Год дракона (СИ)

– Какая память? – не понял я.

– Память предков. Драконы обладают способностью помнить не только свое прошлое, но и прошлое своих мертвых собратьев. Эти знания дракон хранит до конца жизни и может обмениваться ими с другими представителями рода.

– Зачем?

– Чтобы выжить. Чтобы знать, кто друзья и как их найти, какие есть враги и как их одолеть. Например, тело убитого дракона хранит информацию 99 дней, но поскольку люди сразу пускали тушу в дело, то при термической и химической обработке память навсегда въедалась в кожу и кости, поэтому предметы утвари превращались в своеобразные компакт-диски с записанной на них информацией. Кровь драконов применялась в металлургии и строительстве, поэтому многие древние здания и оружие тоже хранят в себе историю нашего рода.

– Замечательно, – я закрыл глаза.

– Мы с Шу передали тебе все свои знания. Потом еще спасибо скажешь!

– Спасибо…

Я пытался подремать, но едва погружался в предсонное оцепенение, на меня наваливались воспоминания о ритуале – как из меня сыпались искры, как внутри что-то рвалось, как бегущие картинки и вызываемые ими эмоции раздирали меня на части. Я весь измучился, пока мы доехали до гостиницы.

– Идти сможешь сам? – заботливо поинтересовался брат, въезжая на парковку.

– Не знаю, – мне было ужасно плохо, и я хотел быстрее прилечь. – Попробую.

– Хотя бы мимо рецепции пройди с бодрым видом, чтобы вопросов не вызывать, – попросил Вовка.

Я взял себя в руки, и через холл прошел хоть и медленно, но не качаясь. Зато в лифте я сполз по стенке, не в силах больше стоять на ногах. До номера Вовка практически нес меня: у меня дрожали колени, и из-за этого я не мог сделать ни шага.

Два дня я не вставал с постели, разбитый, словно после тяжелой болезни. У меня была такая слабость, что я не мог удержать в руке стакан воды. Большей частью я спал. Слава богу, мне ничего не снилось – я провалился в вязкую пустоту и там пребывал до тех пор, пока брат не выдергивал меня обратно. Вовка кормил меня шоколадом и вареными яйцами. Я поначалу скептически отнесся к этому меню, полагая, что меня вывернет от первого же куска.

– Тебе нужен белок и энергия, – уверил меня Вовка, выкладывая на стол пачек двадцать темного шоколада и с десяток вареных яиц. – А когда встанешь на ноги, перейдем на высококалорийную пищу.

Я не верил, что когда-нибудь смогу встать на ноги, но с удовольствием ел яйца и шоколад. Про другие продукты даже думать не мог. Вместо чая Вовка заваривал какие-то травы, которые своим запахом вызывали воспоминания о покосе в деревне. Вовка с другими парнями ходил косить сено литовкой, а моей задачей было следить за Максиком, который, естественно, рвался к косарям. Мне приходилось занимать младшего брата всякой ерундой: я показывал ему насекомых, учил собирать землянику, закапывал секретики, – а сам с нетерпением ждал, когда же парни устанут и можно будет посидеть с ними, пообедать, послушать их разговоры. Я был рад даже сбегать за водой к ручью, который находился примерно в километре от луга, лишь бы заслужить одобрение Вовки.

Эти радужные воспоминания контрастировали с моим нынешним плачевным состоянием, что приводило меня в еще большее уныние.

– Вов, когда это пройдет? – стонал я.

– Сейчас твоя сущность заняла пульт управления и перестраивает организм в соответствии с новыми возможностями, – пояснял брат. – У тебя что-то вроде перезагрузки. Когда компьютер перезапустится, станет полегче, и ты сможешь контролировать свое состояние.

– Я не думал, что будет так хреново…

– Через это все проходят. Кто-то легче, кто-то тяжелее. Думаешь, так просто дается умение держать огонь на руке и вызывать внутренний свет?

На третий день мне стало лучше, я уже самостоятельно добрался до туалета, а ночью Вовка сходил на охоту и принес мне бестию. До сего момента я ни разу не видел этих тварей. В дневнике было написано, что они впиваются в душу человека, отчего та при развитии испытывает боль и перестает развиваться вовсе. Или развивается медленно и деформируется при этом. Еще было сказано, что сильные бестии напоминают капкан, и снять его с души не так-то просто: приходится хитростью или силой разжимать клешни тварей. Вовка принес мне слабую бестию в бутылочке из-под сока, на которой он нарисовал символы-замки, не выпускающие паразита. Тварь напоминала заколку-невидимку – две плотно сжатые тонкие и прямые полоски, поблескивающие, как лакированные. На месте перегиба полосок было небольшое уплотнение с едва заметными усиками. Вовка сказал, что из этих усиков отрастают еще ноги, между которыми со временем образуется плотная перепонка. Это позволяет бестии захватывать большие участки души и потреблять больше энергии. Это так же делает ее похожим на капкан.

– Пора тебе переходить на натуральную пищу, – пошутил Вовка, крепко сжимая в пальцах бестию. – Съешь ее – и сил прибавится.

– Как ее есть? – поморщился я. После шоколада мне было неприятно думать, что эта светящаяся заколка скоро окажется у меня во рту.

– Нужна воронка, которая бы поглотила тварь. Во время ритуала ты должен был почувствовать в животе такой… как бы узел. Как будто что-то закручивается в тугой комок. Было?

– Да.

– Ты должен вызвать его снова.

– Как?!

– Представь, что там у тебя зарождается торнадо.

– Господи…

– Жень, у всех происходит по-разному. Горыныч учил меня после вдоха задерживать дыхание на несколько секунд, а потом резко выдыхать. Попробуй, может, получится.

Я сделал глубокий вдох, но долго удержать воздух не смог – закружилась голова и затошнило.

– Мне еще такой способ помогал: напряги пресс сильно-сильно, как на тренировке, а потом резко вдохни животом. Как только почувствуешь внутри этот комок, раскручивай его, как смерч. Он сам найдет выход – главное запустить механизм воронки.

Я испробовал этот метод. Что-то похожее на ту пружину, что чуть не порвала меня во время ритуала, шевельнулось во мне, но тут же затихло.

– Возможно, ты пока еще слаб, но когда появятся силы, у тебя все получится, – предположил брат. – Придется мне помочь тебе. Только не думай, что я буду делать так каждый раз.

Он убрал бестию обратно в бутылку, крепко закрутил крышку и сел на кровать передо мной.

– Смотри мне в глаза, – приказал он и взял меня обеими руками за голову.

Поначалу это не причиняло дискомфорта. Я уперся взглядом в такие родные серые глаза Вовки и ждал, что произойдет дальше. Он смотрел на меня сначала спокойно, но с каждой секундой его взор становился все напряженней, агрессивней. И вот уже от него у меня по спине побежали мурашки и захотелось отвести глаза, но я собрал волю в кулак и держался. Вовка, продолжая сверлить меня взглядом, приоткрыл рот, и я заметил, как оттуда полился свет, который разгорался все сильнее и сильнее. Почему-то в такой близости от этого света я чувствовал странное желание обнять брата, словно в приступе всеобъемлющей братской любви. Это же чувство заставило меня броситься к нему на шею, когда он приехал в детдом спустя восемь лет. Бороться с этим было труднее, чем с дискомфортом, который по-прежнему причинял мне Вовкин взгляд, и я, чтобы снять напряжение, положил руку брату на плечи.