Вячеслав Лешко - Точка Столкновения

Как обычно он попытался прогнать в голове кадры из настоящей жизни, в которой он добрый и разумный артэон, но это не спасало. В Затмении Малдурума обуявшем его сейчас, при мысли о маленьком беззащитном шерстяном комочке, будь то щенок или волчонок, вместо должного умиления и душевного тепла в нем всплыло желание раздавить, разорвать, выпотрошить. Его зубы со скрипом сжались, сердце сдавила чудовищная злость. Результат был обратным. Он, посмотрев на гранату, сжав ее крепче, снова попытался произнести активирующее ее заклинание. «Бах… Бах… Бахук-Эксит…», — остановился он уже практически в самом конце, когда руны на стальном корпусе гранаты уже стали наливаться светом. «Нет, я не дам себе этого сделать, просто не дам! — крикнул он от бессилия. — Пока я себя контролирую, этого не будет!» — заговорила принципиальная сторона его натуры. Так просто он решил не сдаваться. Едва он успел прокричать, как звуки снова стали затихать в его ушах, сердце снова стало биться сильнее.

— Пожалуйста, не надо, — взмолился он, глядя в небо, но было бессмысленно молить свое безумие, какую-то часть себя о пощаде. Из его глаз потекли слезы. — А что если сделать это? — побледневший из-за противостояния с самим собой, измотавшийся нервными перегрузками он спрашивал себя. — Что в этом такого? Кто узнает об этом? Все равно это не я, это Малдурум! Так говорят все! Просто брошу эту гранату в эту чертову нору, просто сделаю это и все, и буду свободен, — сказал он себе и почувствовал легкость на душе.

В бессилии он опустился перед норой на колени. — Бахук… Нет! — снова вскричал он, снова остановил себя начав произносить заклинание. — Если ты сделаешь это сейчас, ты сделаешь это осознанно, это уже не будет последствием Малдурума, это будет твой грех! — кричал он сам себе. — Не знаю, как, но мое безумие отделилось от меня и мучает изнутри, я смотрю на мир сейчас осознанно. Я не могу сейчас оступиться!

Он пошел своему злу наперекор, готовясь к очередному с ним противостоянию, однако сердце не ускорялось, звуки в ушах не пропадали безумие, будто утихло. Только голова закружилась. Чувствуя себя нехорошо после всех этих перегрузок, обливаясь холодным потом, постучав себя по щекам, он не дал себе потерять сознание. Придя в себя, он выбросил ненавистную гранату в сторону. И вот, казалось бы, все закончилось. Он слышал, как в ушах шумит ветер, закрыв глаза выровняв дыхание, он казалось, полностью восстановил над собой контроль. Однако открыв глаза, он сначала не увидел ничего кроме света. Только потом, когда свет утих, он увидел, что все вокруг для него утратило краски. Все вокруг стало серым, размытым нечетким в его глазах, думая, что свое безумие одолел наоборот, он в него провалился с головой, причем абсолютно незаметно. Среди серой каши, в которую все смешалось в его глазах, перед ним возник командир, врезавший ему пощечину, от которой его будто протрясло током, он свалился на снег. «Мы должны уничтожить все живое!» — раздавался крик командира в его ушах. В его глазах все растекалось, утратив краски, в голове он слышал всякие безумные крики, жуткий смех. Стараясь спастись от командира, вернее от своего безумия он пополз по снегу, глупо пытаясь от этого всего убежать. Но командир снова возник перед ним. Он, в страхе замерев, закрыл глаза. «Это не по-настоящему это галлюцинация. Психический дефект — я выявил его. Я дефективный артэон», — пытаясь выровнять дыхание, не открывая глаз, говорил он сам себе. Закрыв глаза, он остался в темноте, однако чувствовал что-то жуткое ужасное и злое, что окружает его, и вцепится в него когтями стоит ему глаза открыть. «Что делать? Как одолеть это безумие? Артэонизироваться, стать собой? Нет, это равносильно смерти. В нынешних условиях добрый разумный артэон расплачется и забьется в угол, погибнет. Малдурум единственное, что может вывести из этого чертового леса», — закрыв глаза оставшись в темноте, говорил он сам себе. Но тут зло проникло и сюда, в эту его темноту. «Ты должен выполнять приказ!» — сначала раздался крик командира прямо ему в ухо. Затем в его сознании стали проноситься виды каких-то изуродованных окровавленных тел. Он узнал, это были жертвы его преступлений. Их кровь в его сознании текла рекой. «Отказываясь от всего, ты хочешь сказать… Сказать, что все это ты сделал сам? Идя наперекор, ты хочешь взять на себя ответственность за все сотворенное зло?!» — раздавался голос командира в его голове. Его затрясло от страха.

— Не надо не слушай его. Это безумие. Но это мое безумие, я должен остановить его. Артэонизация невозможна. Выход только один, — вдруг осенило его. Снова увидев свет, провалившись в бесцветную для него реальность, слыша всякие жуткие звуки, он улыбнулся, ему уже не было страшно. «Самоуничтожение, я должен убить себя», — расплывшись в своей безумной улыбке, сказал он. «Да пошли вы все!» — крикнул он всему этому миру и снова закрыл глаза. В каждого артэона была заложена возможность самоотключения, для этого только нужно было погрузиться в себя, условно найти в себе невидимый тумблер и осознанно щелкнуть его, а после мгновенно умереть. Закрыв глаза попытавшись погрузиться в себя, он снова оказался в темноте, сердце забилось как сумасшедшее, его затрясло. Когда внутри, в его душе творился такой хаос, тот условный невидимый тумблер нащупать не получалось. В итоге он снова провалился в потоки крови своих жертв, вереница из изуродованных тел всех его преступлений пронеслась перед глазами, его снова будто ударило током. С ужасом открыв глаза, чудом вырвавшись из плена тех жутких видений, он оказался сидящим на снегу где-то в глубине Мерзлого леса. Безумие, вылившееся внутри него во что-то жуткое и самостоятельное, не дало ему отключить себя.

После безуспешной попытки самоуничтожения он снова увидел усыпанный белым снегом лес, сердце билось ровно, четко различались окружающие звуки. Будто безумие, боясь, что он уничтожит себя, дало ему передохнуть. Чувствуя себя заложником своего же зла переросшего все возможные пределы, на все наплевав, воспользовавшись секундой покоя, он позволил себе расслабиться, глубоко вдохнуть морозный воздух. «Это какой-то ужас», — чувствуя себя беззащитным и слабым, жертвой своего же безумия, сказал он сам себе. Вдруг боковым зрением он снова увидел командира стоявшего рядом, который все также недовольно смотрел на него. Теперь его это уже рассмешило. Но тут моментально его уши снова заложило, он моментально даже не успев начать сопротивляться, провалился в невесомость.

— Ты говоришь «ужас»? Нет, это Малдурум, — сказал ему командир. — Что происходит солдат! В чем дело?! Что это за сопротивление, что еще за предательство своих же идеалов? Ты должен делать, а не думать! У тебя есть четкий приказ: «УБИВАТЬ ВСЕ ЖИВОЕ». Есть?