Стивен Тьмы - Кузница Тьмы

Орфанталь должен бы сопровождать процессию, скача на сменной кляче и ничего не ведая о смерти и убийствах, о страхе, о холодных, полных слез ночах. По чистой случайности судьба его оказалось близка Грипу. Но ради мальчишки теперь придется свести кое с кем счеты. Грип это сделает.

Они были уже на дороге, ведущей к усадьбе.

И тут Грип заметил стервятников, кружащих над местом назначения. Холод охватил его, внезапный как наводнение. Не ожидая приказа и не тратя времени на объяснения, он пришпорил коня в галоп, и еще быстрее, промелькнув мимо изумленной троицы во главе поезда. Миг спустя его владыка и Сильхас пустились следом.

Грип резко крякнул, поворачивая коня на новую дорогу. Увидел впереди карету - но без шатров, павильонов, без приветственных флагов и гостей под ними.

Впрочем, там грудами лежали тела, путь мучительного отступления был отмечен павшими домовыми клинками и примятой травой - прямо к дому и туда, по лестнице. Позади кто-то закричал, но он не узнал голоса.

Мир вокруг был невозможно четким, но шатающимся как от повторных ударов - нет, они стучали в груди, будто кулак сокрушал изнутри клетку ребер. Рана в спине вновь кровоточила. Если сердце способно источать слезы, они, без сомнений, бывают красными.

Он подскакал к дому, оказавшись на земле до того как конь остановился, бешено заскользив в поникшей от крови траве. Прохромал мимо истерзанного лорда Джаэна, через порог. Брызги крови на стенах, густой багровый "ил" на плитах пола. Вваливается в комнату, глаза пытаются пронзить сумрак - безумный скачок из света в темноту. Последний павший дом-клинок - нет, это заложник Дома Энес Крил Дюрав, грудь рассечена ударами мечей, нога в крови, сломанная рука как будто тянется в центр особняка… Лицо его искажено, почти неузнаваемо, вздуто и покрыто морщинами, как у старика. Грип прошел мимо.

- Дальше не надо, умоляю, - сказал глубокий голос из теней главного зала.

Грип схватился за меч.

- У меня сородич сраженных, - продолжал незнакомец. - Жестоко раненый. Спит или, быть может, без сознания - я не смею узнавать.

За спиной Грипа застучали сапоги.

- Я пришел слишком поздно, - сказал голос, - но не так поздно, как ты, друг.

Грип понял, что успел опуститься на колени. Раненая нога угрожала подвести; он уперся в пол рукой, чтобы не упасть, слыша свое дыхание - слишком резкое, слишком сухое, пронизанное горем и еле сдерживаемым ужасом.

Пес, которого он с трудом различил в тенях, наконец выбежал из угла. Истощавшее существо встало перед ним, потом село, опустив уши. Грип нахмурился. Он узнал пса.

- Ребрышко,- услышал он свои слова. - Мне не хватало тебя в Оплоте. Тебя и Рансепта.

В углу раздалось шарканье и тут же кто-то вывалился, шатаясь, хватая воздух вытянутыми руками. - Кто идет? - завизжал он. Крик этом отскочил от стен зала. Грип вздрогнул. Никакой вопрос не мог бы прозвучать жалобнее, ни один звук не мог бы показаться более беспомощным и безответным.

Позади Грипа встал Аномандер - Грип его не видел, но не сомневался, кто это. Владыка заговорил. - Кедаспела…

Слепец рванулся к Аномандеру, и лишь тогда увидел Грип кинжал в руке Кедаспелы.

Он торопливо встал и схватил запястье художника, резко вывернув.

Второй вопль огласил помещение, клинок зазвенел по камням пола. Грип заставил Кедаспелу лечь и удерживал его, словно впавшего в ярость ребенка.

Сопротивляясь захвату, тот поднял голову. Залитые подсохшей кровью глазницы безошибочно нашли Аномандера. Рот открылся и снова закрылся, и еще раз - будто рана. Багровые зубы в призрачной ухмылке… - Аномандер? Я тебя ждал. Мы все. У нас, видишь ли, вопрос. Только один, и мы спросим, все мы тут. Аномандер, где ты был?

Кто-то завыл у камня очага - грубый трубный вопль, вырывающийся снова и снова.

Кедаспела вырывался, тянулся к лежавшему рядом ножу. Грип оттащил его, швырнул на камни. Уперся коленом в грудь и нагнулся ближе. - Еще одно такое движение, - сказал он, - и я вас зарублю. Понятно, сир?

Однако рот Кедаспелы раскрылся, словно он не мог вдохнуть. Грип убрал колено. Мужчина всё задыхался, жуткие глазницы снова кровоточили. Грип внезапно понял, что же видит. Художник рыдает. Без звука, без слез - рыдает.

Кто-то еще стоял в полумраке. Большой, широкоплечий. Грип поднял голову, проскрежетав: - Кто там, в тенях? Выходи!

- Всего лишь Гриззин Фарл, - отозвался чужак, ступая ближе. Слезы блестели в алой бороде, и все же он улыбался. - Известный как Защитник.

Грип пялился на великана, не в силах заговорить. Эта улыбка сразила его; он отвел глаза, оглядываясь на господина.

Аномандер стоял, отвернувшись, сосредоточив всё внимание на лежащем Андаристе. Он был неподвижен, словно вырезан из оникса. Брат продолжал безостановочно стенать.

Появился Сильхас, замерев в шести шагах от камня. Он смотрел на тело Энесдии подле Андариста, растерзанное и неподвижное. Позади него были другие. Никто не говорил.

Удерживаемый Грипом Кедаспела продолжал безмолвно, устрашающе рыдать. Пальцы правой руки чертили на полу короткие линии. Судороги пробегали по телу, как будто череп охватил жар лихорадки.

Когда Аномандер вытащил меч из ножен, Андарист поднял голову, резко прекратив стон, хотя эхо последнего еще летало в комнате - непостижимо долгое время.

Аномандер подошел к Андаристу - шаги неверны, как у пьяного - и замер у камня. Не успел он сказать и слова, как брат качнул головой. - Я нареку его.

Аномандер застыл от этого ледяного вызова.

Сильхас подал голос: - Андарист, это не твое оружие…

- Рана моя, и я его нареку!

Кедаспела под Грипом тихо кашлянул. Он вывернул голову, чтобы лучше слышать разговор трех братьев.

Аномандер ответил: - А если я назову свое будущее, Андарист, ты усомнишься? Бросишь вызов?

- Не сейчас, - шепнул Сильхас. - Не сегодня, прошу тебя.

- Где ты был? - спросил Кедаспела ломающимся голосом. - Слепые в темноте - я предупреждал вас всех, но вы отказались слушать! Я предупреждал! Теперь видите, что она сотворила?!

Андарист на коленях пополз к телу Энесдии. С раздирающей душу нежностью взял в руки и прижал голову к груди. И, делая это, он не отрывал взора от Аномандера. - Я нареку его, - сказал он.

- Меч извлечен, брат, сам видишь. Во мне пробудилась жажда мести, так и назовется оружие. Мщение.

Но Андарист качал головой, гладя рукой волосы Энесдии. - Гнев слепит тебя, Аномандер. Ты ухватился за мщение и веришь, будто оно может быть чистым. Помни слова Хенаральда!

- Путь верен, - отозвался Аномандер.

- Нет. - Слезы заблестели на щеках Андариста. - Месть обманывает. Ты видишь узкий путь, но на деле он широк. Ты видишь широкий путь, а он уже ниточки. Назови меч Мщением, брат, и он вечно будет забирать не ту кровь. За пробуждением меча вижу я смерти тысячи невиновных. - Он замолчал, неловко озираясь и не понимая, что именно видят глаза. - Кого винить за это? Убийц, что пришли ко мне в дом? Того, кто ими командует? Саму жажду битв? Или отца, проявившему жестокость к сыну десять лет назад? Отнятый ужин, умершую мать? Старую рану? Воображаемую обиду? Мщение, Аномандер, есть убийца справедливости.