Кира Соловьёва - Одиночество на земле

— При случае повернем к востоку, — решил Шейн и тоже спрыгнул с зеленого островка. — Вперед.

Храмовник осторожно двинулся. Возникало чувство, будто нижнюю половину тела схватила беззубая пасть неведомого существа — беззубая и слабая, но стоит тебе оступиться — и ты скатишься ей в чертову глотку, сыграешь роль пищи. Парень сглотнул и постарался не задумываться, что будет, если он или повелитель ненароком сойдут с тропы.

Порой вдалеке — или же совсем рядом, — надувались и лопались пузыри болотного газа. Пару раз Альтвиг замечал сияние, бледно-синее, но не голубое; оно клубилось над поверхностью бочагов, собиралось в комья подвижного пламени. Весьма некстати он припомнил статьи о нежити и прикинул, как обороняться от нее в трясине. Нет, храмовника, конечно, и раньше заносило в топь, но это происходило в родном, прекрасно знакомом мире. А в обители демонов, где за каждым кустом таится опасность…

— Странно, — поделился наблюдениями Шейн, когда удалось отыскать новый островок и растянуться на нем, глядя в хмурое небо. — Однажды мы с Адатальрэ сюда ходили, и над болотом совершенно точно был мост.

— Сегодня мы — незваные гости, — попытался пошутить Альтвиг. — Вот и бродим, будто два лешака. А холма до сих пор не видно.

Повелитель промолчал. Его штаны облепила болотная грязь, а по куртке тянулась свежая царапина. Глаза вернулись к привычному, ясно-голубому, цвету.

— Говорят, господин Лассэультэ ненавидит людей.

— Это ты к чему? — помрачнел храмовник.

— К тому, что если он нас найдет, умирать мы будем долго и, полагаю, мучительно, — Шейн поднялся и на всякий случай одернул рукава. — Пойдем дальше. У нас мало времени.

— Думаешь, он явится посмотреть, кто сюда приперся?

— По крайней мере, издалека. — Повелитель снова внимательно огляделся. — Но магия шэльрэ, в отличие от нашей, бьет на дальние расстояния.

— Я слышал, что первый принц не проявляет ярких эмоций, — пожаловался Альтвиг, снова влезая в топь. — Может, он решит, что мы — слишком мелкие сошки, чтобы нас убивать, и пройдет себе мимо.

— Я бы на это не рассчитывал. О, наконец-то!

Шейн радостно указал на высокий холм, показавшийся на севере. Его вершину венчал увесистый биденхандер. Кто-то воткнул оружие в землю, да так, что в нее погрузилась большая часть клинка. Но он не ржавел и до сих пор ничем не оброс, а продолжал торчать — немое напоминание о неведомом противнике Лассэультэ. Вероятно, тот был достаточно силен. Иначе принц не разменивался бы на почести вроде этой.

Храмовник с удовольствием выполз на прохладные стебли травы. Использовал их вместо постели и вздохнул. Повелитель тоже прилег, закрыл лицо согнутой в локте рукой.

— Вот вы где! — донесся до них веселый оклик Шэтуаля. — А я вас жду, жду… пока вы ходите по болоту и пачкаетесь, будто нерадивые низшие.

— Отстань, — презрительно бросил Шейн. — Мог бы и помочь, между прочим.

— Ты что? — поразился инкуб. — Какое еще помочь? Я демон! А демоны — злые, лживые, продажные твари. Их любимое развлечение — заманивать людей в беду, а потом наблюдать, как они гибнут…

— Ой, замолчи, — отмахнулся Альтвиг. — Пока я не вытащил этот меч… и не зарубил тебя им.

Граф неожиданно посерьезнел.

— Ты можешь попробовать, — предложил он.

— А в чем дело? — храмовнику его тон не понравился. Вкрадчивый, осторожный, мягкий — словно Шэтуаль боялся спугнуть удачу. Любопытно, что с этим мечом не так? Он убивает каждого, кто прикоснется к рукояти? Или является маяком для Лассэультэ?

Инкуб расхохотался.

— Что, страшно?

— Нет, просто мне не нужны демонические советы.

— Ой ли? — граф подошел к биденхандеру, взял пальцами за крестовину и потянул. — Дело, мой дорогой недруг, в том, что никто не в силах вытащить этот меч. Только тот, кому предначертано изменить судьбу Ада.

— И ты — совершенно точно не он, — вернул шпильку Альтвиг. Но к двуручнику подошел и дернуть попробовал. Железо не сдвинулось с места, но отозвалось приятным, ненавязчивым теплом.

— Он на тебя реагирует! — воскликнул Шэтуаль. — Черт побери!

— Да, но вытащить я его не могу, — пожал плечами храмовник. И повернулся к повелителю: — Отсюда уже можно исчезнуть?

— Можно. А если бы его светлость все-таки…

— Ни за что, — осклабился граф. — Топайте сами, детки. До встречи в Вирэли.

— Вирэли?

— Это он о третьем ярусе, — пояснил Шейн. — Держись.

В Костяных Дворцах властвовала тишина. Обволакивала залы, спальни и оружейные комнаты. Одеялом свернулась вокруг дерева, истекающего кровью — дерева, выросшего на теле вампира, где под корой прятались живые вены.

Ретар Нароверт сидел на лестнице, не отрывая мрачного взгляда от единственной сломанной ветки. Давным-давно ее в порядке испытания рассек беловолосый убийца. Ему было интересно, умерла ли плоть Вильяра, прихваченная Нортом и Кайонгом из последних пройденных Врат. И выяснилось, что нет — внешняя оболочка создателя агонитов продолжала существовать и даже худо-бедно функционировать, тогда как душа, возвращенная личем в мир живых, отказалась от жизни и принесла себя в жертву, чтобы вернуть ему нормальное тело. Благодаря Вильяру Норт прожил гораздо дольше, чем мог бы прожить, оставаясь обычным человеком. И первой, кто больше никогда не проснулся, стала Юана.

Хоронить ее в земле никто не пожелал, и Снежок превратил девушку в такую же ледяную скульптуру, как и все те, что наводняли сотворенный им мир. Потом эта участь настигла некроманта — первого некроманта во Вратах Верности. И Ретар тихо, горько и молча радовался, что он — последний смертный из его друзей, а значит — и последняя его потеря.

Последняя серьезная.

Помимо тишины в Костяных Дворцах царил жуткий холод. Создателю, как вампиру, было на него плевать, но он лишал парня уюта и научил его повсюду таскать с собой плед — бесценный подарок Кеуля, взятый в том же измерении, что и легендарные «наушники». Чаще всего Ретар набрасывал его на плечи, будто плащ, и закутывался при необходимости. Вот и сейчас он зябко поежился и спрятался под мягкое покрывало, не переставая таращиться на чертово дерево.

Позади глухо звякнуло бутылочное стекло, и со второго яруса начали спускаться неторопливые шаги. Вампир, разумеется, знал, кому они принадлежат.

Снежок застыл тремя ступеньками выше, опустился на корточки и наполнил кубок эетолитой. Этот напиток стоил неплохих денег, но обитателям Костяных Дворцов доставался бесплатно.

— Будешь? — предложил убийца.

— Нет, — отказался Ретар.

В бирюзовых глазах Снежка не отразилось ни единой эмоции. Он склонил голову и спросил:

— Тогда, может, крови?

— Нет.

— Ретар, — беловолосый протянул руку и коснулся его затылка. Ледяное прикосновение обожгло кожу, но вампир не пошевелился. — Может, хватит, а? Ты сидишь тут уже три дня. Ничего не ешь. Ничего не пьешь. Я помню, что ты нежить, но сам ты об этом, похоже, забыл, — добавил он, заметив, что Ретар собирается возражать. — Нежить не испытывает угрызений совести. Нежить не пытается защищать людей. Она ими, как правило, обедает.