Кира Соловьёва - Одиночество на земле

— Но не быстрее? — уточнил Альтвиг.

— Нет. — Повелитель покачал головой. — Перемещаться между ярусами спонтанно могут только демоны. Нам придется пройти через первые двенадцать. В крепости Сиаль-Нар у меня есть знакомые, да и в других местах, думаю, все наслышаны об Адатальрэ. Никто не пойдет мне наперекор, потому что я — медиум военачальника принца.

— Я бы на твоем месте не был так уверен, — усомнился храмовник.

Шейн пожал плечами:

— Выбора нет. Либо так, либо никак. Я не демонолог, но договариваться с шэльрэ умею.

— Что ж… — Альтвиг переступил с ноги на ногу. — Что ж. Давай попробуем.

Седой повелитель улыбнулся, ухватил его за локоть и потащил по боковой улице. Редкие алаторцы, шагавшие им навстречу, удивленно таращились на двух сосредоточенных путников, таких мрачных, что, кажется, по их воле на мир может рухнуть не только огненный дождь, но и сама бездна. Им было невдомек, что как раз в бездну эти двое и собираются.

Вместе парни покинули город, вышли за основные врата и свернули в лес. Шейн с энтузиазмом медведя принялся лезть сквозь голые ветки. Те были против и хлестали его по всем открытым участкам тела — да и по закрытым тоже. Те ветки, которые повелитель отводил в сторону и не вовремя отпускал, доставались Альтвигу. Он кривился и тихо проклинал все на свете, но терпел и седому перечить не решался.

Наконец Шейн выбрался на поляну — достаточно просторную, чтобы вывести на земле сложный, полный неизвестных храмовнику символов рисунок. Он напоминал цветок и нож одновременно, а еще неуловимо смахивал на ту диаграмму, что создал Рикартиат для изгнания Эстеля.

— Я уже все приготовил, — сообщил повелитель, вытащив из ножен, прикрепленных к изнанке куртки, черный с синими трещинами агшел. — Демоны позволяют смертным заходить в Ад, но берут за это небольшую плату. Плату кровью, как ты понимаешь, — добавил он и полоснул себя лезвием по предплечью.

Алая жидкость полилась на грани рисунка, и каждая вспыхнула темно-красным сиянием. Лес сделался пустым и страшным, деревья стали живыми, и Альтвигу привиделось, будто еще чуть-чуть — и все окружающее прыгнет вперед, атакует наглых людей, сунувших любопытные носы куда не следует.

— Как бы ты поступил, если бы я отказался идти с тобой? — прокричал он.

— Пошел бы сам, — равнодушно ответил Шейн. — Уже пора. Вставай на вон ту розу.

Роза, по мнению храмовника, больше походила на рваную рану. Он осторожно коснулся ее подошвой, ощутил легкое жжение, но не отступил. И почти сразу же все померкло, утонуло в густых чернилах, а где-то очень далеко прозвенел отчаянный, преисполненный боли крик. Из-за него волосы встали дыбом, а сердце сжалось, будто схваченное стальной ладонью господина страха.

— Мы на месте, — негромко произнес Шейн.

Альтвиг разомкнул веки.

Впереди, окруженная рвом и обнесенная высокими стенами, возвышалась крепость из серого шероховатого камня. Ее короной обступали восемь башен, и отовсюду на пришельцев с угрозой таращились зрачки бойниц и скалились пасти решеток.

— Здесь довольно жутко, — оценил храмовник.

— Добро пожаловать в Сиаль-Нар, — Шейн похлопал его по спине. — Это крепость первого принца. Сам он, впрочем, редко сюда приходит. Предпочитает болота.

Альтвиг хотел было что-то сказать по этому поводу, но тут открылись центральные ворота и опустился деревянный мост. Чья-то стройная фигура одиноко его пересекла, остановилась и помахала чужакам рукой.

— Кто это?

— Господин Шэтуаль, — сощурился повелитель. — Граф рода инкубов. И он, кажется, рад.

Когда инкуб подошел достаточно близко, храмовнику стали ясны недовольные интонации в голосе седого. Граф был не просто рад, — он был счастлив. В серебряных глазах плескалось целое море удовольствия, а безупречное лицо светилось предвкушением бед. И все же, несмотря ни на что, храмовник не мог не отметить — Шэтуаль правит инкубами вполне заслуженно. Красота Эстеля не шла ни в какое сравнение с его красотой — да что там, наверное, даже ангелы загрустили бы в обществе его светлости.

— Добрый день, — поздоровался Шэтуаль. — Вы идете в Нельнот?

— Верно, — с откровенной враждебностью бросил Шейн. — И в спутниках вроде вас отнюдь не нуждаемся.

— Да вы что? — изумился инкуб. — Какие спутники? Я просто посижу у вас на хвосте. Прослежу, чтобы ничего не натворили.

— Скорее наоборот, — буркнул повелитель. — Но раз так — не высовывайтесь. Идем, Альтвиг.

Храмовник послушно зашагал к Сиаль-Нару. Стража не посчитала нужным убрать мост, и люди беспрепятственно прошли во внутренний двор. Действительного, седого там знали — но, подумалось храмовнику, при наличии таких знакомых лучше прыгнуть со скалы и разбиться. Шэльрэ, внешне подобных людям, было от силы десять. Остальные блистали такими пороками, как звериные лапы, копыта, перепончатые крылья, клыки… Альтвиг опустил взгляд, позволив ему скользить по камням, и постарался ни на чем не заострять внимания. Задача оказалась трудной, но он справился — хоть и отметил про себя, что ров крепости шэльрэ заполнен не водой, а ядом. Пусть и безобидным на вид.

А еще в Сиаль-Наре дьявольски разило полынью. Во всех бестиариях писали, что этот запах — первый признак присутствия шэльрэ. Только высшие из них — четверка принцев, Сатана и прочая знать, — могут от него избавляться. Низшие же вынуждены вонять, словно на них растет целое поле распроклятой травы.

Шейн провел храмовника через казармы и вышел на противоположный мост. Покосился на ров, поджал губы и поспешил перенести вес своего тела на пустошь, подступившую отовсюду.

— Держись крепче, — приказал он.

Альтвиг вцепился в локоть повелителя, и мир снова заволокло чернилами. Совсем рядом, будто желая столкнуться нос к носу с путниками, промелькнул Шэтуаль.

Когда мир снова начал появляться из мрака, рождаясь и изменяясь будто бы на ходу, парень обнаружил, что стоит посреди болота. Вокруг все было грязно-зеленым, и в этой зелени огоньками смотрелись нежно-белые, крохотные цветки хамедафне.

— Это и есть Болота Отчаяния? — спросил он. — Жилище Лассэультэ?

— Да. — Шейн внимательно огляделся. — Но раньше я попадал на его границу. Оттуда можно сразу уйти, а отсюда придется выбираться. Ты умеешь искать болотные тропы?

— Э-э-э… — Храмовник едва не сказал «не очень», но вовремя опомнился и нарочито бодро закивал: — Сейчас попробуем.

— Приключения, — безрадостно протянул повелитель. — Обожаю приключения. Будь проклят первый их создатель, если он еще жив.

Альтвиг не ответил. Магический дар — или, как он раньше думал, ангельское волшебство — высветил в лабиринте бочагов и омутов белые, тонкие, словно лезвие ножа, полоски твердой земли. Ступив на одну такую, парень сразу провалился по пояс и ощутил, как под ногами все мерзко, опасно то ли пошатывается, то ли дрожит.