Стас Бородин - Звезды и стрелы

Сет Кипман перехватил дымящийся мушкет за дуло, и, орудуя им как дубинкой, ринулся в атаку.

Сначала мне показалось, что преимущество на стороне нападавших, однако томагавки в руках трапперов быстро изменили ситуацию! Мексиканцы гибли один да другим. Они падали на землю с рассеченными головами и вспоротыми животами. Внутренности волочились за отступающими по полу как чудовищные гирлянды, а ноги в подкованных сапогах скользили в собственной крови.

Я вскочил на ноги и ударил рукоятью ножа в лицо, уродливого горбатого мексиканца, одетого в огненно-красный бархатный костюм. Когда он вскинул руки вверх, целя в меня из револьвера, я вонзил нож ему под небритый подбородок. Мексиканец, захлебываясь кровью, успел выстрелить, но попал не в меня, а в своего товарища, который яростно наседал на одного из трапперов, размахивая кавалерийской саблей.

— Джонни, ложись! — закричал Шеймус с верхней ступеньки лестницы, перекрикивая шум битвы, и принялся стрелять в сторону входной двери.

Не раздумывая, я бросился на пол, прямо на окровавленные доски. Годы боевых действий приучили мое тело действовать самостоятельно, и я был рад, что не потерял былой сноровки.

В разбитое окно за моей спиной просунулось шестиствольное рыло пулемета Гатлинга.

Дум-дум-дум-дум! Крики сражающихся мигом потонули в оглушительной канонаде.

Прямо у меня на глазах одного из мексиканцев практически разорвало пополам свинцовым шквалом! Я прижался к полу, а голову прикрыл руками.

Пули выли и стонали, как разъяренные духи! Они проносились надо мной жужжащими стаями, раздирая в клочья живую плоть и круша все, что попадалось им на пути.

С треском подломились колонны, поддерживающие балконы и груда деревянных обломков, со страшным грохотом, рухнула на меня сверху!

Пол подо мной затрясся и вздыбился, подбрасывая вверх как тряпичную куклу. Перекувыркнувшись через голову, я ударился о стену и рухнул прямо на окровавленные тела трапперов, иссеченные пулями и засыпанные штукатуркой.

Когда стрельба прекратилась, в холле остались одни лишь мертвецы. В ушах звенело, глаза щипало от порохового дыма, а мой рот и нос были забиты смесью из побелки и крови.

— Оттащите эту дуру с дороги! — послышалось снаружи. Голос был мне знаком. — Какого черта вы тут устроили, Рамирес!

— Успокойтесь Флейшер, — офицер милиции, похоже, был в прекрасном настроении. — Я давненько хотел вычистить эту клоаку, к тому же вы сами хотели приобрести по дешевке место для гостиницы!

Что ответил Флейшер, я не услышал, до меня донесся только смех мексиканца.

— Говорите, что хотите, Флейшер, но если будет надо, — продолжил Рамирес. — Я спалю этот городишко дотла! Уж можете мне поверить! Спалю, со всем сбродом, что тут ошивается!

По стенам и потолку заплясали черные тени, когда люди с фонарями начали протискиваться через разбитые окна.

Зазвенело стекло, послышалась испанская речь.

— Nunca falta una bestia muerta para un zopilote hambriento! [1] Голодные канюки никогда не пропустят мертвый зверя! (исп.) — Сказал кто-то. — Для голодного стервятника всегда найдется мертвечина!

Высунувшись из-под обломков, я увидел толстого мексиканца, который снимал с мертвого товарища сапоги.

— Глядите, там кто-то копошится! — другой мексиканец ткнул в мою сторону револьвером. — Может, один из наших?

— Поосторожней там, Хесус, — прикрикнул на подчиненного Рамирес. — Если это не наш, добей!

— Para dejar el pellejo, lo mismo es hoy que mañana! [2] Для того, чтобы оставить кожу, то же самое сегодня, чем завтра! (исп.) — ответил мексиканец. — Если ты должен умереть, нет разницы, когда это произойдет!

Однако, не смотря на показную браваду, Хесус рисковать не стал. Он сначала трижды выстрелил в мою сторону из револьвера, и лишь потом достал нож и осторожно двинулся вперед.

Мексиканцы снаружи разразились хохотом. Смерть товарищей, похоже, их совсем не взволновала.

— Acocote nuevo, tlachiquero viejo! [3] Акокоте новый, тлахикверо старый! (исп.) — сказал Хесус, повернувшись к двери, и ухмыльнулся от уха до уха. — Доверьте дело профессионалу!

И тут в полуметре от него, из тени, которую он сам отбрасывал на обломки, беззвучно возникла бесформенная фигура. Я успел заметить белое от побелки лицо, сверкающие глаза, да красную от крови бороду.

Томагавк врезался мексиканцу в щеку с такой силой, что отрубленная начисто челюсть пролетела через весь холл и врезалась в противоположную стену.

Он выронил нож, и, хрипя, схватился за обезображенное лицо. Кровь хлынула фонтаном, и я увидел черный язык, болтающийся снаружи, как страшный гротескный галстук.

Развернувшись, Хесус пошел назад к двери, заливая все вокруг кровью, а тень траппера вновь незаметно растворилась среди обломков.

Подтянув ноги к груди, я прислушался к своим ощущениям. Болела спина, лодыжка распухла, а из уха текла кровь. Похоже, что я легко отделался!

Перевернувшись на живот, я оттолкнул в сторону изрешеченное пулями тело траппера, и попытался достать томагавк из его окровавленной руки.

Узловатые длинные пальцы с такой силой сжимали оружие, будто намереваясь забрать его с собой на небеса!

Я бросил это занятие, и, извиваясь всем телом, пополз подальше от света фонарей.

— Ay dios mio! [4] Боже мой! (исп.) — послышалось с улицы. — Хесус, ты где потерял челюсть?

Грянул новый взрыв смеха.

— Перезаряжай! — скомандовал голос Рамиреса. — Я хочу, чтобы эти culero превратились в фарш!

Сверху мне на голову посыпалась побелка. Я протер глаза и увидел Шеймуса, стоящего на коленях среди обломков второго этажа. Руки толстяка, сжимающие винтовку, были в крови, а рубашка на груди разорвана в клочья.

— No me jodas, Panocha! [5] Трахни меня, Паноха! (исп.) — закричал ирландец, поднимая винтовку. — Te voy a romper el orto! [6] Я собираюсь разорвать Орто! (исп.)

Я усмехнулся и тут же поморщился от боли. Оказывается, Шеймус неплохо владел испанским!

Снаружи раздался гневный рык и звук удара.

— Пошевеливайтесь! — закричал Рамирес. — Заткните эту грязную ирландскую пасть!

— Usted es un joto! [7] Ты пидор! (исп.) — Шеймус осклабился. — Vete a la chingada! [8] Идите к черту! (исп.)

Дуло пулемета вновь появилось в окне, Шеймус, похоже, только этого и ждал.

Тум-тум-тум-тум! Мне на голову посыпались стреляные гильзы, а темные силуэты, заслонявшие свет, проникавший снаружи, тут же исчезли. Я услышал стоны и приглушенные ругательства.

— Что, отгребли? — закричал Шеймус. — Только суньтесь ко мне, все тут подохнете!

— Сome mierda y muerte! [9] Ест дерьмо и смерть! (исп.) — закричали с улицы и пули вновь засвистели у меня над головой.

Гостиница затряслась как эпилептик в припадке! Во все стороны полетели острые щепки и осколки стекла. Огромная люстра под потолком, некогда поражавшая воображение количеством хрустальных висюлек, превратилась в уродливый железный каркас на ржавой цепи, и в любой момент могла обрушиться прямо мне на голову.