Уильям Ходжсон - Дом в Порубежье

Но в тот день и ночь мы заметили, что юноши не стали спать, поели они только однажды, о чем сообщили те, кто нес стражу у Великой Подзорной Трубы.

Тем не менее, отряд с прискорбной быстротой продвигался на север вдоль великой и зловещей дороги, так что в конце концов они должны были остановиться или погибнуть. Все это уверило наши сердца в том, что юноши подпали под чары жуткого и далекого Дома. Наконец к Мастеру явился некий Монструвакан и сообщил о том, что Влияние чрезвычайно усилилось; в тот же самый момент я увидел с помощью Великой Подзорной Трубы, что юноши быстро сошли с Дороги Безмолвных и побежали к Обители Молчания. Наконец Мастер над Монструваканами оставил колебания, и над Краем прокатился Зов, говоривший обреченным беднягам, какой ужас ждет их впереди.

Звуковое сопровождение Мастер подкрепил зрительным шифрованным языком, поведав юношам, что они попали в отчаянное положение и близятся к печальной участи, покоряясь Силе, которая исходила из Дома Молчания.

Он потребовал, чтобы они исполнились отваги и позаботились о своих душах; потому что Силу, которая их привлекает, нельзя победить; можно только убить себя, чтобы не вступить в тот Дом, где всякого ждет ужас предельной погибели.

И во всей Пирамиде воцарилось великое молчание; Зов был зловещим знаком; он означал, что Госопдин Монструваканов вступил наконец в борьбу за души безрассудных юношей.

Посему из Редута незаметно изошла противодействующая сила, сложившаяся из молитв и пожеланий бесчисленных миллионов. Противодействие это было явным для моего внутреннего слуха, весь мировой эфир плясал волнами молитв, ошеломлявших мой дух своей мощью. И, услыхав великий духовный шум посреди тьмы, я, трепеща, посмотрел в подзорную трубу. И о! юноши прекратили свой быстрый бег и собрались вместе, явно ощущая смятение, словно бы вдруг очнулись от сна, обнаружив себя в совершенно неожиданном месте.

Тут разом вскричали все миллионы, собравшиеся у пяти сотен тысяч амбразур, не считая великих наблюдательных экранов. Голоса сливались в ревущий победный вихрь, но торжество было преждевременным. Сила, соткавшаяся из столь многих желаний, рассыпалась, и Злая Воля, истекавшая из Дома, опять потянула к себе юношей; забыв и думать о спасении, они вновь припустили бегом.

Великая Пирамида немедленно окуталась тишиной. Зазвучали жалобы, восклицания скорби и ужаса, но в этот момент случилось новое чудо, потому что перед бедными юношами возникли клочья тумана – словно соткавшиеся из чисто-белого огня, на взгляд, очень холодного и не освещавшего их.

Холодное пламя остановило их: так мы узнали, что за души юношей борется одна из Господних сил, которые во все времена берегут человека от зла и погибели. И все миллионы видели это чудо, некоторые с великой четкостью, другие едва, – столь велика была разница в духовном зрении и слухе среди обычных людей того времени.

Но никто из них не обладал Ночным Слухом, позволявшим слышать голос души, доносящийся с противоположной стороны обитаемого мира, однако, как я уже упоминал, люди, наделенные подобным слухом, жили и до меня.

Тут явился Монструвакан к Господину над Монструваканами, чтобы сообщить, что Влияние прекратило воздействовать на приборы; мы надеялись, что мрачная Сила, исходившая из Дома Безмолвия, теперь отвращена и от нас, и от этих юношей… ибо весьма могучая светлая Сила вступила в борьбу за спасение душ юношей.

И все люди умолкли, позволяя себе лишь короткие восклицания, все трепетали от надежды и страха – потому что у юношей появился шанс вернуться.

Но юноши колебались в сердцах, что я видел через Великую Подзорную Трубу, которой помогало понимание души и природный ум. И о! Мастер над Монструваканами вновь послал могучий голос в глубь Ночной земли, и мы тут же увидели, что юноши ради душ своих и любви, которую испытывали к ним матери, повернули домой, пока Великая Сила прикрывала их, возвращая здравый рассудок.

И я подумал, что некоторые из них посмотрели на Пирамиду, услышав призывный зов, прочли послание, которое написал Мастер над Монструваканами. Однако, увы, они почти немедленно повернули обратно, подчиняясь указаниям своего вождя, которым, по моим расспросам, оказался некто Ашов, великий атлет из Девятисотого города. Этот самый Ашов своей отвагой и неразумием и погубил души юношей. Он направился вперед и нырнул в яркий туман, который отделял их от гибели. Холодное пламя немедленно угасло и рассеялось. Ашов из Девятисотого города побежал к Дому Молчания, и все остальные со рвением последовали за ним.

Они торопливо поднялись на невысокий холм, где находился этот ужасный Дом, и побежали еще быстрее – две сотни и пятьдесят, цельных сердцем и невинных, если не считать природной дерзости духа.

Юноши приблизились к великим дверям, которые были открыты с самого начала, выпуская холодный и ровный свет, а с ним то невозмутимое и безмолвное зло, заставившее умолкнуть весь Ночной Край. Свет и молчание вечно исходят из огромных, лишенных рам окон, рождая предельно мерзостную тишину.

Ашов первым вбежал в великие ворота молчания, юноши последовали за ним и более уже не вышли из Дома.

И вы должны знать, что матери и отцы этих юношей видели, как это случилось.

Все сразу умолкли, некоторые говорили, что юноши все-таки выйдут, и все же каждый знал в своем сердце, что молодые люди погибли; чувствовалось нечто ужасное в этой ночи, в том внезапном покое, что вдруг охватил весь Край.

И я, обладавший Ночным Слухом, ощутил великий страх перед тем, что мог бы услышать мой дух в тишине ночи – перед звуками предсмертных мук этих молодых людей. Однако не последовало и звука – ни тогда, ни во все грядущие годы, потому что юноши эти сгинули в Молчании, о котором лучше не думать и не говорить.

Еще поведаю вам, что странный покой вдруг легший тогда на Землю, воистину был ужасен. Он казался страшнее любого рыка, сотрясавшего тьму во все предшествовавшие времена. Я понял даже, что несколько приободрился бы, услышав далекий и низкий грохот Великого Смеха и скулеж, постоянно доносившийся от юго-востока, где Жерла Серебряного Огня горят перед Кивающей Тварью… или уловив лай Псов, рев Гигантов, голос любой обитающей в ночи жути. Звуки те были не настолько страшны, как наступившее вдруг безмолвие…

Конечно, все поняли, что мы не в состоянии выручить людей Малой Пирамиды. Об этом не стоило даже мечтать… Даже если бы мы знали, где она находится.

Словом, этим людям суждено было страдать и в одиночестве встретить свою смерть. Воистину обитатели Великой Пирамиды уже претерпели скорбь, предприняв некие попытки – хотя ничего не добились – осиротив матерей, жен и детей. Но нас терзала память о еще горшем ужасе, оказавшемся судьбой погибших юношей.