Андрей Голышков - Карта Саммона са Роха

— Ну, хорошо, — неожиданно смягчился Венсор, поняв, что перегнул палку. — Вы поедете со мной, мой дорогой Гибириан, и поговорим обо всём по дороге.

Миновав ряд массивных колонн из серого мрамора, они вышли в просторный зал. Высоко над головами, пронзая полумрак, изливался преломлённый и окрашенный витражными стёклами свет.

Перед лестницей, ведущей в подвал, их ждали трое: Оинит и Теор — несменные телохранители кеэнтора и Эло ра'Фим, старший кнур Текантула, один из его многочисленных помощников.

— Прости меня, Гибириан, нам нужно переговорить с глаза на глаз. Венсор выдержал паузу, затем обаятельно улыбнулся. — Оинит, проводи сиория Гибириана к портшезу. — Он сделал приглашающий жест ладонью и склонил голову на бок, показывая низкорослому помощнику, что готов его выслушать.

— Говори.

— Император умирает, кеэнтор, — сообщил подскочивший к нему Эло ра'Фим.

— Что с ним приключилось?

— Похоже, что его отравили.

— Известно чем? — Венсор поджал губы, изо всех сил стараясь казаться невозмутимым.

— Нет. Эдо Замия нет в городе, он в обители Гаига приглядывает за императрицей. Императора осматривал личный цейлер Далара ра'Крата — Пиот Коскилир.

Венсор сжал кулаки, так, что захрустели костяшки пальцев.

— Почему мне сразу не доложили?

— Я не мог — Далар ра'Крат приказал никого не выпускать из замка.

— Ах, вот как! И как же тебе удалось уйти?

— Дождался когда Краты и Золотополосые потеряли бдительность и воспользовался одним из тайных ходов.

— Тебя никто не заметил?

— Нет, думаю — нет…

Глаза Венсора на миг сощурились. Некоторое время он изучал тончайшие оттенки эмоций, отражающиеся на лице Эло ра'Фима.

— Точно нет, кеэнтор!

Венсор обернулся, решительно сдвинул брови.

— Что творится на улицах города?

— Всё идёт по плану, — отчеканил приободрившийся Эло ра'Фим. — Беспорядки начались около двух часов назад. Дворец императора оцеплен двойным кольцом кнуров. Мы контролируем все мосты и выезды из города. Помимо тех, кто находится сейчас на улице, мы имеем по три-четыре кнура на каждого Золотополосого.

— Не слишком ли много ты отрядил на охрану дворца?

— Ваше Святейшество, вашему покорному слуге довелось присутствовать при смерти Ювира Белолицего, деда нынешнего короля Эретрии, и я видел, как растерявшиеся вояки перестали выполнять свои обязанности, никто не охранял ни замка, ни его близких, ни даже опочивальни с неостывшем ещё телом. Внутрь замка мог пройти кто угодно, пропускали всех без разбора.

— Значит ли это, что мы готовы ко всему? — Венсор начал спускаться по ступеням.

— Да, кеэнтор, все на местах и ждут условного сигнала.

Они спустились на три пролёта по лестнице и оказались в подвальном помещении: перед ними вдаль уходил освещённый факелами туннель: широкий и высокий, достаточный для того чтобы по нему свободно могли пронести рядом два портшеза. Туннель тянулся под всей северо-восточной частью города, и соединял замок Дис-Хосонт, храм Ткавела и Сэволии и дворец императора. Впрочем, два последних фактически были одним — они находились на общей территории, ограниченной двумя рядами дворцовых стен.

Венсор обвёл взглядом мрак примыкающей к залу галереи, бессознательно подсчитывая кнуров, стройные ряды которых благодаря чёрным одеждам было еле видно во мраке.

— Это всё что осталось?

— Нет, эти кнуры половина нашего резерва, ещё столько же ждут в левом крыле храма Форы.

— Хорошо, главное следите за дворцом. — Венсор склонил голову и понизил голос до шепота: — Никто из высокородных не должен покинуть его без моего разрешения, и не давайте беспорядкам перерасти во что-то большее. Больше кнуров на улицы. — Он поставил ногу на лакированную ступеньку портшеза. — Резерв из храма Форы на улицы.

Обломки полузатопленных строений древнего Кеара возвышались над бурлящими водами залива Чёрных камней: искорёженные башни, крепостные стены, арки, колонны, изломанные фрагменты некогда величественных статуй правителей и героев. Когда-то этот город назывался Кеаром, сейчас это были груды колотого камня, вылизанного прибоем, затянутого водорослями и слизью.

Волна разбилась об отвесную скалу, и ветер осыпал их солёными брызгами.

— Это там, — Таэм'Лессант вскинул руку и указал пальцем на груду камней, из-за которых словно стволы гигантских деревьев торчали несколько уцелевших колонн. За ними, на горе, виднелась башня, увенчанная огненным цветком маяка.

Они уже вышли из этого каменного леса, когда услышали голоса у себя за спиной.

— Слуги Килс'ташара! — воскликнула Латта, глядя на качающиеся язычки факелов внизу.

Послышался шелест стали, извлекаемой из ножен и по клинку меча Сэт'Асалора пробежали изумрудные розблестки.

— Делайте то, что должны, Властитель, мы задержим их.

— Пришли, — злорадно ухмыльнулся Тэл'Арак. Он взмахнул руками, в пальцах его заискрились две алые сферы. — Идите, Властитель, — сказал он, поднимая руки над головой, — мы скоро к вам присоединимся.

Таэм'Лессант кивнул, пропустил Латту вперёд.

— Идём, девочка. Нам надо спешить.

Ведомые светом маяка они обогнули выступ горы, поднялись по изогнутой лестнице и оказались на каменистой площадке, в галерее колонн, где их поджидал отряд адептов Килс'ташара — больше дюжины — до башни и домика, в котором обитало семейство смотрителя маяка, оставалось несколько десятков шагов.

Таэм заметил их первым, глаза его сверкнули уиновым блеском; он вскинул руку, выиграв по времени не больше половины удара сердца — этого вполне хватило. Молния взрезала пространство, со скрежетом вонзилась в грудь стоящего ближе всех, поскакала по следующим. Воздух заискрился, наполнился всполохами. Ослеплённые адепты попадали на колени, вопя и стоная. Некоторые самые стойкие из них, владеющие не только сталью, но и магией, принялись читать ответные заклятия, но для Таэма, они не представляли никакой опасности — воздух наполнился множеством искрящихся игл; они закружили над слугами Килс'ташара, пронзая тела, сковывая их и лишая подвижности. Таэм взмахнул рукой ещё раз, и над головами врагов зацвела огненная полусфера.

Свет в доме, к которому они шли, погас, и ветер донес до них крики и хриплый смех.

Старый греол схватил девушку за руку.

— Быстрее, Латта, беги к нему, я догоню.

Она пнула дверь и очутилась в кромешной темноте. Нырнула влево к стене, поводила выставленным клинком, осязанием воспринимая окружающее пространство: камин, кровать, стол, мёртвую женщину — мать Предвестника на полу, адепта, затаившегося у окна в противоположном углу комнаты, и его…

«Здравствуй, малыш! — Она остановилась, застыла недвижно. — Не бойся, я возьму тебя с собой».