Антон Кучевский - Фэнтези 2017. Заложник дипломатии

- Да ну, - скептически сказал он, - не будут твои собратья по бутылке вестись на приторный компот, пусть даже он будет из загадочных Проклятых Земель. Даже если ты будет его по десять медных продавать.

- И вовсе он не приторный, - заявил я, делая большой глоток. - Так, горчит немного, но я бы не назвал это недостатком букета.

Локстед вместо того, чтобы отпустить очередную шпильку из серии "Рихард Шнапс - неисправимый пьяница, пытающийся изображать утонченного ценителя", рывком сел и как-то странно посмотрел на меня.

- Рих.

- Чего? - недовольно спросил я.

- Поолкроли не должен горчить. Он может быть чересчур сладким или вязким, но горечи в нем взяться неоткуда.

Я протянул ему кожистый сосуд:

- На, сам убедись.

Он осторожно понюхал горлышко и посмотрел на меня. С виноватым выражением лица:

- Да. Этого я, конечно, не предусмотрел.

- Чего именно ты не предусмотрел? - спросил я, чувствуя, как тревога переезжает жить в мою грудную клетку.

- Что тебе вместо заказанного напитка преподнесут другой... не столь безобидный. Витагх.

- Витагх. Отлично. Я слушаю, дружище. Что это такое, ваш витагх? - нервно поторопил я его. Локстед, когда захочет, может быть раздражающе неспешным.

- Мы используем его для совсем пожилых. Когда они уже не могут испытывать радость от телесной близости, - округло завернул фразу йрвай. Я расхохотался:

- Типун тебе на все торчащие части. Особенно на язык. Я уж думал, мне яд подсунули.

- И рассуждаешь нелогично. Ей незачем подсовывать тебе яд. А вот то, что поможет преодолеть твою несговорчивость...

- Плевать. Да и я ничего не чувствую.

- Уверен? На нас это действует сразу.

- Я-то не йрвай. Мы, конечно, похожи, но...

О, я где-то в глубине души самый настоящий йрвай, стало ясно спустя полчаса. За это время я успел достать из кузова ждущую своего часа палатку, разложить ее, натаскать туда соломенных подушек и с уютом устроиться спать. Потому что завтра рано вставать и все такое. И тут как накатило.

Тут даже с годами юности не сравнить, потому что тогда весь процесс был строго мотивирован всякими красавицами, то и дело мелькавшими в школе, институте, да просто на летней улице или каком-нибудь плакате фривольного содержания. А тут - лежишь, уже почти засыпаешь, и в голове что-то ка-а-ак щелкнет. И ни о чем другом думать не можешь.

Я поднялся и начал злобно мерить шагами пространство своей обители. Причем ее насыщенно-бордовый цвет сейчас только раздражал, как быка красная тряпка. Каким-то образом я стал лучше видеть в темноте - видимо, сказались побочные эффекты от выпитого. Но основной эффект был неумолим, хоть и пришел с запозданием.

И через несколько минут в полог палатки, предусмотрительно зашнурованный и затянутый, тихо поскреблись. Я с раздражением рванул шнур, отчего он частично вывернулся из отверстий и бессильно растянулся на полу. Отступил в сторону, давая пройти той самой... не знаю даже, как ее лучше назвать, чтоб не обидеть. Злость, обида. И желание. Сочетание не то что бы указывает на временное помешательство, правда? Да еще и, в довершение, в том же полупрозрачном наряде.

Отойдя к маленькому прикроватному столику, я поднял бурдюк и повертел его в руке, показывая ей. Выдавил, практически выплюнул из себя одно-единственное слово:

- Зачем?

Она смиренно наклонила голову. И уши прижала, надо же.

- Прости. Я... просто хотела тебе помочь освободиться.

- Это ты называешь освобождением? - воскликнул я. И, взбудораженный, швырнул потрясаемым предметом прямо в нее. Даже не уклонялась, но я все равно не попал, бурдюк тяжело упал и остался лежать рядом с ней. Тэйме с вопросом в глазах посмотрела на меня:

- Ты считаешь, что это плохо?

- Да, леди, если позволите! Мои традиции считают, что делать что-то против воли человека - плохо и отвратительно!

- Но... я не увидела сопротивления воли.

- Достаточно моего желания, - уже спокойнее сказал я. - Извини, что бросил. Я просто сейчас не в самом... лучшем состоянии. Тебе лучше уйти.

- И все же - почему ты считаешь, что так поступать - плохо? - настойчиво спросила она. Один вопрос, ничего сложного. Справляйся с собой как угодно, собери оставшуюся силу воли и спокойно ответь.

- Да потому что, черт бы тебя побрал, несправедливо! Мы изначально не в равных условиях, а у меня на родине за такое в тюрьму сажали, между прочим. Кроме того... эй. Нет. Не стоит. Я... против.

Она решительно оставила бурдюк без пробки и сделала большой глоток, запрокинув голову, затем еще и еще. Я шагнул к ней и выбил сосуд из рук, но было уже поздно.

"На нас это действует сразу". Твою же чертову мать, Рихард.

Доигрался словами? Что ж, теперь все справедливо. И вы в равных условиях.

Она сделала глубокий вздох, кончики по-прежнему опущенных ушей подрагивали, но уже не так. Я посмотрел в ее глаза и понял, что ни одного внятного слова Тэйме больше не скажет. Дальнейший план действий? Изобразить несгибаемую целеустремленность и передать ее знахарям. Они наверняка знают, как избавить соплеменницу от такого эффекта. Черт, она слишком молода. Так обычно говорится?

Девушка, подрагивая, опустилась на колени и скрестила ладони на животе. Едва слышно произнесла:

- Не надо.

Сеанс чтения мыслей? Я мысленно выругался - если слушаешь, послушай и это, дорогая. Так. Взять на руки и отнести. Медленно наклонившись, стараясь задержать дыхание, чтобы даже не дышать одним воздухом с ней, я аккуратно обхватил рукой ее талию, другой взялся за шнур чтобы нормально извлечь его и откинуть жесткую ткань. В этот момент она сама ухватилась за меня и прошептала на ухо:

- Прошу тебя.

И укусила за мочку.

Глип.

Слышали? Это лопнул мыльный пузырь моей несгибаемой стальной воли. Я дернул за шнур, приводя его в исходное положение, и поднял легкую йрвайку на руки. Она покалывала мое плечо вцепившимися когтями, но сама не замечала этого. Да и я, признаться честно, не особо замечал.

Наутро я старался прятать идиотское, совершенно не выспавшееся, но довольное выражение лица от соратников. Эти ведь узнают - до конца жизни от шуточек не отделаюсь. Но, похоже, Локстед был нерушимо уверен в исходе моей вчерашней борьбы с самим собой и ехидными полунамеками обозначал, что знает абсолютно все.

Эпилог

- Поразительно, - пробормотал Чед. Он также пребывал в смущении - на поручне кресла, в котором удобно устроился баронет, примостилась та, о которой и шел разговор в последние несколько минут. Еще и комментарии вставляла.

- Что именно вас поражает больше всего? - ехидно спросил Шнапс.

- То, что вы привезли ее сюда, и... женились.

- О, нет, уважаемый! Все было совершенно не так. Тэйме сама прибыла в Телмьюн, с первым торговым караваном. И с ребенком.