Игра отражений (СИ)

Она не понимала, как ей тогда хватило мужества сбежать невесть куда, пускай и с братом короля, о чем она тогда и не догадывалась. Но позор, ведь позор же. И сестра, набожная леди Мэри, прислала только одно письмо, в котором писала, что младшую сестру видеть больше не желает, как и остальная семья. Даже странно, что сменила гнев на милость и согласилась передать титул племяннику. Впрочем, Элизабет Саматти, в девичестве Даркмайр, никогда не жалела о своем выборе. Ни разу. Ну, разве что, немного, когда мучилась родами что Нико, что дочерей. Отчасти потому старшая из близнецов и носила имя Долорес — «страдание».

Но сейчас, со смехом выскальзывая из рук супруга, герцогиня ни о чем плохом не думала. Ее все же поймали, подмяли с утробным рыком, но так трогательно-бережно, словно она бабочка, которую нужно было изловить, не помяв хрупкие крылышки. И принялись покрывать поцелуями с ног до головы. Элизабет вскоре раскинула руки в стороны, застонала, сгорая от жажды ощутить в себе супруга. Он был прекрасен и неутомим, и даже в свою первую ночь, первую брачную ночь она не боялась, что он причинит ей боль. Хотя любезная сестрица успела «просветить» ее по этому поводу. С ним ей никогда не было страшно. Может быть, поэтому она почти ничего и не почувствовала тогда, слишком уж отдалась этому огню, в котором пылали оба.

Результатом той ночи стал Доминико, ее любимый малыш, ее гордость и радость. Красавец, умница, ее Нико. Точнее, их сын, конечно же. Ох, неужели он скоро вернется? Она так соскучилась! Но все эти мысли промелькнули уже после того, как Элизабет сумела перевести дух после бурного оргазма.

— Я так соскучилась по Доминико. И так не хочу отпускать его обратно на Острова, — она прижалась к мужу. — Не верится, что он уже так вырос, что везет жениха знакомиться с нами.

— Но он вырос, mi caro, и нам придется его отпустить. Дьявол, ну почему у твоей сестрицы не было своих детей?!

Герцог тоже не горел желанием отправлять сына в чужую страну.

— А однажды придется отпустить и дочерей. И что тогда? Вряд ли Двуликий согласится рожать детей.

— Значит, уговорим его, — Альери нахмурился. Неужели, Доминико не подумал о продолжении рода? Да нет, такого просто не может быть. Его сын в первую очередь должен был думать об этом, или он в Нико ошибся?

— Я посмотрю, как ты будешь уговаривать мужчину родить. Эта боль… И кровь… — герцогиня вздрогнула.

— Как-нибудь уговорю, потому что наследники семье Саматти и роду Даркмайр необходимы, — герцог вздохнул. — Ты все еще считаешь это хорошим вариантом? Этот Двуликий…

— Избранник нашего сына. И не думаю, что теперь наше отношение к этому способно хоть что-то изменить.

— Да, мальчишка удался в меня, такой же упертый, — хмыкнул герцог.

— Вот именно. Так что лучше признать этот брак удачной партией и попытаться воззвать… Не знаю, к совести лорда Сент-Клер?

— Если она есть у представителя древнего рода островных задавак, — но это герцог пробурчал уже так, чтобы не слышала жена.

— И не забудь отправить письмо, милый.

— Конечно, mi caro.

Через час письмо по волшебству или же благодаря таинственным силам природы исчезло со специальной подставки в кабинете герцога, чтобы появиться на такой же подставке в кабинете его величества Георга, короля Островов. Откуда оно незамедлительно перекочевало с курьером в руки лорда Дамайна.

— Леди Маргарет, нас приглашают на свадьбу Кристиана, — уведомил тот супругу.

— Что? Свадьбу? Но так быстро? — изумилась леди, ломавшая голову над тем, как устроить это действо так, чтобы никто не заподозрил в Кристиане Двуликого. А тут ее практически лишили головоломки, да еще и таким наглым образом!

— У них высокие чувства. Собирайтесь, леди Маргарет, мы посетим Сагранзу. Вы приготовили свадебные подарки для молодоженов?

— Вы невыносимый заносчивый индюк, лорд Джон, конечно же, я приготовила подарки, хотя вы обещали мне заниматься этим вместе!

— Недостойно леди проявлять свои эмоции столь ярко, — Джон торопливо убрался за косяк двери в гостиную, посмеиваясь.

— Недостойно лорда бросить супругу во время раздумий над подарками! — в косяк со свистом впилось вычурное, вырезанное из хрусталя, с наконечником из лучшей стали, перо, как раз туда, где мгновением раньше была голова лорда.

— Горная дикарка! — возмутились из коридора. — Настоящие леди так себя не ведут!

— Где были ваши глаза, лорд Джон, тридцать лет назад, когда вы брали меня в жены? Немедленно идите сюда, иначе я не ручаюсь за сохранность косяков!

Лорд Дамайн вспомнил об украшавшем стену кабинета фамильном топоре и сглотнул. И это он еще фамильный палаш горского клана, из которого взял супругу, заботливо убрал в зал с трофеями.

— Леди Маргарет, извольте не нервничать, это портит цвет вашего лица, и так уже не в меру нездоровый.

— Джон, ты испытываешь мое терпение! — в голосе супруги звякнула сталь, и доводить ее до степени, когда в этом тихом нежном создании взыграет горячая кровь хайлендеров, лорд не рискнул.

Пришлось выходить и приближаться с покаянным видом. Где глаза были, где глаза были. Где вырез блузки был, там и были. По счастью, получил он вовсе не топором, а всего лишь свернутым в трубочку списком:

— Вот, это необходимо взять в банке. Не может же Кристина сочетаться браком, не надев фамильные драгоценности!

Когда шесть лет назад скончался отец Кристиана, всего на месяц переживший супругу, леди Маргарет стальной рукой взялась за воспитание осиротевшего племянника мужа, не дав скатиться в хандру и слишком долго носить траур. Кристиана тут же отправили в горы, где толком поскорбеть ему не дали быстроглазые девицы клана, сразу прихватившие в оборот красивого лорда. И участие в судьбе Кристиана Маргарет принимала самое живейшее. Воспитывала вместе со своими двумя отпрысками. Александр и Теодор, правда, были постарше племянника и быстро выросли, разлетевшись по местам службы. Решили пойти по стопам отца, так что теперь Лекси служил капитаном военного фрегата где-то на севере, изредка писал скупые письма, больше похожие на депеши. Тео выбрал стезю гвардейца, и с ним родители виделись чаще. Он пока был только в чине лейтенанта, но не жаловался.

Жаловалась мужу Маргарет, потрясая письмом старшего:

— Что это, я тебя спрашиваю? Три строчки. «Дорогие родители, все хорошо. Погода хорошая. Я хороший. Служба хорошая». Я пишу ему пятистраничные письма! И что в ответ?

Лорд Джон только посмеивался в усы, а что тут скажешь? Александр был воистину сыном суровых гор, там, где нужно было пять слов, он ронял одно и замолкал. Так же дело обстояло и с письмами. Да и не привык Лекси жаловаться, стараясь все преодолеть молча и в одиночку. Да и младший сын тоже не слишком-то спешил рассказывать о неприятностях, но его расстояние не спасало, он навещал дом родителей, а тут уж леди Маргарет выплескивала на него всю накопленную за неделю материнскую любовь. Лорд Джон в такие вечера только ухмылялся, прикрывшись газетой и слушая, как сын отбивается от требований предъявить внука. Здесь же. Сейчас же! Тео пока еще держал оборону и от любимой матушки, и от предприимчивых мамаш девиц на выданье, на которых насмотрелся вволю и не горел желанием терять относительную свободу. Потому, наверное, помолвку Кристиана леди Маргарет восприняла, как манну небесную, и в четыре года ожидания не поверила ни на пенни.