Ник Перумов - Эльфийская стража

Последний из стороживших Лемеха, казалось бы, обязан без помех уложить дерзкого человечишку, но вновь помогла Найда. Извернувшись, бросилась с рычанием, вцепилась, повисла, и стрела прошла над самым плечом хуторянина.

Ну, а выстрелить снова эльф уже не успел.

— Прощения прошу, хозяева дорогие, — развёл руками Лемех, оставляя эльфов связанными и с заткнутыми ртами. — Сами видите — убивать-калечить никого не хочу. Но мне надо вернуть сынов, без того и домой возвращаться незачем. Не обессудьте, Перворождённые. И не мешайте.

Лемех, Найда и кони растворились в ночи, оставив у подножия дерева шестерых спутанных по рукам и ногам стражников. Двое уже пришли в себя; но они только и могли, что обмениваться яростным мычанием из-под забитых в рты тряпок.

«Нам надо спешить, старушка. Далеко ещё?»

«Нет», — Найда не отрывала носа от земли. Шла она, разумеется, не по обычному «следу» — Борозда тут, скорее всего, никогда и не хаживала — но руководствуясь совсем иным чутьём.

Описывая широкую петлю, они пробирались сквозь ночь. Пробирались почти напрямик к…

— Ниггурул, — выдохнул Лемех. В лицо пахнуло душным, пыльным ветром, заставляя прикрывать глаза и натужно кашлять. — Вот, значит, оно как… Впрочем, где ж ей ещё-то быть…

Из ночи доносилось пение, невидимый хор выводил низкое, грозное «аааа», среди деревьев то и дело вспыхивало что-то ослепительно-белое, но совершенно бесшумное.

«Сколько их там?»

«Много, — отозвалась Найда, припадая к земле. — Не умею счесть».

— Значит, и впрямь много… Ну что ж, поглядим, посмотрим…

Последние полсотни шагов пробирались ползком, оставив коней позади.

Вот он, Ниггурул, как на ладони. Вздымающаяся, колышущаяся, живая поверхность, выставившая чёрные копейные острия — и сплетшиеся с ними, схватившиеся живые зелёные деревья. Тут и там на чёрной земле — или это уже и не земля вовсе? — вспыхивали режущие глаз белые огненные шары. Виднелись кучки эльфов, сгрудившиеся вокруг живых, зелёных деревьев, их листва казалась прозрачной и призрачной в жёстких и слепящих снежно-ярких лучах.

— Что они тут делают, старушка? И где Борозда?

«Здесь», — чёрный нос Найды указывал на тесный кружок Перворождённых примерно в сотне шагов от Лемеха. Стояли они на расстеленных зелёных коврах, отсюда казавшихся раскатанными полосами обычной луговой травы.

— Колдуют, значит… — процедил сквозь зубы Лемех.

Высокий эльф отделился от группы, направил вниз нечто вроде короткого посоха или жезла с ярко светящимся пурпурным набалдашником. С жезла сползла пылающая ярко-белым капля, шлёпнулась наземь, и Лемеху показалось — он ощутил, как дёрнулся, точно от ожога, Ниггурул.

Ему тоже было больно.

А потом эльфы как-то сдвинулись, раздались в стороны, и Лемех увидал Борозду. Далеко и лиц не различить, но отчего-то хуторянин ни на миг не сомневался. Она тут.

Эльфийка стояла, опираясь на костыль, и в странно скособочившемся теле, опущенном левом плече и нелепо задранном правом явственно ощущался тяжкий излом, оставшаяся незалеченной рана.

— Что ты тут задумала, ведьма? — сквозь зубы прошипел хуторянин.

И, словно услыхав его, Борозда резким рывком вскинула голову. Справа и слева вспухли клубы беспощадного белого пламени, смывая тени с лица эльфийки, обращая в снежную маску; чёрными оставались только глаза, и смотрели они сейчас прямо на Лемеха.

Мороз продрал по спине хуторянина, далеко не робкого десятка, Лемех вдруг ощутил, как его собственная самость словно истаивает, подобно воде, брызнутой на горячие камни очага. Чернота надвигалась и сдавливала, оставались лишь размытые слепящие пятна огней.

«Ты здессссь», — раздалось шипение. Нет, не змеиное и не злобное. Так на пределе сил и дыхания, на последних крохах исходящего из груди воздуха может бросить человек, целиком и полностью занятый чем-то совершенно иным — и донельзя, жизненно важным.

Глупо было надеяться, что она не почувствует его. Она, идущая по лезвию незримого ножа собственной силы, когда до предела обострены все чувства; ничего иного Лемех и не ожидал.

— Вперёд!

Найда рванулась с места, без сомнений, без колебаний.

Вокруг сапог Лемеха вскружилась аспидно-чёрная пыль, поверхность Ниггурула слегка пружинила, словно идёшь по болоту. И от пяток кверху тотчас поползли словно полчища мелких кусачих муравьёв.

«Безумец!» — вспыхнуло в сознании. Но он уже бежал, разрывая рот криком, как тогда, в Кинте, когда надо было пробежать ту сотню шагов до логовища, до гнезда, извергающего из себя облака крылатых не то змей, не то ящериц.

Толпившиеся вокруг Борозды эльфы все сейчас глядели на него с ужасом. Человек и собака мчались прямо на них, и видели эльфы, как за их плечами разворачивается настоящий пламенный шлейф — чёрная пыль не опадала, она поднималась волнами и вспыхивала тёмно-алым.

И проскакивали, срываясь одна за другой, ветвящиеся багровые молнии. Били в чёрную землю и гасли, оставляя словно след полыхающих углей.

Борозда с болезненным стоном выпрямилась, стараясь глядеть прямо в лицо набегающему на неё хуторянину. Ни один из эльфов не дерзнул вскинуть оружия.

Укусы невидимых мурашей успели подняться до колен, когда Лемех с державшейся подле него Найдой вбежали на расстеленный зелёный ковёр. Боль мигом отступила, притихла, хотя и не исчезла полностью.

Запыхавшись, человек остановился прямо напротив эльфийки. Сбоку выдвинулся кто-то из её свиты — ба, привет, Месяц, старый знакомец! — блеснула тусклая сталь, но Борозда едва шевельнула пальцами, и её жених замер, словно окаменев.

— Я пришёл за своими, — топор поднялся на изготовку, Найда оскалила зубы и зарычала.

Эльфы отчего-то попятились. Все, не исключая Месяца. На месте осталась одна Борозда.

«Я знала, ты придёшь. Полночь — глупец, он надеялся, что ты послушаешься голоса разума».

— Как видишь, не послушался. Отдавай моих сыновей, ведьма! Здесь и сейчас!

Эльфы сделали ещё шаг назад. Лица белы как мел, глаза расширились.

«Они умрут, как и мы, если ты мне помешаешь».

Топор поднялся, острие смотрит эльфийке в горло.

— Я всё равно успею, — непреклонно говорит Лемех. — Быстрее любого твоего чародейства, ведьма.

«Подожди, Лемех. Дай мне закончить. Ниггурул — Полночь ведь назвал тебе его прозвание — Ниггурул голоден».

— И чем же ты его накормишь?! — кривая усмешка.

«Пока что мы кормим его нашей магией и нашей кровью, жизнью нашего леса. Чудовища, Лемех, лишь малая и ничтожнейшая часть угрозы, идущей от Ниггурула. Дай мне закончить, человече!»

Они так и стояли лицом к лицу, человек и собака с эльфийкой, омытые потоками беспощадного белого света.

— Заканчивай, — наконец выдавил Лемех.