Андрей Голышков - Карта Саммона са Роха

Нёта не очень удовлетворило такое хлипкое объяснение отсутствия у него бумаг, но это было больше чем ничего, и объявленная цена услуги его вполне устраивала, тем паче, что хорошо покушать в компании разговорчивого аборигена его ближайшие планы не нарушало, а наоборот дополняло их.

— Хорошо, дядя, — он приблизился и приобнял Загиморка. — Только давай сразу договоримся, — вычленив на боку усача одно из выпирающих рёбер, он сдавил его пальцами, не очень сильно, но тому хватило, — если ты вдруг…

— Отпусти, — тихо захрипел Загиморка, — не вру я.

— Если ты вдруг захочешь поменять моё всё на своё ничего , изувечу… — зловеще (возможно даже слишком) прошептал Нёт, и добавил через небольшую паузу: — кхе-кхе.

Усатый побледнел и скуксился. Дауларец отпустил вновь обретённого родственничка и дружески похлопал его по спине.

— Ну зачем ты так, добрый человек, — осклабился тот, одной рукой держась за ноющий бок, другой оглаживая взмокший свой затылок, — я же со всем, кхе-кхе, к тебе уважением.

— Да ладно тебе, что грустный такой?

— Я не грустный, я тверёзый.

— Ну хорошо, хорошо, идём, — сдался дауларец, глотая слюну и буквально дурея от дивных запахов прорывавшихся из трактира. — Накормлю тебя, за обиду, так что долго племянничка своего не забудешь. Хорошо тут готовят, — это был не вопрос а выраженная в слове надежда.

— Нормально… А может, кхе-кхе, не надо, так что бы не забыл? — На лице Загиморка радость от предвкушения вожделенной трапезы, смешалась с неуверенностью и даже страхом. — Я не привередлив.

— Да, хватит уже, — нетерпеливо подтолкнул его к двери Нёт, — пошутил я, неужели не понятно.

— Ну, чтоб всё как у людей! — поднял кружку Загиморка.

— Ага, — буркнул Нёт, со смаком вгрызаясь в прожаренную до хрустящей корочки гусиную ножку. — Почему народу так много?

Не маленький зал трактира был заполнен на две трети, и мгновенно образовавшийся у входа хозяин безаппеляционно заявил, что свободных мест нет, а те немногие, незанятые, предназначены для постояльцев, которые спустятся с минуту на минуту. Вот тут-то Нёту и довелось увидеть в действии всю мощь экспрессии и силы слова вновь обретённого своего дядюшки; Загиморка бросился в атаку как раненный чиабу; активно жестикулируя руками он догнал, имевшего неосторожность попятится хозяина, до стойки. Откуда тому и было указанно на свободный столик, и, со всей доходчивостью и без стеснения в выражениях, объяснено, кого собой представляет он сам, и все его родственники вплоть до седьмого колена (особенно женская их половина), на что похожа его рыгаловка, и все (за редким, думается, исключением) собравшиеся в зале посетители. Удивительное дело, ни кто из присутствовавших и не подумал возражать рьяно отстаивавшему свои права Загиморке; одни, как ни в чём не бывало, продолжали трапезничать, другие заинтересованно наблюдали за тем как будут дальше развиваться события. А кто-то даже поднял в честь бунтаря (по всему видно пользующегося среди завсегдатаев несокрушимым авторитетом) кружку и пригубил вайру, или что там у него было налито.

Так или иначе, но в результате этой эскапады, они были размещены за небольшим столиком у дальней от входа стены, между камином и ведущей на второй этаж лестницей.

— А народу много, потому как имперцы, кхе-кхе, будь они не ладны, все как один домой вдруг засобирались. — Нёт не скупился, и вольготно развалившийся на лавке и уже изрядно захмелевший Загиморка то и дело подзывал подавальщицу и заказывал, то новое блюдо для себя и «племяшки», то пару кружек вайру, которое, к слову сказать, было превосходным. — Горе у них, видите ли — император, кхе-кхе, изволили окочурится.

— Вот это новость. С чего это вдруг?

— А я почём знаю, видимо что-то съел, — слово в слово повторил Загиморка давешнюю фразу Пиота Коскилира, которую незадачливый цейлер произнёс у одра умирающего императора.

— Отравили?

— А то!

— Кто станет новым императором Зарокии?

— Понятия не имею. Но… — дальше Загиморка оперировал сведениями, почерпанными им исключительно из застольных бесед, произошедших за последние полторы недели в этом самом трактире, и в большинстве своём за этим же самым столиком, — …говорят, у них там, нешуточные проблемы! — Он многозначительно ткнул вверх пальцем, жестом этим демонстрируя, насколько огромными оказались трудности, настигшие имперских подданных. — У королька ихнего… в смысле у императора, за всю жисть не образовалось ни одного наследника, кхе-кхе, пацана в смысле. Ну не везло ему бедняге с бабами. Одних девок ему нарожали… целую, туда-сюда, кучу, три или даже четыре штуки, а ещё супружница молодая на сносях. И дочурка старшенькая, та, что в Гетревии верховодит тоже разродиться должна в скорости, и опять, небось, девку понесёт. Наперегонки видать девки покойного императора девок же рожать и будут, — он прервался, захрюкав от еле сдерживаемого смеха. — Одни сикухи у трона, такие, вот, пироги… Так что теперя у них там, через енто дело, зачинается большая, кхе-кхе, меж собой потасовка. Потому как у каждого Золотого Дома имеется собственный пертендент на имперскую, мать её, корону…

— Претендент, — поправил его Нёт.

— Не важно, потому как никто, кхе-кхе, уступать покуда не обделался, не собирается. И я б не стал! Вот и прут имперцы до дому… не знаю уж, по зову ли сердца, или по приказу господскому, а может по каким-то другим надобностям… и все, мать их, через Тун-Ариз… а значится и через нас. Мало нам без них забот было. А тут ещё болячка эта, треклятая…

— Что за болячка?

— А Хорбут её знает! Проклятием пустошей в народе назвали. Пятно чёрное из гнили на пустошах разрастается, того и гляди на нормальные земли переползёт. Только — тс-с-с-с! Не говори никому об этом.

— Почему?

— Потому что секрет, — буркнул Загиморка, погружая усы в кружку с вайру. — Кто его, туда-сюда, знает, как оно повернётся, может землю да дома продавать придётся и съезжать отсюда к Хорбутовой бабушке. Некоторые наши из Верхних Выселок, кто по ссыкливее, уже и взаправду о таком подумывают. А коли о пятне том, на весь свет раструбить, кому земля наша нужна будет.

— А сейчас она кому нужна? Я давно уже вопросом задаюсь, чем вы здесь живёте. И вроде нет ничего а народу как грязи. Что в вашем Седогорье такого интересного?

— Да кабба же, каббу все собирают.

— Кабба? Что это?

— Те вайру наше нравится?

— Ну да, ничего так, — словно испытывая напиток, ополовинил кружку Нёт, — хорошее вайру. «Надо поосторожнее с этим», — с непривычки у него зашумело в голове, накатила сонная истома.

— Ну ты сказал. Вайру, туда-сюда, самый лучший в мире напиток! А знаешь, что без каббы вайру не сварить? А что кабба только далеко на севере и у нас в Седогорье растет, знаешь?