Диана Ибрагимова - Дети Чёрного Солнца

Цветочное поле скоро закончилось. Впереди простиралась Хассишан, давно не помнившая дождя. Тянулись вдоль горизонта озёра-миражи. Даже птицы не пролетали в небе. Сиина думала о вещах, которые раньше решали за неё братья. Она вспоминала советы Иремила и уроки Марха. Всегда слушала вполуха, перебирая крупу или латая чью-то одежду. Это было не для неё. Она, ведь, женщина. Хозяйка. Зачем ей знать, как ставить силки или ловушки, как ловить рыбу и разжигать костёр без спичек? Братья не давали Сиине заниматься мужскими делами. Но теперь она по крупицам доставала из мешков памяти всё, что помогало выжить. Сиина — травинка посреди каменной пустоши. Открытая всем ветрам, она должна была вырасти в дерево. Ухватиться корнями за мёртвую землю. Вгрызться в неё и выжить.

Вода пока есть. Если экономить, до реки хватит. Другое дело — пища. Сколько уже они не ели нормально? Сухари Шарихи закончились тридень назад. С тех пор были только кактусы и пара луковиц, случайно найденных в почве. Так не пойдёт. Дети не выдержат.

Внезапно ветер утих. В воздухе повисла странная гнетущая тишина. Несмотря на прохладу, становилось душно. Сиина едва удержалась от паники. Астре говорил, что такая погода — предвестник бури.

— Укройте лица, — велела она.

Поблизости ни кустов, ни больших камней. Сиина озиралась в поисках укрытия. Скалы далеко, а до них простиралось жёлто-серое песчаное одеяло в складках барханов.

На горизонте появилось тёмное облачко. Оно стремительно росло и приближалось. Дул северный ветер. Слабый поначалу, он быстро наливался мощью и гнал навстречу всё больше пыльных вихрей. Сиина шла впереди, обмотавшись платком, прикрывая глаза ладонью. Потом вспомнила про очки, подаренные Шарихой. Торопливо вынула из сумки и надела.

— Не бойтесь! Всё скоро закончится!

Мертвецы радовались гостям. Они заполонили всю округу. Врезались в путников, кружили рядом. Рассыпали облаками из пепла.

Сиина села спиной к ветру, укутала детей и стала просить сожжённых оставить их в покое. Колкий дождь забивался в волосы. Каскады крупинок скатывались по спине, собирались в складках ткани. Снова хотелось пить. Сиина не дрогнула. Она задавила в себе страх и не дала ему прорваться наружу. Бусинка тихо хныкала. Тили крепко сжимал руку старшей сестры. Так и сидели втроём — живые в гуще призраков.

Буря утихла, засыпав их наполовину. Долго кашляли, отряхивались. Жадно пили. Сиина с трудом отрывала мех от губ, не давая себе сделать лишний глоток. Они шагали к скалам до самой ночи, пока Бусинка не выбилась из сил. Над головами раскинулся мерцающий алтабас неба, полный серебряных блёсток, расчерченный мимолётной бахромой падающих звёзд. Вместе с темнотой на тленные земли опустился покой. Монета солнца упала в карман пустыни. На западе мрели отголоски рыжего заката.

Сиина укладывала детей спать, когда её кольнула тревога. Что-то рядом. Совсем близко. Она вскочила и огляделась.

Неподалёку остывали нагретые за день каменные чешуи. Низкие и плоские, сточенные ветром, засыпанными песком, они могли служить неплохим убежищем для змей. Рядом, под слоями наносов, бугрились кусты тамариска. Почва там рыхлая, пористая. В самый раз для гадов. Сиина не подумала об этом, когда решила остановиться на ночлег.

Она разбудила измученных детей и схватила палку. Стала осторожно приближаться. Сердце ёкало, сжималось, но Сиина заставила себя забыть о нём.

Ночные хищники выходили на охоту. Об этом предупреждал громкий шуршащий звук.

Увидев гадину, Сиина отшатнулась. Ей навстречу ползла песчаная эфа — самая ядовитая змея тленных земель. Из-за неё Иремил лишился левой руки. Когда гадюка укусила прималя, ему ничего не оставалось, кроме как попросить помощи у мёртвых. Иремил позволил им забрать руку от кончиков пальцев до плеча, лишь бы яд не разошёлся по телу. С тех пор в повреждённой конечности мясо, жилы и кости заменились на пыль.

Сиина не умела говорить с сожжёнными. У неё была только палка. Хорошая, крепкая палка.

Эфа подползла ближе. Её было плохо видно на фоне темнеющего песка. Сиина стояла неподвижно, подгадывая момент. Она знала, что эта змея не из медленных. Она питалась грызунами и ящерицами, имела хорошую реакцию.

Гадюка угрожающе поднялась и распахнула пасть. Страх сдавил виски. Змея ринулась на Сиину, но за миг до этого девушка отпрыгнула и с размаху ударила эфу по плоской голове: Цель предупредила. Сиина ударила ещё и ещё. Потом придавила ядовитую пасть и, морщась от отвращения, отделила её от туловища тупым ножом.

Кровь была мерзкой, липкой. Сиину трясло. Она обернулась к перепуганным детям.

— Нужно отойти подальше. Тут могут быть ещё такие.

— А зачем ты её берёшь? — испуганно прошептала Бусинка, округлив чёрные глаза.

— Это наш ужин, — сказала Сиина, схватив змеиную тушу. — На вкус как курочка будет.

Они нашли сухой куст неподалёку, обломали его и занялись делом. Тили и Бусинка пытались разжечь костёр, используя кремень Шарихи. Мальчик высекал искру, а черноглазка сосредоточенно дула на сухие веточки. В это время Сиина дрожащими руками разделывала змею. Как там говорил Иремил? Надо разрезать от туловища до хвоста. Был бы рядом Марх! Сиина сжала губы, взяла холодную, шероховатую тушу и с усилием провела ножом, вспарывая брюхо. Выпустила кишки и вычистила хорошенько. Потом сняла шкуру, как чулок. Выкидывать не стала — можно поджарить до хрустящей корочки.

Дети радовались костру. Сиина нанизала тонкие ломтики на веточки, посыпала солью из солончаков и дала каждому. Заурчали пустые желудки. Шипящее мясо в свете пламени выглядело вкусно. Сиина смотрела на него и гордилась собой. Она выживет с помощью самой смерти. Она обещала Астре.

— Ну что. Давайте есть. Должно быть готово.

— Ты первая, — буркнул Тили.

Сиина откусила кусочек.

— М-м-м. Ну-ка пробуйте скорей! На курочку похоже! Вкуснятина!

Это и правда было вкусно. Ещё как вкусно.

Бусинка и Тили распробовали и стали жадно есть.

Сиина чуть-чуть успокоилась и позволила себе вспомнить об Астре. По телу тут же разлилась невыносимая усталость. Глаза заслезились, но глянув на взбодрившихся детей, Сиина загнала боль глубоко. До времён, когда ей можно будет проявиться.

Ещё долго пески сменялись солончаками и каменистыми пустошами. Вода закончилась, но к исходу второго тридня, перед самым затмением, случилось чудо — впереди заблестела речка. Вдоль берегов зеленела трава, сырая глина пестрела множеством следов — сюда ходили на водопой дикие козы и другие животные, которым посчастливилось выжить в неприветливой Хассишан. Речка была узкой, спокойной. Течение огибало плоские валуны с цветными пятнами лишайников. К ним жались пышные растения, похожие на шары.