Кира Соловьёва - Одиночество на земле

— У тебя все хорошо? — спросил Райстли.

— Лучше не бывает, — подтвердил Мреть. — Альтвиг вернулся. Я очень долго ждал, и теперь мне… не верится. Иногда я просыпаюсь оттого, что мне снится, будто я по-прежнему один. А потом прислушиваюсь и понимаю — нет. Все в порядке. Альтвиг сопит во сне.

Ландарский король стал накручивать на палец и без того волнистую прядь. Взгляд у него был задумчивый и сонный.

— Я рад, что у тебя все наладилось, — сказал он.

— Я тоже, — улыбнулся Рикартиат. — А ты-то сам… ну… в порядке?

— Да. В юности я, конечно, боялся смерти, но потом оказалось — в ней нет ничего страшного. Очень милая, осторожная и впечатлительная особа. Падка на новости. Насколько я понял, она редко бывает во внешнем мире и не имеет возможности следить за происходящим. Госпожа Смерть высоко оценила мой рассказ о предательстве Совета, о чертовой инквизиции и… о тебе. Она много о тебе знает. И об Альтвиге тоже. Я хочу тебя предупредить, — Его Величество выбросил огрызок за холм. — Что Смерть ждет вас. Ждет в самое ближайшее время.

— Поэтому ты пришел?

— Да. Сварливо буркнуть, что ты должен себя беречь.

— Спасибо, — серьезно ответил менестрель. — Я тронут. Подозревал, что ты даже после смерти обо мне не забудешь — я ведь был ужасной занозой в твоей венценосной заднице! — но не ожидал, что будешь хранить.

Райстли пожал плечами:

— Это совсем не сложно. Только порой бывает чертовски грустно. Я бы отдал все, что у меня есть, лишь бы воскреснуть и снова… — он запнулся и провел пальцами по щеке. — В общем, ты меня понял.

— Да. Это прозвучит глупо и банально, но мне жаль, что так получилось. Ландара не видела лучшего короля, чем ты. А я не видел лучшего друга. Ты все правильно услышал, — добавил Мреть, поймав изумленный взгляд Райстли. — С Альтвигом меня связывает нечто совсем иное. Долг. Память. Годы ожидания. Колдовство Безмирья. А ты… никто, кроме тебя, не ценил во мне человека. Хрисгеаль ценил голос. Киямикира ценит шутливость. Илаурэн ценит песнопевца. Альтвиг… Альтвиг желает узнать о прошлом. Хотя его методы, конечно, оригинальны. Он так быстро втерся ко мне в доверие, что я и опомниться не успел.

— Не думаю, что он сделал это нарочно, — рассмеялся король. — Ты дорог этому мальчику. И он тебе тоже верит. Он оставил инквизицию, и это о многом говорит — тому, кто умеет видеть. Ладно, Арти, — мужчина поднялся, поправил серебряный венец и шагнул к Мрети. — Пора прощаться. Мое время подходит к концу. Не забывай, пожалуйста, об опасности, и не пренебрегай ею. Лучше сразу защититься, чем потом загреметь в Безмирье.

— В Бесконечную Песню, — возразил менестрель.

— Духа-хранителя туда не пустят, — отмахнулся Райстли. И вновь улыбнулся: — До встречи, Арти. Я буду рядом с тобой.

Рикартиат выдавил из себя сходную улыбку, ощутил, как по щекам течет соленая влага, и… проснулся.

В небольшой, но уютной комнате горел камин. Сквозь широкое окно пробивался свет — тусклый, вечерний. В углу стояло синее кресло, на дверях висел биденхандер. Пол прятался под ковром, поверх которого растянулись четыре кошки — Мряшка, Плошка, Вышка и Крошка. Последняя, белая, призывно мяукнула.

— Привет. — Парень приподнялся на локтях. Предплечья отозвались болью, но какой-то далекой, слабой. Самые худшие опасения Мрети не оправдались, и, похоже, уцелели не только руки, но и все пальцы. Он аккуратно ими пошевелил, отмечая, что повязки влажные и пахнут травами.

Рикартиат встал, потянулся и выглянул в коридор. Напротив была чья-то спальня, с паутиной во всех углах и храмовыми цветами. В ней глухо, с перебоями на иные ароматы — пыли, плесени, дохлых мышей под полом, — пахло Альтвигом. Инквизитор приходил недавно — час-полтора назад. На диване, покрытом простыней, валялась его сумка. Правый ремешок мерцал гранями серебряного креста. Менестрель уже замечал, что друг избегает цеплять его на пальто. Артефакт инквизиции, как-никак. Вокруг него спиралью вилась энергия: светлая, мягкая и красивая, словно кружево. Такой она становилась лишь в руках служителей Альвадора. Тех, кто был честен.

— Холодно, — невесть кому пожаловался Мреть и, пораскинув мозгами, пошел обратно. К камину. Забрался в кресло и уставился на огонь.

Альтвиг… Райстли… госпожа Смерть… было ли все это обычным сном? Или все же предупреждением? С какой радости духам Безмирья понадобились беглецы, живущие среди людей? Прошло целых восемьдесят пять лет. Почти столетие. Срок довольно внушительный, даже если учесть, что бестелесные сущности живут в разы дольше.

Рикартиат вздохнул, опустил голову и закрыл глаза. Под веками плыли красные круги. Мир немного кружился и звенел, будто у потолка носились феи и трясли золотыми колокольчиками. Парень зевнул, устроился поудобнее и собрался вздремнуть, когда из коридора донеслись шаги. Торопливые, но мягкие. Значит, Киямикира. Альтвиг ходит почти бесшумно, Илаурэн скребет по полу пяткой, госпожа Эльтари топает, а господин Кольтэ перемещается грузно и тяжело, даром что выглядит молодо. Лет на тридцать, не старше.

Инфист заглянул в спальню инквизитора, фыркнул: «и что он нашел в этой паутине?!» и распахнул дверь, ведущую к Мрети. На мгновение застыл, затем прокашлялся и выдал:

— Ну здравствуйте, господин наследник.

— Чего так официально? — моргнул Рикартиат. — Я, вроде, еще не соглашался править. Погоди, — его пронзила ужасная догадка, — мы же не… в Ландаре?

— Нет, конечно. — Киямикира присел. — Мы в Алаторе.

— Давно?

— Почти месяц. В Шатлене рыщет инквизиция. Отец Еннете понял, что некий еретик сражался с демоном, и роет носом землю. Он связался с Альтвигом, потребовал новостей. Парень ему наврал. Сказал, что ты за неделю до происшествия смылся, и за тобой пришлось гнаться через полкоролевства. Кажется, Ла Дерт ему не очень поверил. Во всяком случае, он велел Альтвигу вернуться и помочь с расследованием. Полчаса назад мы получили вестника. Посмотришь?

— Да.

На желтом, залитом воском обрывке пергамента красовалась надпись: «Все в порядке. Рикартиата не подозревают. Через неделю буду у вас».

— Не густо, — заметил парень.

— Но лучше, чем ничего. У него могли быть проблемы. Сам знаешь, темное колдовство оставляет метку на ауре. Нам пришлось потратить немало сил, чтобы убрать твою и оставить лекарскую. И мы до последнего боялись, что Еннете распознает обман. Тут два варианта: либо он слишком любит Альтвига… что маловероятно, хотя он растил его и воспитывал… либо неопытен.

— Глупо звучит, — отмахнулся менестрель. — Я бы скорее предположил, что он использует Альтвига в своих целях. Что он в курсе, кто я такой, и в курсе, что я владею даром.

Киямикира хмыкнул:

— Ты его прямо боготворишь.