Вячеслав Лешко - Точка Столкновения

— Нет, даже не думай, — сначала сказал он сам себе. Не выплеснутое, а просто отступившее, его безумие снова зашевелилось в глубине души, сердце стало разгоняться. «Выжжем, разорвем, расчленим, разрушим все что можно! Пусть останется только Малдурум и ничего кроме безумия! Убивайте все, что движется, сметайте все живое, что в этом лесу вы встретите на своем пути!» — криком в голове всплыли напутствия командира данные перед этой битвой. Эти слова в холоде ночи, на том холме окруженном волками, он воспринял как полную свободу к действиям, свободу от морали, которая открывалась в этом ледяном лесу. «Убивать все живое», — обобщило его больное сознание слова командира. Эти слова разъедали мозг, разумная прослойка, восстановившаяся в нем, быстро таяла. Своеобразно Святоша стал подобием жертвы халатности офицера видимо забывшего, что каждое его слово в пустых головах подчиненных ему безумцев прожженных Малдурумом заменяет личные взгляды. Получив разрешение в речах командира, дав свободу своему безумию и уже вкусив крови, так просто остановится, он не мог. Что-то темное заклокотало в его душе, побуждая к действию.

— Нет, даже не думай об этом! — однако резко крикнул он сам себе. Не дав себе дернуться с места, закрыв глаза, он пытался от всего абстрагироваться, выровнять дыхание или другими словами восстановить над собой разумный контроль, не выходя из Малдурума. И вот вроде дыхание восстановилось, он как ему казалось, успокоился, полностью взял себя под контроль. Открыл глаза, которые окружающая снежная белизна прорезала болью. Ему казалось, безумие отступило, однако все звуки в его ушах почему-то затихли, он не слышал ничего кроме ударов сердца. Судя по ощущениям, он будто проваливался в невесомость, в которой не мог контролировать себя, управлять собой. Перед глазами понеслись какие-то кадры, то ли сны, то ли воспоминания. Расчлененные тела людей, волков, потоки крови мелькали перед глазами. «Убивать все что движется!» — безумный крик командира раздался в его ушах.

Его сознание провалилось в какой-то кровавый сон наяву. Он как лунатик, не понимая, что творит, встал и побрел вперед. В его глазах мелькали ужасы многие, из которых он видел на далеком диком юге, многое его, не обделенное фантазией сознание прожженное безумием, придумало для него само. Уши пронзали безумные крики и прочие неподдающиеся описанию жуткие звуки, он с головой полностью погрузился в свое безумие, которое он думал полностью ему подконтрольно. И тут перед ним возник его командир, майор Калегром, который недовольно и злобно смотрел на него.

— Что ты тут раскис нытик?! Что за философскую дилемму здесь устроил. Какой я вам дал приказ?! — крикнул на него командир.

— Убивать все что движется, — едва шевеля губами, прошептал он. От этих слов в его сознании всплыли свежие воспоминания армидейских солдат в золотистой броне рубящих на куски волков скулящих и визжащих от боли. Обрывки из увиденного во время продвижения по снежному лесу в составе отряда.

— Вот именно! Наша задача уничтожить здесь все! Все живое в этом лесу наш враг. В этом холоде безумию можно дать свободу, здесь нечего стесняться. Только безумие, только Малдурум! — прокричал командир.

— Так точно, — слабо управляя собой, ответил он своему безумию, кричащему на него в облике командира. Дальше командир исчез, в его больной голове звучал только командирский голос.

— Ступай и выполняй приказ! Уничтожь врага! — криком раздавался голос командира в его голове.

Поговорив с лесом, вне его безумной головы шумящим ветром в сосновых кронах, развернувшись, он побрел к норе. Будто лунатик, не контролируя себя, плохо управляя телом, он снял с пояса гранату. Волчата в страхе замерли в норе, когда он снова к ней приблизился, заслонив своей тенью солнце. Крепко сжав гранату, медленно шевеля губами, он начал произносить заклинание. «Бах… Бахук… Эк… Бахук-Экситу…», — заторможено он пытался выговорить его. Внезапно ветер, дующий слабо, резко сорвался мощным порывом, поднятая снежная пыль ударила его по онемевшему лицу, заставив защуриться. Столкновение с чем-то реальным заставило его своеобразно проснуться. Будто возвращаясь в реальность после оков сна, он медленно снова ощущал себя, свое тяжелое тело. Придя в себя, увидев, что с зажатой в руке гранатой стоит у норы, не помня ничего, что было до этого, он был, мягко говоря, шокирован. Но не успел он испугаться за себя, как его ноги подкосились. Как обычно после приступа безумия, после провала в кровавый сон наяву, голова закружилась, в теле ощущалась слабость, сердце в груди билось как сумасшедшее. В его глазах все поплыло, он свалился на снег.

— Ты чего творишь безумец? — тяжело дыша, из-за перегрузок находясь в шаге от того чтобы потерять сознание спрашивал он себя. — Хочешь убить каких-то маленьких волчат. Ты что совсем идиот?!

Отдыхиваясь, стараясь вдыхать как можно глубже глядя в вечное небо, постепенно приходя в себя после приступа, он вдруг снова ощутил гранату, зажатую в руке. Что-то темное снова зашевелилось внутри при взгляде на гранату, сердце снова стало разгоняться. «Нет, даже не думай», — сказал он сам себе. И тут звуки снова стали стихать в его ушах, он снова стал чувствовать, как проваливается в невесомость. «Нет! Не надо этого. Пожалуйста, не надо этого снова!» — пытаясь ухватиться за реальность, боясь провалиться в этот свой кровавый сон, он молил вслух. «Я сделаю, как ты хочешь только не надо больше поглощать меня», — закрыв глаза, пытаясь выровнять дыхание, он разговаривал с нарастающим внутри безумием, будто оно было живым. И «договориться» вроде получилось, он снова стал слышать звуки, сердце стало успокаиваться.

Сжав в руке гранату, он встал на ноги. Будто взятый в заложники своим безумием, нежеланно, будто подталкиваемый в спину он со страхом смотрел на нору в глубине, которой беззвучно сжались волчата. — Это же маленькие волчата, успокойся, пожалуйста. Ненужно этого делать. Я же хотел сбежать, нужно просто развернуться и двинуться дальше. Нужно спасаться отсюда, — с ужасом в глазах он пытался реанимировать что-то разумное внутри себя, восстановить над собой контроль. Всегда в Малдуруме безумный и жестокий, смотрящий на все с безумной усмешкой, видящий в чужой боли что-то веселое сам став жертвой своего безумия он стал чист и невинен как ангел, молил сам себя прекратить все это. Вот тот самый случай, тот самый перекресток, где его путь с его безумием разошелся и оно (его безумие), встретив неподчинение, набросилось на него. На самом деле он никогда свое безумие не контролировал, он просто ему подыгрывал, ни шел ему наперекор, наоборот своими грехами давая ему разрастись. И вот сейчас он сам стал жертвой того зла что вырастил внутри. Тщетно он пытался воззвать к чему-то хорошему, разумному внутри себя, лишь бы спастись от безумия, выйти из этого дурацкого тупика, но все было тщетно. В безумии Малдурума не остается ничего хорошего.