Игра отражений (СИ)

Бледная как смерть, девушка тихо пробормотала, что сможет. И свои обязанности по уходу за лордом тоже сможет выполнять в полном объеме.

— В этом нет нужды, Бекки. Здесь ты — пассажирка, а все обязанности выполняют стюарды. Так что постарайся расслабиться и просто отдохнуть. Если будет сильно мутить, вызови стюарда, он принесет тебе крепкий чай с лимоном, — покачал головой Доминико. — Я специально купил четыре каюты первого класса, чтобы никто по кораблю в качку не бегал.

Бекки слабо улыбнулась:

— Буду совсем как леди.

Вскоре заскрежетали якорные цепи, что-то загремело и затрещало, хлопнули, словно громыхнул гром, поднятые паруса, заскрипел переборками корабль, разворачиваясь мористее. И началось путешествие Кристиана, первое в его жизни, за Атрейское море. Первым делом Кристиан проверил, как он себя чувствует. Самочувствие было превосходным. Вторым делом он отправился проверять, как расположилась Бекки. Девушка была бледна, часто сглатывала и очень неважно выглядела.

— Извините, — пролепетала она. — Я даже не знаю, что со мной, раньше так никогда не было даже в самом плохом экипаже.

— Я вызову стюарда. Он позаботится. Или попросить Анхеля?

Бекки залилась краской и даже забыла на время о морской болезни. Кристиан мысленно поставил ее рядом с доверенным слугой Доминико и мысленно же усмехнулся: красивая будет пара, что ни говори. Он даже передумал запрещать Анхелю «подкатывать» к Ребекке. Если у них все сложится, то… то его малышке-Бекки обеспечен титул баронессы. Слова с делом у него не расходились, потому, состроив самое скорбное лицо, какое мог, Кристиан отправился к Анхелю просить присмотреть за «бедной девочкой, в жизни не путешествовавшей дальше Островов».

— К тому же, во всех путешествиях Бекки всегда была со мной, она никогда не оставалась одна. Я, конечно, мог бы попросить Уолтера присмотреть за ней, но мой старый ворчливый повар тоже неважно переносит качку.

— Да, конечно, дон Кристиан, — с готовностью закивал черноглазый сагранзец, нырнул в рундук, вытаскивая аптечку.

Что ж, за Бекки можно было быть спокойным. Кристиан про себя ухмыльнулся и пошел в свою каюту, обживаться и смотреть на море. И думать про русалок и Доминико. О том, что зря он так подробно представлял себе почему-то обнаженного жениха в нежных объятиях морских дев, он подумал только тогда, когда стало почти больно от врезавшейся в самое нежное место ткани брюк. Пришлось быстро решать проблему и клясться, что никогда не будет маяться развратными мыслями. Впрочем, когда-то он сам говорил Доминико «Не зарекайся», совсем недавно.

Не думать о женихе не получалось. Все равно, как в той несмешной шутке про белого слона. И мысли про детей. И опять же, ипостась при знакомстве с родителями и далее. Так, вот о последнем стоило бы подумать поподробнее. Стань он девушкой, и это может быть воспринято, как фатальное нарушение этикета, еще бы, путешествовать с будущим мужем в компании даже не престарелой матроны, или дуэньи, как говорят в Сагранзе, а молоденькой служанки и повара… Ужас. Кошмар. А если так, что скажет аристократия Сагранзы? Кажется, Доминико упоминал, что его отец — родственник короля? С другой стороны, на метаморфов законы не распространяются и так над ними не довлеют. Но для этого надо признаться открыто.

— У-у-у, ну что же в моей жизни все так сложно?! — Кристиан запустил руки в волосы. Впрочем, быстро успокоился. Ну, пусть он признается открыто в том, кто он, там, в Сагранзе. До Островов эти новости вряд ли дой… Нет, если герцог Саматти и впрямь родич короля, то дойдут, рано или поздно. Хм… Ну, король Георг прекрасно знает, от кого его род пошел, и как прабабка его прабабки превратила своих детей, а затем спасла и остальных близнецов королевства. Он поймет. А остальной двор?

— О-о-о!

В дверь каюты постучали.

— Милорд, не желаете чаю?

И почему он надеялся, что это будет Доминико? Как приворожил его этот чертов сагранзец!

— Да, желаю, — ответствовал Кристиан.

Чай — это неплохо. На распитие чая можно пригласить Доминико.

— А-а-а, ну что это такое?

Правда, вопль измученной души прозвучал шепотом: не хватало еще, чтоб сбежалось полкоманды. И несчастный чай Кристиан выпил залпом, словно это напиток был виновен в тяжких мыслях. Стоило признать, что чай был хорош. Но сидеть в одиночестве становилось невыносимо.

— Так, я старше, я выдержанней, я, в конце концов, мужчина. Интересно, все же, было или нет?

— Что именно? — раздался от двери голос Доминико. — Ты не запер дверь, и она была приоткрыта.

— А… Проходи, побеседуем о любви и прекрасных дамах в прозрачных сорочках. И без оных.

Маркиз поднял бровь, но уточнять не стал, прошел к креслам у чайного столика.

— Расскажи о своих победах на любовном фронте, — сразу взялся за дело измученный мыслями Кристиан.

На лице Доминико промелькнуло удивление, понимание и, наконец, едва заметная улыбка обосновалась в уголках губ.

— Хочешь узнать, не робкий ли девственник перед тобой?

— Именно, — с охотой подтвердил Кристиан.

— Нет, не девственник. Уже давно.

— Отлично, — с облегчением выдохнул Кристиан.

— Почему? — в глазах Доминико плясали черти.

— Потому что хоть один в брачную ночь должен иметь опыт.

— Надеюсь, моего опыта хватит на двоих.

Кристиан кивнул:

— Я тоже надеюсь. Потому что я вообще не представляю, как это все будет.

— Главное, что это будет, Кристо. Куда ты так торопишься? Почему?

Доминико поймал его за руку и усадил рядом, не отпустив ладонь.

— Все будет хорошо, обещаю. Разве ты не знаешь, что Двуликих благословила сама Судьба?

— Прокляла, скорее уж. Кто согласится принять такое…?

— Я. Или я — тоже проклятье? — юноша был серьезен.

— Нет, ты счастье, — Кристиан обнял его, вознамерившись украсть ну хоть один поцелуй.

Доминико на секунду замер, а потом, словно решив что-то для себя, поцеловал сам, перехватывая инициативу, запуская длинные пальцы в растрепавшуюся косу графа, прижимая к себе властно и напористо. На миг показалось даже, что к вкусу крепкого чая и лимона на его языке примешался вкус крови из прикушенных в пылу губ. Кристиан намеревался продлить поцелуй елико возможно дольше, раз уж его лев согласился. Как потом показаться из каюты с распухшими губами — не думал, мозг отказался мыслить, сославшись на отток крови. Он вцепился в жениха, стиснув ткань одежды в пальцах. Хотелось это тряпье содрать. Но разум уверял, что все должно быть до свадьбы целомудренно и невинно. Да и Доминико, хоть и целовался, как безумный, но руки держал на привязи, правда, тоже нервно стискивал пояс жениха и его волосы. Почти больно… и до головокружения хорошо, если бы только не было так плохо от возбуждения, вновь огнем охватывающего каждую клеточку тела.