Уильям Ходжсон - Дом в Порубежье

К моему огромному облегчению, почти сразу же карниз вдруг расширился до прежнего своего размера. Продвигаясь вперед, я заметил, что тропа начала забирать вправо, и через несколько минут выяснилось, что я не подвигаюсь вперед, а попросту обхожу огромный колодец.

Через пять минут я вернулся к началу обхода, полностью обогнув огромное жерло не менее ярдов ста в поперечнике.

Некоторое время я стоял, погрузившись в раздумья.

– Что значит все это? – буквально криком пульсировала моя голова.

Вдруг в голову мне пришла идея, и я попытался нащупать кусок камня. Наконец под руку попался какой-то желвак величиной с небольшую буханку. Воткнув свечу в какое-то углубление на полу, я отошел от края и, сделав несколько шагов, метнул камень в пропасть – подальше от стенок. Потом я склонился вперед и стал слушать; однако, несмотря на полное мое безмолвие, ни один звук так и не донесся до меня из бездны.

Теперь я знал, что глубина ее не поддавалась сознанию, ибо выбранный мною камень был достаточно велик, чтобы наделать достаточно шума, надолго пробудить шепчущее внизу эхо. В месте этом многократно умножался даже звук моих шагов. Глубокий колодец вселял в мою душу неподдельный трепет, и я охотно повернул бы в тот миг обратно по собственным стопам, оставив в покое все здешние тайны, но сделать так означало признать свое поражение.

Потом я подумал, что могу попытаться все-таки оглядеть эту пропасть, если расставлю все свои свечи вдоль края ее, тогда можно будет, по крайней мере, составить некоторое впечатление о ее размерах.

Пересчитав свечи, я обнаружил, что располагаю пятнадцатью, – я уже говорил, что первоначально намеревался сделать из них факел. Эти свечи я и разместил вокруг жерла с интервалом примерно в двадцать ярдов между ними.

Завершив новый обход, я тут же обнаружил, что яркости свечей совершенно не хватает для моих целей. Они лишь чуть разогнали тьму. Удалось мне только одно: свечи еще более подкрепили мое мнение о размерах жерла… и хотя ничего рассмотреть не удалось, свет их – радуя глаз – нарушил плотный мрак пятнадцатью крошечными звездочками, горящими в подземной ночи.

И тут вдруг Рыжик отчаянно взвыл, отзвуки его голоса понеслись вниз и умерли в бездне. Быстрым движением я поднял повыше свечу, что оставалась в руке моей, и глянул на пса, и в тот же самый миг до слуха моего донесся звук, подобный дьявольскому смешку, донесшийся из доселе безмолвных глубин Ямы. Я вздрогнул, а потом решил, что, наверно, это эхо таким образом изменило голос собаки.

Пес находился теперь в коридоре, в нескольких шагах от меня, и что-то вынюхивал на полу, потом я услышал, как он лакает; опустив свечу, я приблизился к нему. Под сапогами хлюпнула вода; свет отразился от поблескивающей змейки, торопливо пробиравшейся в Яму мимо моих ног. Пригнувшись пониже, я не смог сдержать возгласа удивления. Сверху от входа по направлению к Яме бежал ручеек, становившийся сильнее с каждым мгновением.

Глубоко заворчав, Рыжик приблизился ко мне, ухватил за пальто и повлек к выходу. Нервным взмахом руки я оттолкнул пса и быстро прижался к левой стене. Если что-то приближается к нам, лучше иметь стену за спиной.

Я беспокойно поглядел вверх – в проход – и даже при свете свечи успел заметить, как наверху что-то блеснуло. В тот же самый миг сверху донесся оглушительный рев, становившийся все громче и уже наполнявший всю пещеру своим грохотом. Нутро Ямы отозвалось гулким и глубоким эхо, подобным рыданию гиганта. Тут я отпрыгнул в сторону – на узкий карниз, что огибал пропасть, – и мимо меня пронеслась пенистая стена, ухнувшая прямо в ждущие недра пропасти. Облако водяной пыли охватило меня, затушило свечу, промочило насквозь. Я не выпускал ружья. Три ближайшие свечи погасли, остальные только мерцали. После первого натиска поток сделался ровным, достигая, быть может, в глубину целого фута, хотя я смог убедиться в этом, лишь взяв с карниза одну из расставленных мною свечей и заново отправившись на рекогносцировку. К счастью, последовав моему примеру, Рыжик выпрыгнул на карниз и теперь, приуныв, жался ко мне.

Короткий осмотр показал, что вода затопила весь проход. Несшийся навстречу с громадной скоростью поток становился глубже прямо на моих глазах. Я мог только гадать о том, что произошло наверху… ясно было одно – вода каким-то образом сумела найти себе путь из котловины. Значит, течение будет только убыстряться, и наконец окажется, что выйти никак нельзя. Мысль эта вселяла страх. Конечно же, следовало выбираться – и побыстрее. Взяв ружье за ствол, я промерил им глубину. Едва не достававший до моего колена поток рушился в Яму с оглушающим шумом. Кликнув Рыжика и опершись на ружье как на посох, я шагнул в поток, и вода немедленно взметнулась до бедер – столь велик был ее напор. На какой-то миг я едва не потерял опору, но мысль о пропасти, что разверзлась за моей спиною, вдохновляла меня к отчаянным усилиям. Медленно, шаг за шагом, я стал продвигаться вперед. Каково приходилось Рыжику, мне не удавалось даже подумать. Сил моих хватало лишь на то, чтобы удерживаться на ногах, а потому я ощутил огромное счастье, когда пес очутился возле меня. Он мужественно брел вперед. Ноги у Рыжика длинные, тонкие… он высокий пес, и – должно быть – вода меньше мешала его движениям, чем моим. Во всяком случае, ему было легче, чем мне; зайдя вперед Рыжик невольно – а может, и преднамеренно – раздвигал воду, ослабляя ее напор на меня. Так мы и шли, с трудом делая шаг за шагом, задыхаясь, и одолели в итоге почти сотню ярдов. И тут – из-за какой-то беспечности, или же просто потому, что под ноги подвернулось скользкое место, – я потерял равновесие и упал вперед лицом. Вода с пугающей скоростью повлекла меня вниз к бездонной дыре. Я отчаянно сопротивлялся, но ноги мои не могли отыскать опоры. Я задыхался и уже начинал тонуть. И тут кто-то ухватил меня за пальто, остановив на месте. Это был Рыжик. Должно быть, заметив неладное, он бросился следом и сумел удержать, пока я не поднялся на ноги.

Кажется, я успел разглядеть несколько огоньков, впрочем, не могу быть в этом уверен. Если я не ошибся, меня смыло к самому краю этой жуткой пропасти, и только там Рыжик сумел задержать мое падение. Огоньками, конечно же, мне показались свечи. Но я уже говорил, что не знаю, так ли было на самом деле, ибо глаза мои были полны воды, а падение потрясло меня.

Лишенный света, потерявший ружье, в смятении я был вынужден вновь одолевать глубокий поток, чтобы выбраться из этой преисподней, полагаясь на своего старого друга Рыжика.

Я встал, обратившись лицом к течению – лишь так еще можно было удержать равновесие… даже старина Рыжик не мог выстоять против этого ужасного напора без неосознанной помощи с моей стороны.