Андрей Голышков - Карта Саммона са Роха

Ктырь сглотнул, проводил отдаляющуюся фигуру взглядом.

«Обычный с виду молодой человек, лет двадцати, без особых примет. Разве что, этот большой вызревший чирей на шее. Вялый какой-то парнишка разве что, апатичный, — охарактеризовал Экирошу Вейзо, мысленно зацепившись за незнакомое подкинутое чужим сознанием слово. — Ну да с таким папашей… — Он, наконец, вытянул ножик и сейчас пытался перерезать верёвку — пока выходило плохо. Но он не хотел спешить, опасаясь, что горбун заметит его сосредоточенное напряжение. — Если я не справлюсь с верёвкой, меня будут долго пытать, а затем, скорее всего, убьют. Тут надо смотреть правде в глаза».

— Я видел не только карту.

— А что ещё?! — Горбун ухватил мочку его правого уха и резко потянул на себя. Демонстративно покрутил ножом у него перед носом.

Сердце Вейзо подскочило к самому горлу.

— Я видел золото Ка'Вахора. Много. Целые горы, — возвысил он голос и, ускоряя процесс пилки, энергично заработал ножичком. Он перевел взгляд на лицо Баана — глаза горбуна искрились алчностью. — А ещё я видел камни размером с лошадиный глаз. Много камней, — подлил масла в огонь пленник.

— Да? — истерично хохотнул горбун. — Покажи хоть один. Не может быть, что ты нашел камни и не взял немного с собой.

— Взял, — вкрадчиво прошептал Вейзо, закатывая вверх глаз — это оказалось больно и он поморщился. — Заключим сделку?

— О как! — радужно заулыбался горбун. — Ты действительно подумал что я могу сохранить тебе жизнь?

— Почему нет.

— Действительно, — горбун повернул голову. В комнату вошел Экироша с большим деревянным подносом на согнутых руках. Вейзо отвёл глаз, не было желания разглядывать что тот принёс. — Подойди. Встань здесь, — указал сыну на место Баан и ехидно улыбнулся пленнику: — а ты продолжай, не отвлекайся.

— Я скажу, где храню камни. Ты пошлёшь сынишку и уже сегодня станешь богаче самого Фиро ра'Крата. Я расскажу всё, прямо сейчас.

— М-да?

— Я знаю проход в Вершник.

— Я тоже.

— В усадьбу Эорима ра'Крата?

— О-о!

— Всё расскажу — не терплю боли.

— А так сразу и не подумаешь, — горбун разразился булькающим хохотом. — По мне, ты являешь собой прямое доказательство обратного.

— Жизнь так сложилась.

— А в тебе что-то есть…

— Сам всегда так считал, — с этими словами Вейзо вонзил нож в жилистую шею горбуна.

Его обдало кровавым фонтаном. Гуюрм выпал из руки Баана Калона с глухим звоном упал на дощатый пол. Горбун мягко, без шума откинулся назад.

В первое мгновение сынуля его был слишком ошеломлен, чтобы хоть как-то воспринимать новую действительность. Но уже в следующую секунду случившееся проникло в его куриный мозг, и комната огласилась душераздирающим воем. Ктырь выбросил правую руку вперёд и схватил его за горло. Стальной хваткой стиснул яблочко. Тот выронил поднос, схватился за запястье Вейзо. Он поднажал — глаза хозяйского сынули закатились, лицо начало багроветь, руки безвольно опали. Вейзо ослабил хватку, когда ощутил резкий запах мочи.

— Как тебя зовут, напомни? — спустя пол минуты спросил Ктырь.

— Экироша, — захлёбываясь соплями, ответил тот.

— Скажи, Экироша, что меня держит?

— Ремни, на шее… и поперёк лба, на ногах и поясе.

— Застёжки сзади?

— Да.

— Почему руки связали верёвкой?

— Папа любит начинать с пальцев.

— Любил, — поправил его Вейзо. Он призадумался — нельзя было выпускать этого придурковатого упырёныша из вида, да и просто отпускать нельзя и убивать, пока не освободит…

«Хотя почему, могу и сам ремни перерезать, нож у меня есть… Долго и муторно, вдруг уроню. Незачем так рисковать».

«Не убивай, сам не выберешься!»

«Опять ты?! Что ты лезешь-то ко мне? Кто ты такой?»

«Это сейчас не важно, не трогай его, он тебе пригодится, поверь».

— Ладно, только помолчи!

— Что?

«Опять в слух сказал?» Не ослабляя хватки, он кое-как пристроил ножичек за отворот куртки, выдернул из воротника стальную нитку удавки.

— Нагнись, — гаркнул он и когда Экироша исполнил приказ, накинул петлю ему на шею. — Не надо делать глупостей, мне достаточно одного движения, — он дёрнул рукой, Экироша всхрапнул. Ктырь видел как лопнул чиряк, прорвавшись под врезавшейся в кожу удавкой.

— Не убивайте меня, дяденька, — взмолился Экироша, — я буду служить вам…

— Посмотрим. Освободи меня, — он милостиво ослабил «вожжи». — Быстро.

Лайс на добрую половину выполз из-за горизонта, когда хромающий на правую ногу Нёт проковылял под невысокой аркой деревенских ворот. Нижние Выселки в отличие от других поселений Седогорья были обнесены невысокой бревенчатой стеной. Такие меры предосторожности не казались коренным жителям деревни чрезмерными; будь даже стена выше, и не бревенчатой, а каменной, да со рвом в десять локтей шириной, близость горного кряжа с одной стороны, вплотную подступившая непроходимая чаща с другой и пустоши, называемые Волчьими, с третьей, не позволили им чувствовать себя в полной безопасности.

В Нижник как, ласково не утруждая себя картографическим соответствием, называли местные жители многострадальные свои пенаты, Нёт прибыл (как бы) не в одиночестве, а в составе обоза, идущего с севера…

Ещё до рассвета дауларец обосновался в плотном соснячке на взгорье, в лиге от северных ворот: наблюдал, присматривался, а когда, наконец, увидел у моста через речку приближающийся обоз, спустился с холма с противоположной стороны и вышел к дороге. Присев, не взирая на лёгкий дождичек, на обочине, он снял сапоги и сделал вид, что отдыхает и оглядывает, сбитые с непривычки, натруженные дальней дорогой ноги. Сия несложная процедура призвана была не только объяснить, почему он здесь находится, но и дополнить досконально продуманную картину с ним произошедшего. А случилось якобы следующее: прошлой ночью, где-то лигах в семи к северу вверх по тракту, на него, напали волки, — много волков, и если сам он сумел как-то отбиться, то лошади его повезло меньше. Хотя это как ещё посмотреть, потому как именно Нёту, а не задранной кобыле пришлось протопать на своих двоих почти десять лиг, в результате чего он устал как собака и стёр в кровь ноги. Разумеется мозолей, доказывающих всё вышесказанное, он предъявить, при всём своём желании, не мог, но и вероятность того что в обозе найдутся желающие немедленно осмотреть его считал крайне маловероятной, а потому предпочитал об этом раньше времени не волноваться. Ко всему прочему, он был готов щедро оплатить оказанные услуги — местные волки хоть и были горазды жрать лошадей (и как думается другую более мелкую скотину), золото и серебро, в отличие от людей, не жаловали, что и позволило, Нёту сохранить свою платёжеспособность на прежнем, весьма солидном уровне.