Морган Родес - Книга духов и воров

— Например, что? — Лукас искоса посматривал на него. — Заставили его убить себя? Ты на это намекаешь?

— Ты прав. Это не имеет смысла. Я просто пытаюсь выяснить.

— Поверь мне, Фаррелл. Никто из нас не хотел больше чем я, чтобы твой брат жил дольше. Я был его лучшим другом. Но я не увидел никаких изменений, даже когда Малори порвала с ним. А если бы я заметил что-то, я, черт возьми, сделал бы все, слышишь, все, чтобы остановить его.

Эти слова, именно эти слова Фарреллу было необходимо услышать от Лукаса. Но тон, каким он говорил, был ровным. Лукас говорил без единой эмоции, как будто ему было все равно. Как будто сказал это, делая одолжение и чтобы Фаррелл замолчал. Ужасная мысль прокралась Фарреллу в голову. «Ты причастен как — то к смерти моего брата, Лукас?»

— Я полагаю, ты и я могли бы стать друзьями, тем более что вскоре у нас будет больше общего. — добавил Лукас. — Что интересно, я всегда считал тебя придурком.

— Взаимно. — Фаррелл не знал, как понимать этот разговор, но знал, что не хочет отталкивать Лукаса далеко. Лучше будет подружиться с ним, чтобы добраться до реальных событий в последние дни жизни брата. Ему требовалось вытрясти правду — если и была хоть какая — нибудь правда, о которой ему могли рассказать — из этого парня так непринужденно, как он только мог. — Но мне нужны друзья по жизни. Я практически сбежал от людей, чтобы позаплетать косички и потолковать с забавными парнями.

Они оба рассмеялись, Фаррелл пытался, чтобы его смех звучал, как можно более натурально, пока они двигались по лабиринту тоннелей. Проходы теперь были освещены, но все же намного слабее, чем в тоннелях под рестораном, ведущим к театру Маркуса.

— А эти все тоннели связаны? — спросил он.

— Я не знаю. Возможно.

Фаррелл пристально посмотрел на него, получив еще один не — ответ.

— Как насчет того, что я задам все эти вопросы уже после того, как меня примут?

В бледном свете он увидел, как дернулись губы Лукаса.

— Хорошая идея.

Они прошагали в тишине какое-то время, Лукас шел впереди по тоннелям, становившимся то уже, то шире, затем все уже и уже с каждым поворотом. Наконец Фаррелл решился заговорить снова.

— Дашь какой — нибудь совет по поводу моей встречи с Его Величеством?

— Конечно. Будь честен. Отвечай на его вопросы честно, и только честно. Он узнает, если ты солжешь.

— Хм, не знаю. Обычно я вру очень убедительно.

— Он узнает. Также будь честен с тем, чего ты хочешь. Если ты не хочешь входить…

— Хочу. — перебил Фаррелл, прежде чем Лукас смог закончить предложение. Провал был не для него. Он зашел так далеко и отказывался уйти, не будучи принятым в круг. Каждый шаг, сделанный им, был похожим на то, что делал его брат. Так или иначе, Фаррелл поставил цель выяснить правду.

Лукас передернул плечами.

— Тогда я не вижу проблем.

Фаррелл рассеянно повертел золотой знак общества, который он приколол к лацкану голубой рубашки под кожаным пиджаком. Невероятно, но тайный круг существовал годами, и все же он ничего не слышал о нем до субботней ночи.

— Как долго он присматривался ко мне?

— Год. — ответил Лукас.

«С тех пор как не стало Коннора.» — подумал Фаррелл. От этой мысли мускулы на его лице дернулись, но также всплыл другой вопрос.

— То есть я займу место брата?

— Я тоже так думал вначале, но однозначно, нет. Маркус верит, что видит в тебе что-то особенное.

Фаррелл обдумывал такой ответ. «Особенное, значит?» Это стало бы новостью для его матери.

— Что в нем привлекает тебя? Что ты имеешь из этого, являясь членом круга Маркуса?

— Я служу Маркусу. — сказал Лукас так, словно это было очевидным.

— И все? А почему не работать в клубе Red Lobster тогда? Поменьше крови и смерти, которые нужно убирать. Больше чаевых, кстати.

Зубы Лукаса сверкнули в улыбке в свете факелов.

— Иди, иди, Грейсон.

Они прошли еще немного, минуя мерцающие лампочки в потолке каждые двадцать шагов. Там было сыро и холодно, как зимой, словно идешь через морозильную камеру. Пол был скользким, покрытым тонкими пластинками льда. Наконец они достигли витой железной лестницы, выглядевшей практически один в один с той, у театра, за исключением, что эта была выкрашена в красный цвет, а не черный.

— Поднимаемся наверх. — подсказал Лукас.

Дрожа, Фаррелл оглядел лестницу, ведущую в еще большую пустоту.

— Если бы я знал, что это будет альпинистский подъем, я бы одел спортивку «Найк».

Лестница все вела вверх, пока воздух вокруг не стал снова теплым. Наконец они достигли серебристой двери с изображением герба общества Хокспиэ. Лукас постучал. Три быстрых удара и четыре медленных: другая последовательность, чем та, возле театра. Фаррелл отметил это в своей голове на будущее.

Дверь открылась и человек, внимательно оглядевший их, был знаком Фарреллу: он принимал участие во встречах общества. Он не был уверен, что знает, как его зовут, так как раньше никогда не обращал много внимания на особенности уклада общества.

— Мы пришли. — сказал Лукас.

Мужчина открыл дверь шире, чтобы впустить их, и внезапно Фаррелл обнаружил, что он уже не на темном лестничном проходе, а внутри теплого здания, которое находилось, судя по тому, сколько они прошли по тоннелям, по меньшей мере, в миле от собора. Должно быть, есть секретный ход, ведущий к театру и ресторану, подумал Фаррелл.

— Сюда. — указал Лукас, провожая Фаррелла через тусклый интерьер.

Место было огромным, во всяком случае, такое же большое, как и поместье Грейсонов.

Полы были каменные, а стены — оштукатурены, с настоящими картинами, написанными маслом, выглядевшими так, словно они висели здесь столетие. Через арку в конце коридора взгляд Фаррелла натолкнулся на массивную библиотеку, где все стены от потолка и до пола были заполнены полками с книгами в кожаных переплетах. Напротив двери в центре комнаты под застекленным сводом стоял большой деревянный, выглядевший тяжелым, стол.

За столом сидел Маркус, одетый в черный деловой костюм, белую рубашку и красный галстук. Его локти лежали на столе, и скрещенные пальцы сжато лежали перед ним.

— Входите, мистер Грейсон. — сказал он, его голос был чистым и ясным. — Спасибо, мистер Баррингтон. Вы можете подождать снаружи.

— Да, сэр. — Лукас склонил голову, а затем вышел, закрыв за собой дверь.

Фарреллу не было страшно. Лишь слегка напуган. Да, определенно, напуган. Он не видел Маркуса так близко после их первой встречи три года назад, когда он стоял на сцене перед публикой, прямо как Адам в ночь посвящения, и свет бил ему в глаза.

Маркус никогда не общался с членами общества после собраний. Он не посещал благотворительные фонды и не участвовал в политических ралли, организованных его последователями, чтобы придать Торонто лучший вид.