Warhammer 40000. Катарсис (СИ)

Все же вопрос Вормаса задел Ристелл за живое. Она хотела бы знать, почему ключ общается именно с ней, ведь он пробыл в руках гомункула достаточно, чтобы выпросить свободу у него. Что могло быть такого у канониссы, чего не было у Вормаса? Обещанной свободы?

Сейчас были вопросы поважней, и разбираться в мотивах древних артефактов не было времени.

Когда они достигли лестницы, за спиной Ристелл послышались шаги. Не грохот мощных ног, предвещающий приближение гротеска, а легкий шелест. Значит Борлака усмирили, и Длекари решила вернуться за возмездием.

Было в ее шагах что-то странное, словно они замирали, как только Ристелл начинала к ним прислушиваться. Возможно, они ей лишь почудились.

Свежий ветер ударил в лицо, когда она, наконец, оказалась на верхней палубе. Было темно и по всему лагерю зажглись мощные прожектора. Это было странно для существ, всю свою жизнь скрывающихся в тени, но, похоже, это была необходимость во время загрузки рабов на борта галер, они ослепляли рабов, практически полностью дезориентируя их. Словно слепые овцы, люди сгонялись в шеренги и выбирали единственно верное направление – подальше от жалящих уколов пикинеров.

Вормас развернулся лицом к Ристелл и сделал пару шагов назад, словно приглашая ее подойти ближе и демонстрируя свое превосходство.

- Что же дальше нарисовал твой очаровательно наивный разум? – Гомункул развел руки в стороны, предлагая ей действовать. На его лице светилась улыбка, но едва уловимая тень в глазах говорила о том, что он не ожидал, что его ловушка подведет.

Канонисса быстро окинула взглядом палубу. Было бы весьма досадно оказаться в засаде в тот самый момент, ради которого она проделала весь путь. Она держала ключ в руках, плату за жизни рабов. В голове вновь немилосердно всплыла арифметика инквизиции. Имеет ли она право торговаться за жизни меньшинства, рискуя жизнями большинства? Возможно ли отстоять и то и другое?

Словно читая девушку как открытую книгу, Вормас позволил сделать себе пару шагов, словно прогуливаясь по палубе. Затем он повернулся к ней спиной и оперевшись на борт посмотрел на рабов:

- Есть ли разница между нами? – Его острые когти проскрипели по ограждению, а слова по нервам Ристелл.

- Мы такие же рабы, только смерть нас не освобождает, а жизнь дается лишь для того, чтобы найти возможность избежать рабства. Жизнь наша единственная свобода.

- Ваши светлые братья избежали рабства, - Ристелл не желала вступать в полемику, но ей было нужно время, чтобы найти выход из бесконечно извилистого лабиринта сознания.

- Да, они вырезали нас как опухоль, чтобы жить спокойно, - Вормас повернулся к Ристелл сжав кулак, словно раздавил чье-то сердце, - Быть может с ними стоит поступить также.

Небрежным жестом он указал на галеры, к которым тянулись реки рабов.

- Чтобы остальные твои сородичи были свободны…

Гомункул совершенно не двусмысленно намекал на безграничную жестокость этого шага. Он видел Ристелл насквозь и ему для этого не нужны были псайкерские силы. Все было написано на ее лице, а тысячелетия интриг научили его весьма сносно читать по глазам.

Ристелл с отвращением осознала, что даже сейчас решение принимается за нее. Вормас ждал предсказуемого шага, который Ристелл сама считала верным, но не значит ли это, что он станет ее ошибкой?

- Люди не отличаются дальновидностью. Словно дети, вы боитесь сделать шаг и постоянно смотрите под ноги, а не вперед.

- Может поэтому нам неведомо Падение? – Огрызнулась канонисса.

Вормас лишь улыбнулся:

- Падение неведомо и тому, кто никогда не стоял на ногах

Ключ вновь стал обжигать руку, напоминая Ристелл о времени.

- Значит мы поднимемся прямо сейчас, - Наложница навела бластер на ключ, - Пока они не уйдут за пределы вашей базы, пока я не буду уверена, что ни один геллион или грабитель не последует за ними, твой артефакт будет на волосок от распыления на атомы.

Гомункул кивнул инкубам, стоявшими по бокам от него и прошипел:

- Как пожелаешь. Только едва ли тебе удастся обрести уверенность.

Гомункул закрыл глаза, словно обращаясь к пси-силам, но затем сверкнул улыбкой:

- Я не могу отдать приказ об их освобождении. Артефакт все еще удерживает силы варпа.

Ристелл крепче сжала бластер:

- Тогда воспользуйся воксом!

- На это потребуется время, а у нас его нет.

- Значит тебе придется искать другой ключ.

Ристелл знала, что игра с Вормасом будет возможно самой сложной игрой за всю ее жизнь, но осознавая, что ее жизнь очень скоро может закончиться, она начала терять терпение.

Инкубы наблюдали за происходящими событиями совершенно отчужденно, словно грузчики, ожидающие начала работы. С одной стороны это утешало, а с другой казалось весьма подозрительным. Очевидно, что ключу удалось поглотить псайкерские силы у всех, кто ими владел в неопределенном радиусе, значит инкубы оказались так же беспомощны. По крайней мере сейчас.

Девушка пыталась сконцентрироваться на псионике. Сейчас это было бесполезно, но она не хотела допустить, чтобы ментальную свободу Вормас со стражами ощутили быстрее нее.

- Я тебя недооценил, - Вормас достал из кармана маленький камень и, не отрывая взгляд от канониссы, прошипел пару фраз в него.

- Они свободны.

Слова гомункула эхом звучали в ушах Ристелл, но она все же перевела бластер на него и стала медленно подходить к борту Опустошителя, чтобы лично убедиться в исполнении ее условий.

С одной стороны она уходила от прохода на нижние палубы, где возможно скрывалась Длекари, но с другой, это был единственный путь отступления, от которого ее теперь отделял Вормас и его стражи.

Ее уже не пугала смерть. Возможно она смирилась с ее присутствием еще в душе в каюте Архонта, когда осознала, что это был ее последний поход, но прежде, чем предстать перед Императором, она желала выполнить две последние задачи.

Вормас отдал приказ через устройство связи и теперь сотни загонщиков, окруживших толпу рабов, с недоумением передавали приказ по цепочке. Многие оглядывались на корабль Архонта, но никому не приходило в голов ослушаться Палача, хотя каждому было очевидно, что этот поворот не обошелся без кризиса. Ристелл знала, что сейчас они гадают, что именно вынудило Вормаса отпустить свою добычу, принадлежащую ему по праву главного вивисектора, и Ристелл была почти уверена, что очень скоро на борт Опустошителя поднимется главный надзиратель, а может весть дойдет и до гладиатора. Времени почти не осталось. Необходимо уничтожить ключ, едва рабы скроются во мраке пустошей. Если его можно уничтожить, в чем Ристелл была уверена, благодаря реакции ключа.

Рабы о времени не знали и оглядывались на соседей. Заглядывали в глаза стражей, пытаясь понять, не шутят ли они. Задача оказалась гораздо более сложной, чем Ристелл себе представляла. Не так легко убедить пытаемого и изувеченного человека, в том, что он свободен от уз и волен идти куда пожелает, тем бо-лее устами того, кто две минуты назад гнал его плетьми на бойню.