Гай Кей - Дети земли и неба

Ранее он подписал документы, которые дали ему на подпись в той комнате, где — невероятно — по-видимому, правит его дочь, и люди ей подчиняются. Даже старуха, императрица, считалась с Леонорой.

Императрица. Он видел последнюю императрицу Сарантия. Он назвал ее старой каргой. При этом воспоминании он содрогнулся. Но откуда ему было знать?

Она приговорила его к смерти. Он сомневался, что он был первым человеком, которого она приказала казнить. В комнате находился человек, капитан корабля, который, он был уверен, хорошо умеет убивать, и он бы это сделал, по приказу Леоноры.

Она не отдала этого приказа. Она оставила ему жизнь.

В ее власти было решать, будет ли он жить, и одно это уже являлось возмутительным нарушением порядка вещей. Он смотрел на волны впереди корабля, сине-зеленые, яркие в утреннем свете. Он ненавидел море.

Купец Дживо засвидетельствовал документы. В них граф Эриджо Валери из Милазии признавал, что город-государство Дубрава оказал ему и его семье большую услугу, спасая его дочь от пиратов в море. Выкуп за нее уплатило семейство Дживо. Эту сумму им компенсировал Совет Правителя, и теперь, в свою очередь, Валери обязуется вернуть эти деньги, плюс еще некоторую сумму (значительную) в знак признательности и в благодарность за оказанную услугу.

Разумеется, у него не было с собой таких денег. Это понятно. Кто берет с собой такие деньги наличными в море? Там пираты! Нет, необходимые деньги будут получены путем безвозмездной передачи товаров, доставленных на корабле, на котором он прибыл.

Поскольку эти товары не принадлежали Валери, его стюард с корабля подсчитает вместе с таможенниками Дубравы их настоящую стоимость. Валери подпишет эти бумаги на таможне, их заверят печатью, а другие документы подтвердят его долг купцам его родного города и Родиаса, которым принадлежали эти товары, и он возместит его, когда корабль вернется в Милазию. Дубрава не должна платить за них владельцам. Им заплатит Эриджо Валери.

Он также взял на себя обязательство, в присутствии дочери, построить обитель за стенами Милазии, чтобы увековечить имя Паоло Канавли. И подарит этой обители средства на то, чтобы в ней получили кров и защиту тридцать Дочерей Джада, отныне и навсегда.

Его стюард получил указания немедленно обсудить с господаром Андрием Дживо сумму требующегося щедрого пожертвования. Эриджо вспомнил, как подумал тогда, что нельзя доверять купцу из Дубравы такие смехотворные торговые расчеты.

Это он тоже подписал. В трех экземплярах. Один отправят в Родиас, Верховному Патриарху. В конце концов, ведь предстоит строить обитель и святилище.

— Этот благочестивый и смиренный поступок, — невозмутимо произнесла его дочь, — несомненно, завоюет для вас благосклонность Патриарха. Это неплохо. Если, конечно, вы исполните все это. Возможно, вы заметили, что тот документ, который вы подписали, передает семье Канавли наш охотничий домик, а также прилегающие к нему земли и виноградники, если обитель не будет построена в течение двух лет. Поэтому лучше вам ее построить. Думаю, больше нам от вас ничего не нужно. Вы можете идти.

Драго было приятно, что его знают на острове и доверяют ему. Приплыв туда позже в тот же день, он был встречен у причала двумя служительницами, которые жестами пригласили его пройти дальше. Он увидел трех более молодых Дочерей в саду, с корзинами, и они ему улыбнулись, одна из них даже очень тепло. Его мать, подумал он, была бы довольна, что его знают в святой обители, и рады ему.

«Интересно, — подумал он, — каким станет Синан под руководством Леоноры Валери?» Она очень молода, и явно не отличается такой уж большой набожностью.

Он также считал ее замечательной. Если бы она его попросила, он бы убил сегодня ее отца.

Сейчас, увидел он, приближаясь по дорожке от моря, она находилась на террасе. Его работодатель, отец Марина, все еще был с ней. Они пили вино. Императрица отсутствовала. Леонора увидела Драго и подняла руку, приглашая его подняться к ним. Он поднялся, вышел на террасу и поклонился им обоим. Она указала ему на кресло. Он покачал головой. Он не мог сидеть и пить вино вместе с Андрием Дживо. Его это пугало, это не соответствовало их ролям. С сыном — да, но не с отцом. Он снял свою красную шапку, пригладил волосы.

— Я так и думала, что вы вернетесь, — сказала Леонора Валери.

— Моя госпожа, — ответил он, не зная, что еще сказать.

— Вы испытываете сомнения по поводу того, что здесь произошло, и хотели бы все точно знать. Возможно, чтобы написать об этом Марину? В Ашариас?

Он действительно думал о такой возможности.

— Если он там, — вставил Андрий Дживо. Он казался задумчивым, но таким он был всегда. Он хороший человек, Драго всегда так считал, но не очень открытый, и не эмоциональный. — Мы не можем этого знать. Они могут вернуться домой раньше любых писем, это зависит от того, как долго он там пробудет.

— Ну, синьор Виллани должен написать портрет, — сказала сидящая рядом с ним женщина. — Ваш сын оставит его там?

— Если он закупил определенные товары, а написание портрета потребует некоторого времени, я полагаю, что да. Они всего лишь попутчики.

— Действительно, — сказала Леонора Валери. Нельзя было понять, что она об этом думает. По крайней мере, Драго не понял.

— Я действительно на этой неделе получил письмо, где говорится о них. К моему удивлению.

— К вашему удивлению? — Леонора улыбнулась, ободряюще.

Драго пришла в голову мысль, что от женщин часто ожидают подобных замечаний, которые помогают мужчинам продолжать говорить. Она налила гостью еще вина.

— Собственно говоря, оно от Раски Трипона. Люди знают его под именем Скандир.

Драго широко раскрыл глаза. Он гораздо хуже умел скрывать свои реакции, чем эти двое. «Было бы хорошо этому научиться», — подумал он. Возможно, уже слишком поздно в его возрасте.

— Да, — ответила Леонора. — Их караван встретил Скандира? Как интересно.

— По-видимому, да. Он атаковал большой отряд османских солдат. И всех уничтожил. Он сообщает, что Марин храбро сражался вместе с ним, как и наша телохранительница из Сеньяна. Говорит, что расстался с нашими людьми на следующий день, и что Даница Градек покинула службу у меня и отправилась вместе с ним. Он просит за это прощения и хвалит моего сына за порядочность и отвагу, — Андрий Дживо отпил вина. — Марин проявил неосмотрительность, приняв участие в бою вместе со Скандиром.

— Вы за него боитесь? — мягко спросила Леонора.

— Ну… — Ее гость покачал головой. — Это ведь уже произошло, какое-то время назад. Теперь поздно бояться.

— Родители, любящие своих детей, всегда должны немного бояться за них, наверное.

И даже Драго Остая, не самый проницательный из людей, как он бы заявил первым, увидел линию, которая пролегла, прямая, как поваленные ветром деревья на краю поля, между этими тихими словами и тем, что произошло здесь сегодня — и в Милазии, много лет назад.