Юлия Остапенко - Птицелов

Подумав, меч он оставил в спальне, с собой взял только кинжал, незаметно для прибиравшегося слуги спрятав его в сапоге. Пора было приступать к делу, а у него по-прежнему не было чёткого плана. Он особо-то и не задумывался, что и как предпримет, когда проберётся в Мекмиллен. Знал только, что Мессера здесь — или была здесь, но тогда обитатели замка должны знать, куда она направилась. И в крайнем случае ему просто придётся хорошенько потрясти месстрес Ив из Мекмиллена. Только и всего.

— Сюда, мессер! — сказал провожавший его слуга, услужливо приоткрывая перед ним тяжёлую дубовую дверь гостиного зала.

Замок Мекмиллен был громоздким зданием, и его парадный зал, слишком большой для одной семьи, разделялся гобеленами на несколько небольших помещений. Гобелены свисали с балконов, простираясь от края до края галереи, сохранившейся под потолком. В давние времена, вероятно, поместье принадлежало здешнему владетельному рыцарю, устраивавшему большие аудиенции для вассалов. По традиции, окон в этих залах не было, только ряды бойниц вдоль галереи, почти под самым потолком. Там, должно быть, страшно сквозило, а внизу веяло теплом от прогретых камином гобеленов. Марвин пошёл вперёд, на источник тепла, но, пройдя первый ряд гобеленов, остановился, почувствовав на себе чей-то взгляд.

Он не мог знать, откуда за ним наблюдают, но почему-то посмотрел наверх — туда, где в дымной копоти чадящих вдоль стен факелов терялась галерея. Успел увидеть крохотное бледное лицо, блеснувшие в полумраке глаза — и услышал быстрый топот маленьких ног. Ребёнок? Или карлик? Разглядеть как следует он не успел, но этот взгляд чувствовал на себе по-прежнему, будто за ним продолжали наблюдать…

Марвин твёрдой рукой отодвинул последнюю завесу и, шагнув вперёд, чопорно поклонился Ив из Мекмиллена, немедленно поднявшейся со своего места.

В образованной гобеленами комнате, довольно скупо освещённой (похоже, здесь экономили свечи) умещались только два кресла у жарко полыхавшего камина да длинный обеденный стол. Месстрес Ив сидела у дальнего его конца и при виде Марвина вышла из-за стола. Её реверанс был изящен, но не особенно глубок.

— Добрый вечер, сэйр Марвин. Рада видеть вас в добром здравии. Прошу к моему скромному столу.

Марвин сел, стараясь не вглядываться в неё слишком пристально и всё ещё думая о человеке, тень которого мелькнула на галерее. Он невольно напрягся, готовясь в любой миг поймать затылком стрелу. Не зря, Ледоруб задери, в более поздних постройках отказались от этих галерей… Впрочем, куда как проще было бы прикончить его, пока он валялся без сознания. Марвин рассеяно улыбнулся, глядя Ив в лицо и слушая свист сквозняка, гуляющего над их головами. Пламя свечей дрожало и тянулось вверх.

— Мекмиллен не самое приветливое место, — будто прочтя его мысли, усмехнулась Ив. — Увы, в большинстве других комнат ещё худшие сквозняки. А остальные в такие зимы, как эта, просто невозможно прогреть как следует, хоть весь лес выруби.

По её лицу Марвин напряжённо пытался понять, успела ли она его раскусить, и если да, то чем это может для него закончиться. Если не успела, то всё складывается куда лучше, чем он предполагал. Не похоже, чтобы в замке содержался постоянный гарнизон, да и слуг-то было немного. И здесь не было мужчины. Не то чтобы это могло смутить Марвина, но всё равно упрощало дело: женщина может быть сколь угодно хитра и проницательна, но в критический момент ей почти наверняка недостанет решимости.

Ужинали по-деревенски просто: жареная говядина, луковый суп, пирог из пареных яблок, эль местного производства. Месстрес Ив выпивала с видимым удовольствием. Светскую беседу она вела умело и непринуждённо, и вообще, похоже, была хорошо образована. Она ни словом не спросила Марвина о его ране и о том, что он делал в окрестностях её замка — разговор вёлся так, будто они были случайными соседями по столу на пиру в замке их общего сюзерена. Либо она в самом деле ни в чём его не подозревала и просто радовалась случайному гостю, навестившему её этой долгой зимой, либо чего-то ждала.

Когда эль был выпит, а Ив поняла, что язык у её гостя подвешен хорошо и он может поддерживать светскую беседу часами, она отложила приборы и поднялась. За стрельчатыми окнами к тому времени окончательно стемнело.

— Вам, должно быть, ужасно скучно со мной, — вдруг сказала она, перебив посреди фразы его вежливую болтовню о преимуществах соколиной охоты перед всеми прочими. — Но, согласитесь, это самое малое, что вы должны мне за то, что мой человек спас вам жизнь.

Это не прозвучало резко, но Марвин всё равно напрягся, пытаясь уловить угрозу в её словах. Потом заметил, как странно она выразилась — так, словно за ним ещё оставался какой-то долг. Может быть, это в обычаях северян — требовать платы за гостеприимство?.. Ив коротко улыбнулась ему.

— Я невежлива, да? Ох, простите меня. Всю жизнь прожила в этой глуши. Никогда не выбиралась дальше Уоттерино. У меня даже гостей почти не бывает, вы первый за целый год. Как думаете, это меня извиняет?

— Вам не стоит беспокоиться о таких пустяках, месстрес, — проговорил Марвин, и она чуть заметно покачала головой — то ли возражая, то ли недоумевая. Марвин попытался уловить в ней то, что выдало бы её отношение к нему — либо интерес, либо насмешку, но так и не смог. Она была… как стена для него. Нет, не огорожена стеной — а сама стена, твёрдая, незыблемая, скрывающая что-то важное для них обоих, к чему твёрдо намерена была его не подпустить. Может быть, это была её госпожа, герцогиня Пальмеронская, но в таком случае Марвин не понимал, почему всё ещё жив.

— Идёмте к огню, — предложила Ив. Он безмолвно подчинился. Её густые тёмные волосы слегка колыхались при ходьбе. Он ждал, что она сядет в кресло, но вместо этого Ив остановилась в трёх шагах от камина, до того резко, что Марвин едва не споткнулся. Потом обернулась — и оказалась так близко к Марвину, как никогда прежде. Даже когда он лежал, чуть живой, а она держала его за руку, она не была к нему ближе.

— Нет, мне решительно не хватает воспитания, — ровно проговорила Ив из Мекмиллена. — Я не спросила сегодня, нуждаетесь ли вы в чём-либо.

— Я… — он хотел снова сказать, что нет, ни к чему беспокоиться, но вместо этого неожиданно для самого себя выпалил: — Если можно, я хотел бы исповедаться, месстрес.

— Исповедаться? — она негромко засмеялась, не двигаясь с места. У неё были большие тёмные глаза, чуть раскосые, приподнятые к вискам, и чётко очерченный рот. Она совершенно не напоминала северянку, как привык представлять их себе уроженец юга. От близкого огня щёки Ив раскраснелись, тёмные радужки глаз слились со зрачками в полумраке, и её сходство с гайнелью стало почти невыносимым. — Вы успели сильно нагрешить, прежде чем… были ранены?