Игра отражений (СИ)

Кристиан все-таки попробовал жениха оттеснить к постели. И поцелуй прервался, оставив желание завопить от разочарования.

— Нет, — Доминико отстранился. — Прошу тебя, не надо. Я хотел бы, чтобы все было не так… второпях и… Пожалуйста, mi amante.

— Хорошо, — Кристиан совладал с собой. — Я подожду. Но целуешься ты просто божественно.

— Ты тоже, — юноша осторожно провел по губам жениха кончиками пальцев. — Но я поранил тебя, прости, Кристо.

— Нет, ничего. Это приятная боль, — Кристиан облизнулся.

Доминико сделал шаг в сторону, медленно, как хищник, которым его называл граф, обходя его, будто подкрадываясь. Еще шаг, за спину, и прижался, обнимая руками за плечи.

— Помочь тебе? Это не будет считаться… хм… нарушением моего слова?

— Думаю, что не будет, — Кристиан говорил медленно. — И да, твоя помощь будет просто неоценима.

Доминико опустился прямо на ковер, утянув за собой и свою жертву, все так же обнимая одной рукой поперек груди.

— Откинь голову мне на плечо. Закрой глаза, mi caro.

Уверенная рука, ни разу не дрогнув, избавилась от пояса и раздернула шнуровку, ныряя под ткань. Кристиан долго выдохнул, устроил голову на плече Доминико, зажмурившись, отдавшись на волю руки жениха. И снова принялся нещадно кусать губы. Дьявол и преисподняя, это было совсем не так, как с собственной рукой! И не так, как с женщиной, и совершенно не походило на то, что он ощущал, когда спал с юношами. Это вообще не было похоже ни на что прежде. Горячие пальцы, уверенные, но такие ласковые движения, короткие прикосновения чуть шершавой ладони к груди, даже через плотное полотно сорочки — слишком чувственные, жаркие выдохи в шею. Кристиан забился, как выкинутая на сушу рыба, выплеснул семя и затих, счастливый и обессиленный, глядя в покачивающийся потолок и часто моргая.

— Вот так. Так лучше, правда, мой драгоценный? — Доминико убрал ладонь, не спеша вскочить и вытереть ее, придерживая обмякшего жениха.

— Ага, — губы еле шевелились, хотелось просто лежать и ни о чем не думать, нежась в объятиях Доминико.

Сагранзец поднял его на руки, стараясь не испачкать, переложил на кровать — довольно широкую, как для привычной ему моряцкой койки, но наверняка непривычно-узкую для Кристиана. Тот прикрыл глаза, погружаясь словно бы в теплый мех. Расслабиться и лежать — только это и осталось из всех желаний.

— Поспишь? — Доминико медлил, хотя ему было уже просто больно от непроходящего возбуждения.

— Да, — глаза уже не открывались, хотя Кристиан силился разомкнуть казавшиеся каменными ресницы.

— Тс-с, спи. Я люблю тебя, Кристо.

Доминико легонько коснулся его век и губ поцелуями и сбежал, чтобы в своей каюте еще влажной ладонью яростно ласкать себя, шепча имя — «Кристо… Кристо-о-о», и не понимать, кого имеет ввиду, Кристиана или его женскую ипостась.

Кристиан в этот раз спал спокойно и никакими мыслями не мучился. А проснулся с улыбкой, вспоминая, что снилось нечто хорошее, только не помнил, что именно. И еще не помнил, почему уснул одетым. Ну, почти одетым. Но потом память стала возвращаться, заставляя краснеть. Все-таки, он очень распущенное существо. Но каков Доминико! Ох, если он будет таким в их первую брачную ночь… Это будет счастливейшая ночь в жизни Кристиана. Если, конечно, он снова не уснет позорно после оргазма, и если этот самый оргазм не наступит через пять минут ласк. Главное теперь — дожить до этой самой свадьбы и первой ночи в обстановке постоянного соблазна. Он даже подумал, что согласен терпеть качку в облике Кристины, по крайней мере, не будет так ужасно стыдно, что брюки или панталоны трещат по швам в гульфике. И, к тому же, страдания отвлекут от мыслей о Доминико. Кристиан поднялся, приготовил себе платье, перекинулся и стал одеваться, верней, сил хватило лишь натянуть платье и залечь на койку.

Через час он сдался: лучше стыд, чем смерть от морской болезни. Кажется, немного штормило, и корабль раскачивался сильнее, чем он мог выдержать в женской ипостаси. Так что волей-неволей пришлось возвращаться. Кристиан решил, что ему скучно в одиночестве смотреть на волны, и пошел проведать Бекки. В каюте, отведенной для нее, обнаружились все трое слуг: кажется, Анхель собирался соблюдать хоть минимальные приличия, используя Уолтера, как «меч чести». Хотя сплетникам хватило бы зрелища того, как Бекки, невнятно причитая, полуобнаженной валяется на койке, а сагранзец колдует над маленькими круглыми сосудами, каким-то образом прикрепляя их к ее спине.

— Э-э-э…, а что вы делаете? — удивился лорд Сент-Клер, ни разу еще не видевший, как ставятся банки.

Анхель объяснил.

— А у вас не в ходу такие средства, дон Кристиан?

Кристиан покачал головой, пожелал Бекки скорейшего выздоровления и выразил надежду, что лечение поможет ей:

— Если это тебя утешит, малышка Бекки, у леди Сент-Клер тоже морская болезнь, а при ее зеленых глазах оттенок кожи становится вообще чудесно-изумрудным.

— О-о-о, мои соболезнования… ай!.. леди Кристине. Ай! Да сколько ж можно?!

— Еще три, и все. Потерпи, красотка.

— Пятнистая буду, как жаба!

— Ну, а кто видит твою спину под платьем? — резонно возразил Кристиан.

— Никто не увидит, но мы втроем будем знать, что там синяки, — упрямо насупилась девушка, сразу став совсем ребенком. Простуженным, да еще и страдающим от качки. Хотя средства Анхеля все же помогали.

— Синяки пройдут, — Кристиан и уговаривал ее как ребенка. — Они же не навсегда.

— Только потому и не визжу, — призналась Бекки. — Хотя это немного больно и страшновато поначалу. А еще этот отравитель обещал насыпать мне в чулки горчицы! — наябедничала она на Анхеля.

— Не в чулки, а в теплые носки, чтоб прогрелись ноги, — открестился тот.

— Ну, думаю, что вряд ли Анхель что-то сделает тебе во вред. И потом, разве ты не хочешь приехать в Сагранзу уже здоровой? Или ты решила заразить еще и меня, чтобы мы дуэтом чихали и кашляли на гостеприимных хозяев?

— Ой, нет, милорд, конечно же, нет!

— Тогда не хнычь, как дитя. Потерпи, скоро выздоровеешь.

Бекки уткнулась в подушку, решив, что немного потерпеть все-таки стоит. В самом деле, плохо будет приехать больной.

— Пойду прогуляюсь, — Кристиан направился к двери. — Полюбуюсь на море.

— Только осторожнее, дон Кристиан, — вскинулся Анхель, гасивший лучину. — Шторм довольно силен, это просто «Королева Августа» так велика, что качка почти не чувствуется.

— Обещаю, что меня не смоет в объятия стихии, — отозвался лорд.

Но, стоило сделать шаг за дверь, отсекавшую от коридоров первого класса верхнюю палубу, как он пожалел о своих опрометчивых словах. Было холодно — мгновенно замерзли руки и лицо, застучали зубы. И мокро — через леера то и дело перелетали пенные брызги.