Гай Кей - Дети земли и неба

Ее собеседница лишь пожала плечами.

— Хотите подняться наверх? Помолиться вместе с ними?

Она не хотела, но устала находиться в этой темной тесноте. Наверху уже утро. Она посмотрела на женщину напротив и сказала:

— Я была к вам несправедлива, наверное. То, что случилось с Якопо, — не ваша вина, и вы действительно совершили правильный поступок. Потом.

— Я действовала ради всех нас.

— Да, да, — согласилась Леонора, охваченная нетерпением. — Вы это говорили. Но никто другой этого не сделал, не так ли?

Женщина из Сеньяна слегка улыбнулась.

— У меня был лук в руках.

Леонора невольно улыбнулась в ответ.

— Наверное, вы правы. Можно узнать ваше имя?

— Меня зовут Даница Градек. Не думаю, что наше знакомство продлится долго.

— Понятия не имею. Я — Леонора Мьюччи. Я действительно из Милазии, а не из Серессы.

— Я вам уже поверила. Зачем вам было лгать?

Позже она попыталась понять, как повлиял на нее этот простой вопрос, почему она сказала то, что сказала. И не нашла простого ответа. Эта женщина была молодой, как она сама, среди чужих людей и вдали от дома, отчасти дело было в этом. Позднее Леонора пришла к выводу, что мы не всегда поступаем так или иначе по какой-то очевидной причине, иначе жизнь оказалась бы совсем не такой, какой она стала.

— В этом я не солгала, — сказала она. — Но я лгала с тех пор, как мы поднялись на корабль.

Другая женщина просто смотрела на нее и ждала. Пес поворачивал голову и смотрел то на одну, то на другую, по-прежнему виляя хвостом, но теперь неуверенно. Атмосфера как-то изменилось.

— Я не… меня послали…

Даница Градек хладнокровно продолжила:

— Вас послали шпионить для Серессы.

Леонора уставилась на нее:

— Это так очевидно?

— Они всегда так делают. В Сеньяне был шпион. Очень скоро пришлют другого. На пристани в Дубраве нас будут ждать наблюдатели, которым платит Сересса. Вероятно, вам полагается связаться с ними.

— Нет. Да, то есть. Но…

Леонора встала. Глубоко вздохнула. И сказала:

— Я не была его женой. Женой Мьюччи. Есть причины, почему я согласилась. Но я не вернусь, я не могу вернуться в Серессу. Я одна на целом свете.

Даница Градек была женщиной высокого роста. Она стояла рядом с псом, и в комнате было тесно. Она улыбнулась Леоноре, потом рассмеялась.

— Одна? Значит, нас таких уже две. Давай посмотрим, что мы сможем сделать.

Драго Остае не нравилось все, что происходило на его корабле с того времени, когда они покинули Серессу и направились в сторону дома.

Он всем сердцем ненавидел пиратов. Эти разбойники побывали на его палубе, залезли к нему в трюм, забрали товары, доверенные ему. И он не смог им помешать.

Это случалось и раньше на тех судах, капитаном которых он был, и ощущение беспомощности потом долго заставляло его чувствовать себя слабым. Но они просто не в состоянии ни сражаться с пиратами, ни все время избегать их.

Сеньян существует, как некий вид дополнительного налога на торговые суда, так однажды сказал Марин. Им нравится называть себя героями границы, Драго знал об этом, но про себя отказывал им в этом праве. А потом один из них убил пассажира на корабле Драго. Он видел, как Марин вынимает меч и быстро идет через палубу, и Драго понимал, что ему тоже придется вынуть из ножен свой меч, и что они, вероятно, погибнут на борту «Благословенной Игнации».

Женщина своей стрелой предотвратила это. «Ей теперь не жить в Сеньяне», — подумал тогда Драго, еще в тот самый момент.

Потом вторая женщина, та, о которой Марин сказал ему, что она шпионка, устремилась по палубе к поручням корабля, и Драго, обернувшись слишком поздно, понял, что она собирается броситься в море, и закричал, и тогда… она не прыгнула.

Что-то там произошло, у поручней.

Воспоминание об этом потом портило ему настроение и пугало еще много дней. Он все время вспоминал о своей матери, и о знахарке из деревни, где он вырос, и думал о том, что никто не мог бы честно сказать, будто понимает все, что происходит на свете.

Леонора Мьюччи, считал Драго, остановилась у поручней не совсем по своей воле. Она собиралась прыгнуть в море. Он не мог бы объяснить, почему он в этом так уверен, не мог поговорить об этом ни с Марином, ни с кем-либо из знакомых моряков или священников. Он мог бы рассказать своей матери, но она умерла много лет назад. Он все еще тосковал по ней.

А теперь, чтобы окончательно переполнить чашу его неприятностей, эти женщины поднялись на палубу, как раз тогда, когда корабль приближался к берегу, а почти все моряки верят, что две женщины на палубе корабля могут принести несчастье.

Такое уже случалось раньше. Когда погибли тот лекарь и пират? Когда обе женщины были на палубе.

Драго готов отнестись к этому, как к необоснованному предрассудку, но моряки всегда суеверны. Слишком многого приходится бояться в море, и он не хотел, чтобы его матросы пугались при подходе к земле, это само по себе опасно.

Он заводил корабль в гавань с юга и очень осторожно, даже в спокойное утро. Столько судов разбилось прямо у входа в свой порт, они слишком торопились вернуться домой и уже не опасались моря, оставшегося за кормой.

Дубраву окружали скалы, по обеим сторонам от островов, защищающих гавань. И даже в такое солнечное утро, как это, откуда-то мог в мгновение ока налететь шквал. Он сам видел, как это бывает, участвовал в отчаянных попытках спасти груз и тонущих людей. Приходил потом на похороны и слушал рыдания родных тех людей, которых они не доставили на берег или доставили уже выловленными из моря.

Женщины вышли из переднего люка как раз в тот момент, когда закончились молитвы. Синьора Мьюччи появилась в первый раз после того пиратского рейда. Она выглядела элегантной, собранной. Второй была… женщина-пират из Сеньяна, с луком и колчаном, рядом с ней шел пес.

Драго нравилось, как выглядит этот пес, но не более того.

Женщины приближались к нему. Он откашлялся, повернулся к ним, в ожидании, расставив ноги, словно приготовился к чему-то. К чему угодно. Он сцепил руки за спиной и принял, как ему хотелось надеяться, горделивую позу.

— Госпарко, — обратился он к жене доктора. Поклонился. Для этого ему пришлось разнять руки, потом снова завести их за спину. Другой женщине он кивнул, для нее этого достаточно, учитывая, кто она.

«Они обе молоды, обе светловолосы, но больше у них нет ничего общего, ни во внешности, ни в происхождении», — подумал он. Женщина из Сеньяна высокого роста, отличается легкой походкой. Умеет убивать. Вторая, вдова… ну, Драго не часто употреблял слово «хрупкая», но оно, кажется, здесь уместно. Она благородного происхождения, так заявил Марин, когда увидел ее в первый раз. Он помнил, как она стояла у поручней, и весь подол ее ночной сорочки был пропитан кровью ее мужа.