Диана Ибрагимова - Дети Чёрного Солнца

Узкоглазый сплюнул, прошипел не то ругательство, не то приказ и отошёл. Остальные подступили кучнее. Цуна сжимала узелок до побелевших костяшек. Она не знала, как помочь важному человеку.

Чужаки поигрывали ножами, ухмылялись. Потом один резко сделал выпад и тут же отскочил. Толпа взорвалась хохотом. Нико не смеялся. На его шее блестели капли пота. Волосы на затылке и лбу взмокли и слиплись.

Мужчина сделал ещё один выпад. Замахнулся саблей. Нико отвёл его руку, свободным кинжалом полоснул по животу. Брызнула кровь, заливая обнажённый торс чужака. Нико пинком отбросил его, крутанулся и саданул по коленями стоявшего сзади. Отчаянные крики прорезали спокойствие острова. Цуна забыла, как дышать.

Раненный осел. Нико подскочил и всадил нож ему в горло. Девочка завизжала. Булькающие звуки. Хриплый стон. Падение. Человек слева бросился на Нико, размахивая кинжалом. Ещё один попытался всадить нож в бок. Юноша перехватил его руку, одним рывком сломал запястье. Бросил мужчину под рубящие удары того, что слева.

Неужели это он? Тот самый важный человек, которому Ри просил помочь? Цуна плакала над каждой рыбой, которую ей доводилось резать и чистить. Нико не проронил ни слезинки.

Врагов осталось всего двое. Порядком напуганные, они держались на расстоянии. Ходили кругами. Один заскочил за спину и нанёс удар. Нико ушёл вбок, но лезвие полоснуло по плечу. Он скривился, со звоном отбросил саблю противника и после короткой схватки вспорол ему горло.

Последний с воинственным рыком обрушил клинок на голову важного человека, но ударил труп товарища. Нико прикрылся мертвецом, а потом толкнул его на мечника. Тот упал, придавленный телом. Нико пинком откинул мёртвого, коршуном упал на добычу, запустив когти-кинжалы в грудь. Чилит стоял в стороне. Белый, будто меловой камень. Цуна не понимала, почему он не убежал. Она уже ничего не понимала.

— Важный человек вершить плохое, — прошептал Ри.

В ответ Цуна только заревела сильнее.

— Где ты бы-ы-ыл?

— Важный человек перестать верить Такалам. Плохо. Важный человек убивать. Неправильно.

Чилит сорвался с места и бросился в гущу зелени. Его догнал пущенный в затылок нож. Нико подошёл к дереву, пошатываясь. Сполз по стволу, закрыл лицо руками и затих.

— Чтоб тебя, Такалам! Чтоб ты там сгорел во второй раз! Чтобы ты сгорел! Это всё из-за тебя, проклятый старик! Всё из-за тебя!

Нико колотил землю и кричал, забыв обо всём, пока не выбился из сил. Потом затих и медленно, болезненно приходил в себя.

Поднявшись, он ещё раз оглядел убитых. Трупы растерзают животные. А останки спалит чёрное солнце.

Дрожь по всему телу. Сколько крови. Страшно. Нико думал, что во второй раз будет легче. Такалам говорил: «Убийство — тяжкий грех». Плевать на него. Плевать.

Нико не чувствовал ног. Он задыхался, изнывал от жажды.

Эти шестеро были наёмниками Кирино. Капитан-таки спелся с ним. Мерзкие скоты.

— Учись доверять. Я учился доверять и чуть не подох трижды! Этому ты меня учил, безмозглый старик?! Этому?! Смерти моей хотел, а?!

Юноша в бешенстве ударял кулаками дерево, потом рухнул на спину и увидел девочку, сжавшуюся на ветке.

— Бакта! — выпалила дикарка, нахмурив брови. — Нико бакта!

Юноша вздохнул устало. Перевернулся на бок. Он был уверен, что девочка ругает его. Иногда она будто всё понимала.

Остаток чернодня Сиина провела неподвижно, прижимая к груди Астре. Закоченелая. Убитая горем. Раздавленная потерей.

На востоке, за тёмными силуэтами скал, загоралось солнце. Бледные лучи проникли сквозь ветошь. В укрытии обитал полумрак, а снаружи всё было розовым, словно рассвет затопил землю. Хассишан покрылась колышущимся ковром из мальвий и тюльпанов. Голые холмы вдалеке зазеленели и стали похожи на панцири огромных черепах. Насколько хватало взгляда, простиралось кругом бело-розовое море. Цветы укрыли влажный, упокоенный дождём прах. Иремил сказал бы, что мириады нерождённых душ наконец обрели спасение.

Дети уснули только под утро. Сиина понимала, что нужна им, но не могла оставить Астре. Не хотела верить, что он мёртв.

Молчание и неподвижность.

Брат спит. Просто спит. Он скоро проснётся. Он знает, что Сиина не справится одна. Он не оставит её.

Девушка задремала на минуту, но тут же очнулась. Сердце билось громко и часто. Ни один удар не достиг груди Астре. Не оживил его. Не заставил дышать.

Сиина разжала занемевшие руки. Посмотрела на спавших в обнимку зарёванных детей. Боль пустила корни и вросла в душу, но тревога за младших придала немного сил. Не будь их, Сиина осталась бы здесь и встретила конец под лучами затмения. Но брат и сестра живы. Ради них нужно делать новые шаги.

Сиина тихонько выволокла Астре наружу.

— Смотри. Смотри, как красиво, — прошептала она. — Мне так жаль, что ты не видишь… Я так виновата…

Она уложила Астре в гущу цветов и села рядом. Брат совсем не изменился, и тем больнее было принять его смерть. Сиина помнила мертвецов. Их посинелую кожу, распухшие, водянистые тела. Астре по сравнению с ними просто закрыл глаза. На усталом лице замерло спокойствие. Волосы цвета дыма топорщились в разные стороны. Цветочные тени падали на одежду. Сколько грязи и пыли на ней.

В шалаше проснулась и зарыдала Бусинка. Сиина вздохнула.

— Не уберегла тебя. Но их я выведу отсюда. Выведу, так и знай. Помоги нам, когда станешь прахом.

Она поцеловала Астре в лоб и поднялась, полная решимости. Бусинка вынесла наружу Тили и бросилась в объятия старшей сестры. Сиина обняла обоих. Прижала крепко.

— Не плачьте. Всё будет хорошо. У нас есть вода. Попрощайтесь с братом. Нам нужно идти.

Сиина вычерпала большую часть того, что набралось в глиняном колодце. Остатки не тронула. Вдруг кто-нибудь придёт сюда в надежде отыскать воду. И не найдёт, как не нашли они.

Задерживаться было нельзя. До реки идти ещё два тридня. Набраться бы сил.

— Перестаньте плакать. Не теряйте воду. Слышишь меня, Бусинка? Перестань!

Ветер взметнул соломенные пряди Сиины, к мокрым щекам прилипли песчинки. Её глаза горели странным огнём. Девушка усадила на спину Тили, взяла сестру за руку и пошла прочь от убежища, опираясь на длинную палку.