Диана Ибрагимова - Дети Чёрного Солнца

Космос. Прежде я не знал этого слова.

Без сомнений и страха я продолжал куда-то лететь. И вот из темноты появился ещё один шарик. Теперь уже я приближался к нему и с удивлением отмечал схожесть с Сетеррой. Однако, расположение морей и материков на этой планете было совсем другим. Я разглядывал её, сколько мог, пока не опустился. Ноги мои вскоре ощутили твёрдую землю. Я стоял по колено в высокой траве посреди поля и смотрел в небо. Царила ночь. Прямо надо мной сияло отчётливо большое созвездие в форме ковша. Тихий голос Каримы шепнул в самое ухо:

— Секундо Террам.

Я увидел ещё несколько ярких образов, и всё тотчас сложилось в цельную мозаику. Из того сна я понял, что слово «Сетерра» — дитя древнего, забытого языка. Изначально оно писалось странными знаками: «Secundo Terram». И означало: «Вторая Земля». А до неё была первородная Терра, где по ночам всходило серебряное солнце. Значит ли это, что древние люди могли летать, как птицы? И почему они покинули прежний дом?

Чинуш следовал за целью уже два дня, но не мог подобраться близко. Всё из-за треклятого учителя Нико. Такалам различал стук человеческого сердца на расстоянии двухсот шагов. Даже Тавар побаивался его. Описывая колдунов Большой косы, старый правдолюбец говорил, что в подмётки им не годится, и Мыш боялся представить, какой мощью обладает новый наставник Нико.

Благодаря привалу у Чинуша появилось время нагнать путников и продумать нападение. Он не стал спускаться с каменной террасы к озеру, а пошёл в обход и обнаружил в скалах расщелину, выходившую в гущу кустов. Хорошее место и для укрытия, и для слежки. Нико и прималь были видны как на ладони, но расстояние для метания ножей слишком велико. Один промах — и всему конец.

Чинуш выругался про себя. Надо было поспешить и успеть до рассвета, пока жертвы спали. Теперь прималь бодрствовал. Его чувства после отдыха острее лезвия. Мыш не хотел высовываться и решил подгадать минуту, когда колдун отойдёт справить нужду или умыться.

К удивлению Чинуша, Нико снял с себя всю одежду и нацепил странный ремень со множеством мешочков. Что такое он задумал? Даже кинжалы не взял. Вместо них сунул за пояс маленький нож, отданный прималем. На кой ему эта бесполезная железка. Таким только кожуру с яблок срезать.

Учитель и ученик что-то обсуждали. Мыш весь обратился в слух, но не смог уловить суть разговора.

Нико подошёл к краю озера, постоял мгновение, дрожа от утреннего холода, и нырнул. Чинуш едва не подскочил на месте. Что творит этот сумасшедший?!

Как только юноша скрылся под водой, прималь торопливыми движениями сгрёб его одежду и обувь, стал запихивать в свою сумку. Управившись, он посмотрел на озеро и расхохотался, а минуту спустя бодро шагал на запад, где в просвете между скалами розовела безбрежная степь.

Мыш не сразу сообразил, в чём дело. Он колебался долгую минуту, прежде чем решил подобраться к озеру.

Прималь весело насвистывал. Какой же это колдун? Обычный пройдоха, падкий на чужое добро.

В мгновение ока Чинуш вынул лепестки-кинжалы и пустил один за другим, вливая движение в струю ветра. Расстояние было большим, но точность не обманула. Мужчина покачнулся и рухнул. В его затылке торчали два лезвия.

Мыш расхохотался до слёз. И это великий прималь? Кого этот дурень выбрал себе в учителя? Что мужик ему наплёл, и где был разум Нико, когда он прыгнул голышом в озеро, оставив на берегу все свои пожитки?

Теперь осталось только подождать. Скоро сын властия снимет пояс и вынырнет. И тогда Чинуш вонзит нож прямо в его лоб.

Пошла уже третья минута, а Нико всё не появлялся. Мыш расхаживал вдоль берега, не понимая причину собственного волнения. Он всегда мечтал прикончить надменного сопляка и стать первым учеником Тавара. Так почему его беспокоит мысль о том, что Нико может просто утонуть? Это ведь даже лучше. И проще.

Но кое-что раздражало. Чинуш столько раз мечтал о триумфе. О мгновении, когда победит в схватке. А тут выходило, что соперника заберёт обычная вода. И сражения не будет, ибо Нико погубила собственная глупость.

Нет! Первый ученик Тавара обязан вынырнуть! Он не может умереть по такой паршивой причине!

Мыш нервничал всё больше. На исходе третьей минуты ему померещились пузыри на поверхности озера. Неужели он всё-таки тонет?

Чинуш зло сплюнул. Вот же болван! Кичился своим умом, а подыхает, как щенок в ведре с водой! Столько лет они соперничали бок о бок. Ещё с тех пор, как Тавар подобрал Чинуша в городских трущобах и забрал с собой во дворец. Ему было плевать, что Мыш нищий оборванец. Он умел драться, и мастер это оценил. Но как бы Чинуш ни пытался стать ближе к учителю, на пути всегда стоял этот мерзкий изнеженный сынок властия.

И вот сейчас он тонул.

С ним погружались на дно воспоминания о позорных проигрышах, зависти и ненависти, язвительных перепалках.

Чинуш стал судорожно стаскивать с себя одежду.

— Не смей умирать, пока я не вдавлю твоё лицо в пыль!

Чтобы скорее добраться до дна, он взял увесистый камень. Берег был скользкий, облепленный тиной.

Мыш заполнил грудь воздухом и нырнул. Его сильное тело легко и быстро погружалось в прохладную глубину. Лучи розового солнца пробивались сквозь толщу воды, но впереди всё было мутным, иссиня-серым.

Где же он? Чинуш запомнил место, над которым, как ему показалось, поднялись пузыри, но ничего не мог разглядеть. Неужели так глубоко?

Грудь сдавливало. Мыш уже подумывал плюнуть на всё, бросить камень и подняться, когда увидел внизу замшелые руины и распростёртое тело Нико, охваченное поясом смерти.

Он и вправду утонул.

Чинуш подплыл ближе. Пряжка была сломана, пришлось срезать ремень. Мыш схватил Нико за руку и потянул за собой к поверхности.

Подниматься было тяжело. Лёгкие горели. Казалось, они вот-вот лопнут. Путались в руках стволы кувшинок. Конечности Чинуша каменели. Становились непослушными, вялыми.

Он почти отпустил утопленника.

Впереди сияло солнце. Слой синевы, отделявший от него, становился тоньше и тоньше. Мыш сделал последний рывок. Вытолкнул Нико и вынырнул сам. Не давая себе отдышаться, догрёб до берега одной рукой, второй держа голову утопленника над водой. Проклятые кувшинки мешали плыть. Чинуш судорожно глотал воздух, вытаскивая Нико на камни. Он посинел. Плохо дело. Наглотался.

Мыш уложил его животом на своё колено, начал вынимать застрявшую во рту тину. Надавил на корень языка, но рвотного рефлекса не последовало. Чинуш не стал терять время на извлечение воды. Скорее всего, её там уже нет. Он перевернул Нико на спину, зажал ему нос и стал вдыхать воздух через рот.