Маргарита Блинова - Забавно быть студентом

Прикрыв глаза, я тянусь к той части света, что подарил мне Доставала, черпаю ее со дна души и с благодарностью возвращаю обратно, и вместе с каждым покинутым светлячком, капля за каплей пропадает моя способность пользоваться магией…

И когда ко мне вновь возвращается такое знакомое, невольно уже подзабытое чувство пустоты, я открываю глаза.

Пускай мне опять перекрыт доступ к собственным возможностям, зато я вижу, как более тусклые огонечки Никлауса тянутся к моим все еще ярким светлячкам и постепенно окружают.

— Хочу, чтобы Темный жил, — хрипло шепчу я Светимости. — Возвращайся обратно и согрей его.

Мне до сих пор так и не стала понятна природа силы рефаимов. Как говорится, чужая душа — потемки. Но почему-то сейчас, наблюдая за тем, как постепенно в тело Никлауса возвращается отданная мне часть души, я точно знаю, что спасла его.

— Теперь все будет хорошо, — тихо шепчу, уже не сомневаясь в только что сказанном, а затем наклоняюсь и быстро целую Никлауса на прощанье в мокрый от испарины лоб.

— Люблю тебя…

Так и не приходя в сознание, Доставала едва заметно улыбается краешком губ, его дыхание становится ровным, а тело расслабляется.

Погладив по темным волосам, провожу пальцами по щеке и, словно смутившись своих действий, поспешно отдергиваю руку.

С трудом встав, заставляю себя выйти к ожидающим в гостиной Темным.

— Все будет хорошо, — опережая тысячи вопросов, говорю я, — но Никлауса надо срочно отправить в долину. Чем быстрее, тем лучше. Профессор, вы сможете среди ночи открыть портал на Темные земли?

Рене кивает и отходит в сторону, чтобы переговорить о чем-то с Кебилом и Гафсом, а Корк и Кимми идут проверить состояние Никлауса.

«Идут проверить, не добила ли ты нашего болезного», — устало смеется дракончик.

Грустно улыбнувшись, я, так ни с кем и не попрощавшись, покидаю секцию Темных и выхожу на улицу.

Нелепая надежда, с которой я засыпала, что утром станет гораздо легче, разлетелась вдребезги, поверженная кулаком суровой реальности. Стоило отодрать себя от кровати и прийти на завтрак, как пошло-поехало…

Первым меня перехватил сердитый Юлик.

— Лина, в следующий раз думай полушариями, а не полупопиями, — накинулся приятель.

— И тебе доброго утра, — обиженно буркнула себе под нос, пристраиваясь в конец голодной очереди за едой.

— Учти, это я тебе кратко пересказал итог утреннего педагогического совета, где обсуждалась твоя вчерашняя выходка, — кипел от злости эльф.

И так как «кипел» он достаточно громко, то стоящие в очереди студенты навострили уши.

— Ты же едва его не убила! — громким шепотом продолжил наезжать на меня профессор Ратан. — Хорошо еще, что Темные не захотели предать это дело огласке, иначе… Боюсь даже представить, каким был бы резонанс в обществе.

Скептически оглянувшись по сторонам, я обреченно вздохнула. Будучи дипломатом города-королевства Гиз, Юлий серьезно ошибся, выбрав для разговора общественное место, полное любопытных студентов, имеющих хороший слух, бурную фантазию и неуемное желание поболтать.

Уже к концу второй пары все в Университете Магии и Ворожбы обсуждали главную сплетню дня: «Ангелина угрохала Темного».

Да-да! Не ранила, не избила, а именно убила.

И хотя я пыталась смыть со своих рук убийство, рассказывая, что ничего плохого с Хорстом не случилось, общественность категорически отказывалась верить. Для всех существовал неоспоримый факт: еще вчера Хорст своей двухметровой тушей мышц и кривой усмешкой внушал ужас студентам всех курсов и отделений, а сегодня его в универе нет. Кто последним видел Темного? Ангелина! Она на нем практиковалась.

Со всех сторон только и слышалось:

— А вы не в курсе, как проходят похороны на Темных землях?

— Ангелина? Та, которая с пятого курса? Это как же надо было довести ботаника, чтобы он всадил в тебя нож и перерезал глотку!

— Кто-нибудь видел, какого цвета кровь у Темных?

— Поговаривают, что теперь Темные разорвут дипломатические отношения и объявят войну…

Как ни странно, мои подопечные оказались словно в информационном вакууме — к Темным никто с расспросами не лез, зато меня не оставляли в покое ни на минуту.

В перерывах между занятиями вокруг ботаника, проклинающего чересчур громкий шепот Юлика, собирались любопытные сборища студентов, атакующих меня нелепыми вопросами типа «он что-нибудь прохрипел перед смертью?».

Окончательно добил Чиф.

Боевик разогнал своим авторитетом любознательную толпу вокруг меня, сел рядом и приобнял за плечи.

— Лина, — начал беседу звезда своего курса, — я, конечно, все понимаю, Хорст — он Темный, и в принципе так ему и надо было… Но ты сама подумай, где еще ты такого парня себе найдешь?

«Вот-вот!» — неожиданно поддержало боевика либидо.

— Он же любил тебя, — открыл мне Чиф глаза на очевидное и, подняв указательный палец вверх, подчеркнул: — Пойми, Лина, это не какая-то там сопливая влюбленность, которая проходит после парочки свиданий, у него к тебе все было по-настоящему. Короче, по-крупному он к тебе прикипел. Можно даже сказать, всей душой, а ты его прирезала…

Открыв рот от удивления, я медленно развернулась на стуле и внимательно посмотрела в глаза парня. Да нет, вроде не прикалывается. Вон какую серьезную моську сделал.

— Жаль, что у вас ничего не вышло, — искренне сказал Чиф. — Ну, удачи! — похлопав меня по плечу, так, что я едва не грохнулась со стула, боевик встал и ушел на свое место.

Оставшись одна, я даже не знала, плакать или смеяться. Хорошо, что рядом на освободившиеся места плюхнулись Натка и неразлучные Конни с Ролли.

— Ты как? — задабривая меня свежей булочкой с корицей, уточнила ведьмочка.

Схватив мягкую сдобу, я сжала ее пальцами и пообещала:

— Клянусь, что, если хоть кто-то при мне поднимет эту нелепую тему про смерть Крысеныша, я сорвусь, и вот тогда точно пойдут убийства. Массовые!

Друзья переглянулись.

— Лин, ты какая-то чересчур агрессивная, — пытаясь вызволить из моих пальцев булочку, заметил Конни.

— Согласен, — поддержал его лучший друг и предложил: — Может, тебе заняться йогой?

Язвительно фыркнув, я все-таки выпустила ни в чем не повинную выпечку и принялась салфеткой вытирать липкие от сиропа пальцы.

— Сомневаюсь, что стояние на голове под заунывные звуки флейты избавит меня от проблем.

«Конечно, лучше бегать от доберманов Крестного», — обиделась лень.

Но вопреки своей же клятве, убивать никого я не стала, хотя руки так и чесались. Посчитав, что это своеобразное искупление вины перед Никлаусом, я мужественно терпела любопытную общественность и молила светлую Богиню, чтобы случилось что-то более захватывающее и все, наконец, отстали от меня.