Гай Кей - Дети земли и неба

Утром дождь прекратился, но идущая на северо-запад колея (здесь ее едва ли можно назвать дорогой) превратилась в засасывающее, вязкое болото под холодным серым небом. Однако Дамаза освободили от обязанностей вытаскивать пушку. Поступили новые приказы.

Пятьдесят человек, половина из них всадники, вторая половина — Джанни, должны прекратить движение на соединение с остальной армией и отклониться в сторону, чтобы кое-кого прикончить.

Разбойники-джадиты много дней совершали набеги на их обоз с припасами, пускали горящие стрелы в фургоны с едой, убивали вьючных лошадей и мулов, убивали людей, а потом исчезали в туманных холмах и долинах. Эта местность подходила для такой тактики.

Охрана обоза из телег и фургонов была достаточной, чтобы защищать его, но было нечто оскорбительное, издевательское в этих налетах, и у их сердара лопнуло терпение.

Они должны были найти эту банду и уничтожить ее. Дамазу хотелось чувствовать радость, волнение. Начался новый этап его жизни в качестве взрослого мужчины, воина Ашара. Они отправились назад, на юг, пятьдесят человек.

В конце второго утра их следопыты напали на след. Поднялось солнце, подул ветерок. Дамаз действительно почувствовал себя лучше, теперь он быстро шагал за опытным командиром, а не уныло плелся рядом с пушками, не толкал и не тащил их. Они вернулись на широкую дорогу, идущую с востока на запад. Их отряд из Мулкара пересекал ее по пути на север. На этот раз они двинулись по ней на запад.

Прошлой ночью у него появилось еще одно воспоминание, новое для него. По-видимому, даже если не можешь вспомнить то, что никак не хочет вспоминаться, нельзя забыть то, что ты все же помнишь.

Его сестру звали Даница.

Дамаз давно забыл это имя, а потом, прошлой ночью, оно возникло у него в голове. И еще он теперь думал, что у его отца были рыжеватые волосы, как у него самого. Он почти видел его, если закрывал глаза.

Но зачем тебе закрывать глаза, преследуя врагов? И какая польза от таких воспоминаний? Что хорошего они могут тебе дать?

Дамаз услышал приближающийся топот копыт. Появился один из их разведчиков, галопом прискакавший обратно по дороге. Он натянул поводья, когда подъехал к голове их колонны.

— Их тридцать! — крикнул разведчик. — Не больше. И они не так далеко впереди. Мы их поймали!

— Дани, не берись за оружие! Вы — караван купцов!

— Жадек, я знаю.

— У них нет причин напасть на вас. Возможно, они даже не…

— Я знаю. Я просто готова их встретить.

— Ты не можешь быть готова! Если это армия, что ты можешь…

— Я знаю!

Он замолчал. Она ощущала его страх, хотя он бы в нем не признался и возражал бы против этого слова. Он боялся за нее, конечно, из любви к ней. Она подумала, что против этого слова он не стал бы возражать.

Даница смотрела на восток. Сегодня тучи разошлись. Середина утра, солнце достаточно высоко, и ей не надо щуриться. Она увидела всадников, быстро приближающихся к ним, около пятнадцати человек, возможно, больше. Низкорослые кони, выглядят уставшими, двигаясь по вязкой от грязи дороге. Скорость говорила о том, что они, вероятнее всего, от кого-то убегают.

— Они бегут, — произнес дед.

Она чуть снова не сказала «Я знаю», но сдержалась.

Это не ашариты, Даница хорошо их разглядела. Это не означало, что они не опасны, эти люди могли быть хуже ашаритов. Османы гарантировали их каравану безопасный проезд; а вот бандиты с юга — или из других мест — вовсе не обязаны поступать так же.

Но двадцать или около того всадников — это больше банды разбойников, и они скачут открыто, по имперской дороге, что непонятно, если только…

Она всегда отличалась хорошим зрением, поэтому увидела что-то желтое, кушак, на скачущем впереди всаднике, на крупном коне. Желтый цвет в честь бога солнца, и может быть, чего-то еще.

— О, Джад! Даница, возможно, я знаю, кто… — начал ее дед. Она услышала в его голосе удивление.

— Я это вижу. Это возможно?

— Узнаем через минуту. Не разрешай никому доставать оружие!

— Никакого оружия! — крикнула Даница. — Стойте на месте, но не бросайте им вызов!

Марин посмотрел на нее. Ее не назначали командиром телохранителей.

— Слушайтесь ее! — резко бросил он. А потом выехал вперед из круга телохранителей — четыре пеших, четыре верхом — и встал на дороге один, лицом к приближающимся всадникам.

«Это смело», — подумала она.

«Сейчас он может погибнуть», — это она тоже подумала.

Она тоже вышла вперед. Остановилась в шаге позади него, опустив руки, без оружия. Он был их лидером, она — его телохранителем. Волосы спрятаны под шляпой; на ней грубая рубаха, кожаный жилет, брюки, сапоги. Ее принимали за мужчину, если не присматривались.

Марин оглянулся. Ничего не сказал, снова повернулся лицом на восток. Даница увидела, что это действительно желтый кушак. А у мужчины, который его носил, борода была рыжая.

— Это он, — сказал дед. — Детка, я никогда не думал …

— Ты знаешь, кто это? — быстро спросила она у Марина.

— Знаю, да поможет мне Джад.

Они ждали, стоя на дороге. Собственно говоря, перегородив ее. Всадники резко натянули поводья, повинуясь знаку скачущего впереди человека. Они были заляпаны грязью, заметно уставшие, но излучали нечто такое, что можно было назвать яростью битвы. Человек впереди, на большом сером коне, был самым старшим. В его бороде не меньше седых волос, чем рыжих, заметила Даница. У него было худое лицо и худое тело.

Он смотрел на них сверху вниз, оценивая размер их отряда. И обратился к Марину Дживо:

— Ищете смерти?

— Еще пока нет, надеюсь, с благословения Джада.

— Тогда уйдите с дороги. В лес, за те хижины, — он показал рукой на север. — Велите вашим людям сидеть тихо. Молитесь. Но только молча.

— Вас преследуют?

— Нет, я просто загоняю коней ради развлечения. Да, нас преследуют. И мы здесь будем драться. Вам не повезло, вы оказались не в том месте.

— Сколько человек за вами гонится?

— Не твоя забота, купец из Дубравы. Не твоя, и не этих кравчиков-серессцев с тобой. И не этой хорошенькой девушки, твоего телохранителя.

— Мы можем сражаться вместе с вами, — сказала Даница.

— Нет! — резко крикнул внутри нее дед.

— Нет, — резко ответил мужчина на сером коне. — Слабые воины наносят больше вреда, чем приносят пользы, и это не ваша драка, с вашими подписанными пропусками с печатями.

— Она моя, — возразила Даница. — Я из Сеньяна.

Мужчина на коне посмотрел на нее. Кто-то позади него заговорил, она не расслышала слов.

— Далеко забралась от дома, — сказал человек с рыже-седой бородой.

— Мой дом сожгли хаджуки.

— Как печально. Убирайся с дороги вместе со своими купцами. Нам нужно подготовиться к тому, что мы здесь собираемся делать. Не заставляй меня повторять.