаю, довольно милыми внешне, со скверным характером и волосами цвета меди».

Усмехнувшись таким мыслям, я отвернулся. Уж лучше разглядывать убранство кабинета…

Поражали воображение многочисленные шкатулки: от старинных, изготовленных из поделочной кости, до современных, медно-серебряных чудовищ, что дворцами возвышались над своими более скромными соседками.

Нашел я и полку с книгами. Фолиантов было много. Все в твердых переплетах, с цветными бирками на корешках. Одна книга заинтересовала больше других. Аккуратно снял ее с полки — пальцы ощутили холодный металл. С удивлением обнаружил, что переплет целиком состоит из покрытой узорами бронзы. Расстегнув пряжку и откинув крепкий кожаный ремешок, раскрыл книгу…

Вначале показалось, что это древний словарь с алфавитом забытых народов, но среди мешанины закорючек и каких-то палочек попадались и наши, хорошо знакомые буквы. В самой середине книги, где наружу пробивались стяжки медной проволоки, неизвестный автор нарисовал довольно подробную карту обжитых земель — мне было с чем сравнивать, так как за время странствий успел повидать несколько карт. Но здесь имелись отличия.

Во-первых, присутствовал изрядный кусок южного Хехора, что само по себе непривычно и даже странно — в такие дебри не забирался ни один землеописатель. Во-вторых, от берегов Фростдрима к Мискареллю протянулся внушительных размеров перешеек, здорово походящий на мост…

— Изучаете карту Сэмелиди? — Я и не заметил, как за моей спиной вырос мастер Тельхрами. — Отличный землеописатель был! Жаль только, сгинул где-то в Вурды-Дуоне…

Сэмелиди Баль-Атан.

Для многих он до сих пор остается безумцем, оставившим после себя довольно спорные записи об устройстве мира. Для меня — величайший путешественник, появлявшийся когда-либо в обжитых землях. Труды его, быть может, еще спасут всех нас, но в те годы их ценили немногие.

Из книг я узнал, что когда Сэм нарисовал ту карту, он был молод, хотя и успел побывать почти во всех важных точках континента. Карты, составленные им, всегда самые точные, описания жизни — самые близкие к правде. И это притом, что свои странствия Сэм начал еще в восемьдесят шестом году Старого Времени! Но вот тот перешеек… эта тайна не раскрыта и по сей день. Хотя, как утверждали друзья и спутники великого землеописателя, последние годы жизни он вел себя довольно странно. Стал дерганным, постоянно бормотал себе под нос, чурался старых друзей и знакомых. Я не исключаю, что Сэммелиди просто потерял рассудок. Он видел много смертей, плавал к Фростдриму и два года прожил в глубине Хехорских топей…

— Понятно, — я с грохотом захлопнул книгу. — Ну, так что там с каплями?

— Ах да, капли! — мастер Тельхрами направился к столу, где уже вовсю булькала вода в реторте над необычной спиртовой горелкой. Капельки выпариваемой влаги собирались в перегонном кубе и стекали в фарфоровое блюдце.