Игра отражений (СИ)

— Добро пожаловать в новую жизнь, милая, — пробормотала Кристина. И встрепенулась: — А когда ужин?

— Анхель сказал, что предупредит за полчаса, миледи.

— Хорошо, тогда мы можем подремать. Ложись нормально, что ты там балансируешь на краю?

— А если войдут? — Бекки смутилась. — Нет, я лучше посижу в кресле, миледи.

— Как войдут, так и выйдут. Давай, ложись и спи. Тем более что в эту кровать можно уложить все поместье, еще и кусок для кошки останется.

Бекки хихикнула, представив это, послушно улеглась поудобнее, все же оставив между собой и госпожой прилично места. Не стоило забывать, что ее леди — это еще и ее лорд. Кристина с чистой совестью задремала, решив, что кружащаяся голова это не самое приятное дополнение к ужину. Разбудил их деликатный стук в дверь спальни.

— Бекки? Через полчаса ужин.

Анхель не стал входить и даже заглядывать, кто его знает, вдруг лорд решил стать леди. Как оказалось — не ошибся.

— Миледи, проснитесь, — донеслось из спальни.

Для ужина Кристина выбрала платье нежно-яблочного цвета, решив сразу явить миру нежную и воздушную леди. Бекки быстро заколола ей волосы, образ довершили элегантной заколкой-цветком. Но все равно, закрытое платье по последней моде, пышное, хоть и легкое, в здешнем климате явно было чересчур уж жарким.

— И это самое легкое. И это еще без корсета, — сокрушалась Кристина.

— Я узнаю, где здесь портные, миледи, — кивала Бекки. — И закажем вам самые красивые платья. Как у леди Элизабет. Только я не понимаю, почему ее здесь все называют Изабеллой.

— Потому что это особенность произношения. Вот у нас имена не изменятся, — Кристина раскрыла веер и принялась обмахиваться.

На ужин их проводил Анхель. Столовая была под стать гостиной, с длинным столом, сияющей множеством свечей и подвесок люстрой, хрусталем, серебряными приборами и тончайшим фарфором на столе.

— Добрый вечер, лорд, леди Саматти. Лорд Даркмайр.

— И вам, леди Сент-Клер, — к чести герцога, он даже не запнулся, увидев вместо молодого человека — юную леди, подчеркнуто скромно одетую.

Кристина присела напротив жениха, улыбнулась ему, рьяно обмахиваясь веером. Доминико ободряюще кивнул, отвечая своей солнечной, открытой улыбкой. Герцог поднялся, негромко прочел затрапезную молитву, чем несколько удивил Кристину, после чего слуги бесшумно принялись вносить угощение. Графиня Сент-Клер порадовалась тому, что уже почти привыкла к той пище, что готовил повар Доминико. Однако съесть удалось немного, после чего Кристина налегла на воду с лимоном, а веер в руках буквально загудел. То ли от нервов, то ли от резкой, по мнению организма, смены климата, нестерпимо мутило.

— Как вы, дорогая? — шепотом осведомилась сидевшая рядом с ней леди Элизабет. — Похоже, вам стоило сегодня отдохнуть. Помнится, я сама в первую неделю лежала в постели и мучилась, привыкая к здешнему климату.

— Что-то мне и впрямь нехорошо, — также шепотом созналась Кристина.

— Мы покинем вас, — царственно поднялась герцогиня, мужчины тотчас вскочили. — Приятного аппетита. Идемте, дорогая моя, идемте.

Кристина устремилась к себе в комнату плавно, царственно, но при этом очень быстро перебирая ногами. Состояние «мутило» уже перешло в состояние «тошнит безудержно». Бекки едва успела подставить умывальный таз да придержать волосы госпожи. Незаметно вошедшая следом за Кристиной герцогиня позвонила в колокольчик и приказала явившемуся Диего позвать доктора. А потом помогла гостье умыться, пока Бекки выносила таз.

— И еще вы слишком тепло одеты, милая, немудрено, что вам так плохо.

— Это самое легкое из платьев, — пробормотала Кристина.

— Бедная девочка, немудрено, что Нико жаловался, что замерзает там. Ничего, сейчас найдем для тебя что-то полегче.

Кристина могла только моргать и благодарно улыбаться.

Семейный доктор Саматти, колоритный тип: высоченный, седовласый, с напомаженными усами, похожими на стрелки часов, бородкой клинышком и пронзительным взглядом черных, как маслины, глаз, явился через час. Осмотрел больную, узнал, откуда та, осмотрел еще и Бекки, покивал и велел просто не волноваться, гулять, когда может, кушать легкую пищу, пить вино и привыкать к Сагранзе.

— Воздух, донна Изабелла, непривычная вода, как было и с вами.

— Спасибо, Алехандро.

Доктор откланялся, а герцогиня принесла Кристине свое платье, легкое, без лишних юбок, больше похожее на наряд хайлендеров, памятный девушке по годам, проведенным в горах: тонкая блуза с широкими рукавами, подбирающимися вдетым в манжеты шнурком, отложным широким воротником из выбитого кружева, пышная юбка, но совсем не такая тяжелая, как это могло бы быть, расшитый золотой нитью корсаж вместо корсета.

— Благодарю, оно прекрасно, — улыбнулась Кристина, устраиваясь на кровати удобней. — Жаль, что климат меня сразил, думала, все пройдет легче.

— Вам еще повезло, что в осеннем путешествии не подхватили простуду, — качнула головой Изабелла. — Но теперь все будет хорошо. Отдыхайте, моя дорогая. Нико я к вам пока не пущу, никто не помешает.

— Если очень заскучаю, выберусь отсюда, надев штаны.

Герцогиня улыбнулась:

— Хорошо.

Из приоткрытых окон доносилась прохлада ночи, стрекот насекомых, такой непривычный в ноябре, тихое пощелкивание и робкие трели какой-то ночной певуньи, возможно, даже соловья. Кристина наслаждалась этими звуками и покоем ровно полчаса, после чего снова понеслась в уборную. И уже там, обессилено опираясь на низкую скамью, невесело рассмеялась, сообразив, как могло бы выглядеть ее внезапное недомогание, прибудь она на виллу Сан-Марко в женском облике.

— Негодяй Доминико, притащить беременную невесту через все море.

Но, слава Богу, она не беременна. Хотя бы потому, что на Мадонну она никаким боком не походит, а больше от Духа Святого в истории никто не беременел. Да и святые отцы тоже как-то странно отводят глаза, приплетая к Божественному Зачатию какого-то голубя. Ничего, она привыкнет, просто непривычный климат. Хотя шоколада хотелось на пустой-то желудок.

С террасы, куда выходила дверь спальни и ее окна, раздались крадущиеся шаги.

— Кристо? — чуть слышный шепот. — Кристо, mi amante? Наверное, уснул…

— Я не сплю, — отозвалась Кристина. — Я страдаю из-за отсутствия шоколада. Входи, я прилично прикрыта простыней.

— А я принес шоколад и чуррос, — Доминико осторожно протиснулся в дверь, неся поднос с чашками и тарелкой, чтобы ничем не звякнуть. — Как знал.

— Так неудобно получилось, теперь твои родственники меня сочтут невоспитанной особой.

— Никто так не подумает, Кристо, — Доминико поставил поднос на столик у постели, приподнял ее, подсовывая под спину подушки. — Прекрати себя накручивать, хорошо? Отец меня уже допросил… — он неосознанно поерзал и передернул плечами. — И сказал, что не против нашего брака.