Антон Кучевский - Королева гоблинов

С гиканьем мой необузданный экипаж ринулся на дощатый пирс прямо через борт, от чрезмерного рвения едва не сбросив пару человек в реку. Покачивая головой, я дождалась, пока Хог подтащит трап, и неторопливо сошла вслед за ними. Рыбаки и остальное население порта на сваях неодобрительно косились на нас.

— Смотри, — ткнул пальцем Джад, когда мы взмывали ввысь в закрытой клетке подъемника. — Все такое маленькое отсюда. А корабль почти прямо под нами — давай Ксаму на макушку плюнем?

— Сколько тебе объяснять, старпом… не добьёшь. Тут метров четыреста, плюс ветер в каньоне всегда вдоль течения реки. Только кажется, что шхуна прямо под нами, на самом деле она далеко в стороне, — зевнул Линд. Пасть у него та еще, благодаря непомерно широкой челюсти, но меня стрелку все равно не переплюнуть. Да и зубы у него обычные, человеческие.

Я заметила:

— Джад, ты ведь в Грен Тавале уже раз десятый, наверное?

— Тринадцатый, — прокомментировал интендант, расслабленно привалившийся к прутьям клетки. Даже сутулиться меньше стал, отчего сразу вырос на добрых два вершка.

— Вот. И каждый раз удивляешься. И каждый раз хочешь плюнуть кому-то на макушку. Это не считая того раза, когда ты предложил помочиться на несчастных рыбаков — они и без того не благоухают цветами.

Народ в подъемнике загоготал.

— Интересно же, — обиженно произнес Стефенсон.

— Ничего интересного не вижу. Интересно было, когда эти двое, — кивок в сторону лучника и арбалетчика, — поспорили на половину доли, что Линд не попадет в птичье гнездо на той стороне каньона.

— Попал же, — равнодушно сказал блондин. — Только спор все равно не имел смысла, потому что затем мы поспорили на ту же половину доли, что Сейтарр не сможет повторить выстрел. А он повторил.

— Я просто хотел отыграться, — хмыкнул тот. — Кроме того, сила натяжения мардских арбалетов…

— Значит, наше пари являлось абсурдом. Мы только бесцельно потратили по стреле каждый.

— Зануда, — прокомментировал Джад. Я возразила:

— Скорее, педант. Правда, что от этого меняется — тот еще вопрос…

Технически, там, где они спорили, верх каньона сильно сужается, так что выстрелом на милю это никак не могло быть. Другой вопрос, что даже точный выстрел на метров четыреста — вершина мастерства и возможна только в том случае, если стреляющий спокоен, заранее выверил дистанцию, а также силу и направление ветра. Про загадочный арбалет Сейтарра я уже говорила, но и лук у его оппонента тоже непрост — с какими-то дополнительными рогами, от которых тоже натянута тетива. Не разбираюсь.

И даже при идеальных условиях, с великолепным оружием подобная точность на таком расстоянии — что-то на уровне магии.

Дождавшись, пока поднимется остальная часть команды, мы сняли половину постоялого двора на задворках жилого района и разбрелись по своим делам. Кому охота баб пощупать, кому ремень заменить, потому что пузо такое, что уже в старый не затянешь (я не намекаю на Джада, что вы), кто просто пробежаться по местам боевой славы. Приплыли мы хорошо, на рассвете, поэтому весь день еще впереди. С Сейтарром вдвоем навестили Тори Лизенбальда, который привычно скривился при виде наших физиономий, долго с ним спорили, потом пили, потом, кажется, опять спорили… итого, выручка составила шесть тысяч двести пятьдесят двойных.

Договорились, что люди от него придут завтра вечером, а деньги Тори, хоть и недоверчиво, но всегда платил вперед. У нас длительные торговые отношения, в которых каждому хорошо, и никто не стремится друг друга надуть. Разве что самую малость, и то — больше по привычке.

Здоровый отрез бархата с острова Майхем-Беллауз я себе все же оттяпала. Пойдет на новый камзол, а то на старом уже локоть в прореху выглядывает. Да и цвет хороший, темно-красный, насыщенный. В список моих достижений за сегодня прибавился пункт «напугать портного», потому что здесь я предельно честна с окружающим миром. Никаких иллюзий, покровов, маскировок, даже грима. Собственно, не один портной стал жертвой испуга — улицы Грен Таваля всегда полны народу.

Обшарив маленькие лавочки, владельцы которых тщательно подбирали ассортимент безделушек, хотя бы отдаленно похожих на магические, и не обнаружив ничего нового, я направилась обратно к команде. Таверна при постоялом дворе уже гудела — ребята швыряли последние медяки из карманов на ветер. Хотя лучше так, чем как некоторые, любящие спускать все деньги в карты или кости. Сейтарр вот любит играть в игру, благодаря которой получил свою уличную кличку, тоже на деньги. Игра называется «хольстарг», но, кроме внешнего вида фигур, я мало что о ней знаю — какие-то всадники, пехота, берсерки, расстояние хода… не мое.

А, учитывая почти сухой закон на борту, оторваться на суше — первое дело. Да так, что наутро портки не сыщешь. Насчет именно штанов не знаю, но в прошлый раз в один сапог Хога по пьяни посадили цветок вместе с горшком, а второй надели спящему Графу на голову, благо, того разбудить почти невозможно. Короновали, черти. Капитан тоже принимает участие в возлияниях, но старается головы не терять. Порубить кого-то под горячую руку, а потом сидеть в остроге мне вообще не нравится, как возможный вариант событий.

Одно хорошо — пьяным не сильно-то поколдуешь. Здесь нужна четкость слов и предельная концентрация, а хмельное не слишком-то способствует.

Нажрались мы сегодня изрядно. Факт. Полный список непотребств я даже приводить не буду — хватит того, что мы под утро где-то потеряли Чинку с Дерреком, а потом переворошили весь город и часть предместья, чтобы их найти. Правда, они все время оставались на постоялом дворе, однако мы как-то умудрились. Даже хвалеными метками никто не догадался воспользоваться. Чешется запястье, так можно же почесать. Из плюсов — никого не убили, не покалечили, даже усы стражнику не побрили.

Что? Бывало и такое.

Проснулась я где-то в середине дня, когда зарешеченный квадрат окна, высвеченный полуденным солнцем, уже переполз с моей кровати на плотный ковер, расшитый диковинными узорами. Тавальцы любят ковры, они везде — на полу, на стенах, а некоторые умудряются даже на потолок присобачить. Аккуратно вложила себя в одежду и сапоги, потирая голову, которая грозила взорваться, наскоро умылась холодной водой и спустилась вниз, с опаской ставя ноги на зловеще поскрипывающие ступеньки. Здание постоялого двора «Приют землекопа» хоть и старое, но крепкое, в три этажа, а таверна вообще в отдельном строении, так что стоять ему еще и стоять. Если кто умышленно красного петуха не пустит.

Меня приветствовали только двое — Линд и матрос по имени Мархес, лысый смуглый детина, на первый взгляд — шире, чем выше. В плечах, в остальном худощавый и мускулистый. Остальных, сколько бы я не рыскала взглядом по углам кабака, не было видно. Я подсела за стол и благодарно кивнула в ответ на придвинутую кружку с чем-то пенистым.