Рианнон Томас - Долгих лет царствования

— В любом случае, — я заставила себя разбить тишину, — стоит расслабиться. Выпить, послушать музыку?

Мадлен улыбнулась, вновь подхватывая привычную для себя роль обыкновенной хорошенькой дворянки.

— А шарады, Ваше Величество? Ведь мы с вами так и не поиграли! Ну, так может, вы примете это решение?

— О да, — кивнула я. — Да, это звучит просто замечательно!

Никто не выбежал из комнаты, никто не бормотал сердито за моей спиной. Играли. Говорили. Я чувствовала себя так хорошо! Ещё немного, ещё совсем капельку — на что-то надавить, что-то узнать — и я, королева, смогла бы сделать всё лучше!

— Это была хорошая речь, Ваше Величество, — чуть позже отметил Холт. — Немного спонтанная — но хорошая.

— Спасибо, — мне казалось, я будто съежилась от его похвалы. Так грязно, так гадко — я чувствовала себя такой свободной! Выдала всё, что смогла — и выжила!

И знала, что должна делать.

— Норлинг сказала, что вы обнаружили Густавитов. Я хочу связаться с ними и встретиться. Завтра.

— Пригласить их в Форт?

— Нет. Там, где они планировали свою встречу. Показать, что мы знаем о них всё — но не угрожаем. Хочу поговорить с ними об их идеях.

— Ваше Величество! Ведь они пытались вас убить!

— Только одна из них. Но она сказала, что ей никто не помог, что остальные с этим не согласны. И я должна узнать, с чем они согласны. Это важно.

— Это опасно, Ваше Величество.

Я посмотрела ему в глаза, чувствуя, как дрожат руки. Этот человек мог убить всех — мог убить и Фицроя.

— Ну и что? — хмыкнула я.

Двадцать семь

В ту ночь я не могла спать. События дня, казалось, заставляли моё сердце колотиться без остановки — а в темноте и в безопасности мысли вернулись к поцелую.

Фицрой не говорил со мной весь вечер. Ну почему нельзя было посмотреть? Подать знак? Всё это не может быть совершенно обычным, если поцелуй хоть что-то значил!

Да, всё в порядке, да, я не безнадёжна! У меня есть доказательства, факты — я могла подумать о чём-то. Он отказывался уходить — значит, это был значимый поцелуй. Наш разговор… Даже если учитывать то, что он поведал мне… Да, со стороны это казалось таким очевидным!

Но у меня были и аргументы против. Ведь это я. Да, люди могли стать моими друзьями, выслушать мои идеи — но точно не… Не так!

Я королева, но это всё ещё я. Короткий дружественный поцелуй. Может быть, я немного перепутала? Мы не… Но это всё ещё — глупо.

Ворча от досады, я вылезла из постели, погладила проснувшуюся Дэгни, схватила бумагу. За и против — как смешно это писать!

— Потому что это не причины! Это глупо! Но…

И сколько я могу себя оправдывать?

— Фрея? Что ты делаешь? — Наоми выглянула из своей спальни, протирая глаза. — Я увидела свет в твоей комнате. Что-то случилось?

Я уцепилась в лист бумаги.

— Нет, всё в порядке. Сейчас лягу спать.

— Ты составляла список, чтобы понять, любит ли тебя Фицрой?

— Это не так! — она выжидательно изогнула брови, и я сдалась. — Да. Я писала, что может думать обо мне Фицрой.

— Иди и поговори с ним, Фрея! Он — единственный, кто скажет правду!

— Да, я могу… Но где его искать?

— Он ждёт тебя в твоей лаборатории, где ж ещё!

— В этом я не уверена.

— Я уверена!

По крайней мере, спросив его, я бы знала. Избавилась бы от одержимости. Да, это унижение — но ведь разве не я вышла ко двору? Я способна сделать это!

— Лучше рассмотреть доказательства, чтобы принять решение…

Наоми рассмеялась.

— Но потом сходи! Обязательно расскажешь мне, как это было.

Конечно, Наоми была права. Я понятия не имела, было ли это облегчение — или раздражение? Фицрой был в лаборатории, вокруг него рассыпались бумаги — поднял голову, когда я вошла, а улыбка его казалась другой. Это из-за того, что я делала? Может, он сожалел о том поцелуе?

Я должна была отбросить в сторону все сомнения, что терзали меня.

— Что ты имел в виду, когда говорил, будто бы я знаю?

Его улыбка переменилась — и он казался неуверенным, когда поднялся.

— А это было непонятно?

— Полагаю, ты имел в виду — мы схожи. И чувства… Что за чувства? Что ты думаешь обо мне? Я тебе друг или… Или… Что-нибудь вроде…

Он медленно подступал ко мне — пришлось подавить желание отступить.

— Что-нибудь вроде… ну… Ох, как же смущённо.

— Ты понял, что я имела в виду!

— Понял, — ещё ближе. Ох! — И ты так часто целуешь своих друзей, Фрея?

— Нет! — почти мышиный писк. — Но некоторые люди… И это был такой короткий поцелуй, и…

Я поняла за мгновение до того, как было слишком поздно. Он подступил ко мне на шаг — и я тоже шагнула к нему.

Второй поцелуй — с Уильямом Фицроем. Его рука застыла на моей шее, пальцы запутались в моих волосах. Фицрой был таким… Таким самим собой!

И как я могла отрицать любовь к нему? Что сжимался желудок, колотилось сердце, что мысли, казалось, потеряли всякое значение? Каждое дыхание, каждая капелька крови — жар кожи там, где он касался меня. Наша разница в росте — я должна была немного запрокинуть голову. Каждая деталь имела своё место в безумном бессмысленном каталоге.

Он отстранился, замирая в дюйме от моего лица.

— Это ответ на вопрос?

Я покачала головой — едва заметно.

— Нет, — голос казался слишком хриплым. — Мне надо знать. Это можно трактовать по-разному.

— Как именно? — он изогнул брови.

— Может быть, ты хотел, чтобы я умолкла? Или это… хм, тренировка? Или тебе хотелось поцеловать королеву, но ты не можешь этого признать — а так тебе лгать не придётся. Или ты слишком… слишком дружелюбен со своими… друзьями…

— Итак, что же это? — о, теперь в нём заговорил Фицрой-придворный, вот только он, казалось, отбросил это в сторону после первой же заминки. — Ну, ты не только друг. И обычно друзей я вот так не целую.

— Обычно?

— Ну, как правило, да. Я люблю тебя — тебя, Фрея. За твоё упорство. За то, что ты заставляешь меня чувствовать самим собой. Я уже говорил тебе, что никто при дворе не видел меня настоящим — кроме тебя.

— Что ж, — вздохнула я, — думаю, могу сказать то же и о себе.

— Думаешь?

— Думаю.

Он тихо рассмеялся.

— Думаешь как о друге, как о лаборанте, как о сыне старого короля, что отказывается уйти?

— Думаю так, как и ты, Фицрой, — решительно отозвалась я.

— Что ж. Догадывался. Весьма… Любопытно.

И он вновь поцеловал меня.

Густавиты со мной встретиться не согласились. И Холт, кажется, их даже не спросил.

— Они, Ваше Величество, много чего сделают до конца визита, — следующим утром промолвил он, будто успокаивая. — Они полагают, что это ловушка — либо сами готовят что-то в этом роде.

Значит, удивим их. Не уверена, что это безопасно — они могут отреагировать по-разному, — но лучше уж я сегодня продемонстрирую свою решимость, чем на плахе.