Кира Соловьёва - Одиночество на земле

Менестрель смерил его внимательным взглядом. Сдался, закутался в одеяло поплотнее и, использовав вместо подушки сумку, почти сразу уснул.

— Заболеет, — предрекла Илаурэн.

— Точно, — согласился Шейн. — Без вариантов.

Рикартиату снился огромный дом. Сотня, а может, и больше ярусов поднимались в небо, касались пушистых облаков. Далеко внизу, едва розовея на фоне серой земли, цвели молодые персики. Прежде он видел их лишь в Морском Королевстве, да и то в южной части — только там почва подходила для деревьев. Остальная территория представляла собой равнины, холмы и выжженные солнцем пустоши, где зловещими черными твердынями возвышались крепости-города.

Дом был белым, квадратным и, наверное, создавался специально для подъема. Навстречу менестрелю бежали люди, много людей. Все — перепуганные и бледные, они кричали, что надо прятаться, исчезать, пока не пришел он. Женщина, очень похожая на оказавшую помощь при потере Альтвига — разве что без выпечки в своей корзине, — схватила парня за локти и потащила за собой. Она плакала, почти выла, и в ее глазах не было и намека на разум. Обезумевшее животное. Мреть с трудом вырвался из ее хватки, отдышался и снова пошел вверх. По бесконечным лестницам, корявым пролетам и коридорам. Мимо высоких окон, за которыми синело ясное небо.

Чем выше он поднимался, тем труднее становилось идти. Дом словно сопротивлялся путнику, собравшемуся узнать, далеко ли крыша. И на самом последнем ярусе, у выхода, он создал новую преграду.

Это было странное существо — вроде человек, но укутанный в тонкие тряпки. Они развевались на ветру, бьющем из открытого окна, и придавали существу сходство с духом Безмирья. Оно посмотрело на Рикартиата двумя красными огоньками, втянуло воздух невидимым носом, повело плечами, спасаясь от холода. И начало отсчет.

— Один… два… три…

Откуда-то менестрель узнал, что стоит человеку-духу досчитать до пятидесяти, как порвутся цепи, и он будет убивать. Развернувшись на каблуках, парень побежал обратно. Лестницы, коридоры и пролеты понеслись на предельной скорости сплошным черно-белым мерцанием. Но до первого яруса было слишком далеко, и отсчет закончился прежде, чем Рикартиат его достиг.

Существо-преграда возникло позади, жутковатой тенью село на хвост. Мреть понял: единственный выход — выпрыгнуть. Прямо сейчас. Он извернулся и бросился на оконное стекло, разбил его своим телом, полетел вниз, сплетая из свободной энергии щиты. Тысячи щитов. Они позволили ему не разбиться, и менестрель попал на площадку перед домом. В арке входа, справа-налево, красовалась выбитая надпись: «Если хочешь умереть — входи».

Он озадаченно почесал затылок. Кто в здравом уме послушается? Однако долго поразмыслить не вышло. Поверхность под ногами дрогнула, треснула, и Рикартиат провалился в пасть бесконечной тьмы.

Спустя целую вечность из нее проступили две фигуры. И первую, и вторую менестрель с легкостью узнал. Господин Амо кричал на чертову рыжую тварь, Ретара Нароверта, Создателя Врат Верности. Его голос тонул в бесконечном эхе, и прошло довольно много времени, прежде чем Мреть сумел разобрать слова.

— Эти ребята — мои! Мои! Мои скитальцы! Я написал сюжет, написал сотни песен, я любил их гораздо дольше, чем ты! Я их сотворил! У тебя нет никаких прав! И если ты продолжишь спорить, то твое перемирие с господином Атанаульрэ может быть утрачено!

— Да и черт с ним! — орал в ответ Ретар. — Если он учил тебя добру и злу, то мне не о чем больше с ним говорить! Ты — убийца, и ради дурацкой прихоти…

— Я? — Амоильрэ пакостно улыбнулся. — А ты хорошо все взвесил? Вспомни — твой лучший друг ведет себя точно так же! Сколько трупов спрятано в Костяных Дворцах?

Рыжий мотнул головой, будто кто-то невидимый дал ему пощечину, и поспешно отвернулся. Амоильрэ исчез, оставив его в одиночестве.

Вампир сел в тени цветущей черешни, поджал колени к груди и задумчиво уставился вдаль. Было ясно, что он пытается решить, чем можно помочь «скитальцам». И Рикартиат впервые пожалел о своей поспешности. О своей ярости, обиде и ненависти, затаенной на восемьдесят лет.

Впрочем, Ретар Нароверт терзался недолго. Его покой нарушил беловолосый эльф, флегматичный, непробиваемо спокойный и равнодушный ко всему. Он огляделся, чувствуя след демона, и спросил:

— Опять Амоильрэ?

— Да, — резче, чем следовало бы, ответил Ретар.

Остроухий нахмурился:

— Зачем ты с ним общаешься?

— Затем, что мне интересно. Доступная в обитаемых мирах информация о шэльрэ ограничена. Виктор…

— Виктор — самовлюбленный идиот, — отрезал эльф. — Ему лишь бы носиться по запретным местам, влезать в неприятности и роптать на инквизицию. Я так и не понял, кстати, на кой черт она тебе понадобилась.

— Хотелось взглянуть, каким образом от нее избавятся, — честно сказал вампир.

Сожаления у Мрети здорово поубавилось. К счастью, в этот момент сон снова прервался, и парень попал в корчму. Он стоял в углу, под старой плетенкой чеснока, с удивлением глядя на себя же — только сидящего на стойке, с цитрой на коленях.

— Спойте еще, господин Мреть! — попросила высокая девушка с каштановыми кудрями. В ее голубых глазах плескалось целое море обожания.

Затем она же — Илаурэн Айнэро, — заботилась о нем и опекала, словно ребенка. Спасла, поддержала во всех начинаниях, с любопытством выслушивала рассказы о теории материи. Не испугалась, выяснив, что менестрель — еретик и связан с госпожой Виттеленой. Вступила в Братство Отверженных, рисковала жизнью и… любила. Любила по-настоящему, не требуя ничего взамен и даже не пытаясь добиться ответа.

Рикартиат закашлялся. Образ Илаурэн растаял, и его место занял куда менее четкий и куда более пугающий образ Ахлаорна. Король Верхо- и Нижнелунья поднял ладонь — между пальцами натянуты перепонки, — и улыбнулся. Голубоватые клыки заблестели в свете двух Лун.

— Здравствуй, Рик, — произнес Его Величество. — Мы тебе не снимся. Мы используем телепатическую связь и просим тебя о помощи.

— Что случилось? — насторожился менестрель.

— Мы обратились к Ишету, — сообщил Ахлаорн, — и он перенаправил нас на тебя. Сказал, что твой дар лучше приспособлен к работе под толщей вод, и ты наверняка рассердишься, узнав о произошедшем.

— Давай, Ао. Я жажду подробностей, — усмехнулся Мреть.

За такое панибратское отношение ему ровным счетом ничего не грозило. С русалочьим королем парень был знаком уже восемь лет, с легкой подачи господина Нэйта — главы белобрежной Гильдии Убийц. Для русалок восемь лет — это очень много. В отличие от людей, они живут всего лишь тридцать. И не жалуются.

Ахлаорн провел в радости и мире пятнадцать лет — то есть половину жизни. Никто не желал испортить ему вторую. Этот водяной отличался завидной невозмутимостью. Он сразу предупредил Рикартиата, что русалки плотоядны и не гнушаются ни утопленниками, ни симпатичными людьми, вышедшими на берег — поэтому для менестреля подобное знакомство будет полезным. Сделавшись другом подводного народа, он выходил из-под угрозы быть съеденным и получал некоторые привилегии.