Всеволод Болдырев - Зарницы смуты

Бухнувшись за стол, алхимик неторопливо открыл деревянный ящичек. Аккуратно подхватив маленькую бутыль, он ногтем сковырнул печать…

Я почувствовал, как желудок завязался узлом. Над горлышком поднималась струйка черного пара. Скручиваясь жгутами, устремлялась к потолку, обвивая, подобно змее, деревянные балки и крепления. Комнату наполнил запах мертвечины и тлена.

— Что… что это такое? — приходилось сдерживаться, чтобы не выскочить вон.

— Обыкновенная эссенция, — невозмутимо пояснил алхимик, добавляя по капле содержимое бутылки в воду.

— С ней что-то неладное! Видны следы этой… как ее… — я не сразу вспомнил название. Уроки ведовства начались совсем недавно, а так как приходилось брать все знания из книги, многое забывал. — О, точно! Порча!

— Вы изучаете гербологию? — поинтересовался мастер Тельхрами, наблюдая, как бурлящая вода меняет цвет, превращаясь в непонятную алую жижу. Капли на стенках куба также потемнели. — Вам рассказывали о ядах и ядовитых растениях? Яд может убить, а может и спасти. В алхимии действует тот же принцип. Даже самому мерзкому, темному и злобному существу алхимик может найти достойное применение…

Только теперь я поверил в россказни, что под университетом есть тайный бестиарий. Раньше мы неоднократно хохотали над Леором, который уверял нас в этом. Стало быть, многие байки на проверку могут оказаться реальными.

Тем временем алхимик погасил горелку и теперь, склонившись над ретортой, бросал в бурлящую жидкость кубики льда. Цвет субстанции постепенно терял алый оттенок, становился бледнее. Миазмы зла, что заполняли комнату раньше, рассеялись. Остался лишь гаденький привкус на моем языке.

— Ну вот, — мастер Тельхрами аккуратно разливал получившуюся смесь в небольшие бутылочки, затем добавлял очищенную воду из блюдца. — Ваши глазные капли готовы. Они не только снимут болезненные ощущения после контакта с колдовством, но и помогут сохранять обыкновенное зрение как можно дольше.

— Обыкновенное? — спросил я, рассовывая бутылочки по карманам.

— Да, — улыбнулся алхимик. — Многие добровольно отказывались от этого, — он коснулся своих глаз, затем поднял руку и коснулся виска, — чтобы внутреннему зрению ничего не мешало. Выбор всегда остается за ведуном: видеть мир по-настоящему или же довольствоваться его отражением в неспокойной воде. Запомните: по одной капле, едва почувствуете жжение.

Во внутреннем дворе замка кипела работа: второкурсники прятали на зиму тренажеры и подметали дорожки, ученики помладше скоблили ступеньки и счищали грязь со дня бассейнов. Многие смотрели на меня с завистью, кое-кто — с нескрываемым недовольством. Еще бы, ведь они работают до самых сумерек, а я спокойно расхаживаю по острову!

У колодца стоял Мелгер. Хмурый, с метлой в руках. В последнее время виделись с ним нечасто, поэтому всегда довольно долгое время проводили за беседой. Но в тот вечер я сильно спешил — Лестер уже два дня находился без сознания, и монахи только разводили руками: яд никак не унимался. Бастард гнил изнутри, кровь его стала густой, как кисель, мясо становилось рыхлым, жилы чернели. Но Нест по-прежнему отказывался умирать.

— Ты куда? — Мелгер перебросил орудие труда из руки в руку.

— В монастырь. В смерти Лестера отчасти есть и моя вина. Это непросто, но я должен перед ним извиниться. — Оставалось только горько усмехнуться: — Да разве ж извинениями делу поможешь?

Мелгер покачал головой. Он отличался здравым мышлением и нашей ночной прогулки не одобрил:

— Ну и кашу вы заварили. Боги с этим бастардом, он всегда вел себя странно, но вы-то, зачем с корабля улизнули? Чтобы голубя взять? Умно, ничего не скажешь. И как вас еще из университета не вышвырнули… О, забыл спросить, что тебе сказал настоятель?

А настоятель неожиданно не стал меня ругать. Наоборот, я нашел его приветливо улыбающимся.

— Ну, вот что, Моркос, — он взял с полки свиток с безжалостным приказом, — мы от событий на острове Сирен кое-что выиграли. Точнее — выиграл ты.

— Да ну? — Утром, еще не успев обзавестись алхимическими каплями, я чувствовал себя скверно. — И что же?

— Неужели не догадался? Ведовство. Бросай, бросай бесполезные тренировки и сосредотачивай внимание на новом даре…

— Не хочу ничего бросать! — Мне порядком надоело, что каждый хотел запустить пальцы в мою судьбу. — Мне нравятся упражнения с оружием, нравятся дуэли и свалки.

— Ты настолько эгоистичен, что свои интересы ставишь выше Каолитских? — Дахтер терял терпение. — Мне ничего не стоит приказать грандмастеру, чтобы он отстранил тебя от тренировок. Но я этого не сделаю. Пока. Но подумай вот над чем: твой меч — бесполезен для обжитых земель. На острове Сирен с вами было трое мастеров, и что? Попади взрыв куда нужно, привезли бы вас в университет в табачном кисете. А вот будь там опытный ведун… мы бы просто скрутили ублюдков. Твой меч — кусок железа в неумелой руке; а вот содержимое головы — золото. Поверь, за ведовские способности люди платят гораздо более весомую цену, чем зрение. Я видел мужчин с женскими грудями, гниющих заживо и плачущих кровью…

— Я тоже видел нескольких. — Слова настоятеля заставляли задуматься. А время ли сейчас для эгоизма? Что затевается в мире? Может, мой дар и вправду полезнее.

— Подумай о моих словах, — Дахтер бросил свиток в очаг.

Ох, и долго же я думал! Но никак не мог сделать тот единственный, правильный выбор. Ведовство было полезным, но сердце мое принадлежало оружию. И плевать, что я не мог управиться с мечом и кинжалом одновременно! Схватки радовали меня, так не хотелось отказывать от этого пьянящего восторга, когда все-таки удается одолеть противника.

Для меня победы были ценны вдвойне — по умению я уступал всем без исключения. Неизвестно, какое решение принял бы в итоге, но все перевернула последняя тренировка с Шэдом. На ней присутствовали мастера Хомла Кровлик и Хамсун Лурдверд.

— Бей! Меть в сочленение между кирасой и предплечьем! — подсказывал с одной стороны теоретик.

— Больше движения ногами, ученик! — покрикивал с другой стороны тактик. — Ты проворнее Шэда, используй козыри!

«Легко сказать… используй…»

Я сделал короткий шажок, пируэт, резко и сильно ударил. Шэд легко парировал, удачно ответил. Мое бедро онемело от боли. Пришлось отступить на три шага, нанести мечом несколько отвлекающих ударов и попытаться выкроить время. Младший мастер невозмутимо отбил все мои выпады, крутанулся на пятке, показал удар сверху… Я купился на ложный маневр. Пинок пришелся под дых. Ноги подогнулись, каменные плиты коридора неожиданно оказались перед самыми глазами.

— Неубедительно. Медленно. Ожидаемо.