Гай Кей - Дети земли и неба

В других случаях, прибавил он, религиозный пыл чистых сердцем бывает настоящим, сильным. Он собирает армии на яростную борьбу с неверующими. В таких конфликтах люди способны совершать ужасные деяния. И совершают.

Необходимо также заметить, что, несмотря на все благочестие людей, идущих на войну или посылающих других на далекие поля сражений (или молящихся за мужей и сыновей, отправленных туда), они не в силах управлять погодой.

Бывали случаи, когда некоторые считали, что им это под силу. В годы, о которых сохранились хроники, считалось, будто женщины Сеньяна умеют колдовать. Что они, в частности, обладают умением вызывать ветер у своего дома, и этот ветер уничтожает вражеские корабли и людей в бурном море, в то время как сеньянцы, искусно управляющие своими маленькими суденышками, могут по мелководью уплыть в безопасную гавань.

Мудрые правители любой веры считали предусмотрительным советоваться с теми, кто утверждал, что умеет читать будущее по звездам и лунам, пусть даже религиозные наставники называли это ересью. Конечно, они также просили этих религиозных наставников возносить молитвы о предотвращении бурь, засухи, сильных дождей, землетрясений, наводнений.

Человек делает все, что может, когда ставки в игре высоки — как в тот раз, когда армия калифа Гурчу отправилась в поход из Ашариаса и его западных гарнизонов на осаду великой крепости императора джадитов на северо-западе.

Обе стороны так поступали. Свечи горели в городах, поселках и деревнях. Составлялись карты неба и лун. Рассматривали кости лопаток животных. Вызывали духи мертвых. В прошлом, в некоторых местах, в такие моменты, как этот, приносили жертвы. Та деревня, где Раска Трипон по прозвищу Скандир ночевал вместе с караваном купцов, находилась неподалеку от места для подобных ритуалов далекой древности.

Утверждали, будто такие молитвы и обряды как-то влияют на небеса. Нам необходимо убеждать себя, что мы не полностью зависим от милости вселенной.

В ту конкретную весну в Саврадии непрерывно лили дожди — какое-то время, а затем они прекратились. Солнце сияло, день за днем. Дороги на севере и на западе начали просыхать.

Было исключительно трудно определить, произошла ли эта перемена погоды достаточно рано, чтобы позволить большой армии калифа добраться до Воберга вовремя и успешно атаковать его. Люди с обеих сторон, участвовавшие в той войне, рассудили, что это весьма вероятно.

Жизни продолжаются или заканчиваются, империи движутся вперед или нить их судеб перерезают ножницы — и это зависит от того, идет дождь или нет.

Немного позднее, той же весной, граф Эриджо Валери из Милазии прибыл в Дубраву на борту торгового корабля. Он приплыл, чтобы встретиться лицом к лицу со своей заблудшей дочерью и доставить ее, принудительно, если потребуется, обратно в обитель неподалеку от Серессы, где, как он уже давно принял мудрое решение, она проживет остаток своей опозоренной жизни.

Но он потерпел неудачу.

Граф был наездником и охотником, он разводил и обучал собак и ястребов. Он не любил море. Пока они плыли, его настроение портилось все больше. Он также терпеть не мог купцов, кислый привкус коммерции и ее новых представителей, а в Дубраве только такие люди и жили. У аристократа с его происхождением эта помешанная на коммерции республика на другом берегу моря никогда не вызывала желания ее посетить, и он никогда здесь не бывал. У него никогда не было причин приезжать сюда.

Еще хуже то, что он узнал о недопустимом поведении Леоноры только потому, что эти жадные торговцы прислали ему требование компенсировать тот выкуп, который они заплатили пиратам, чтобы спасти его дочь от плена в море. Они не потрудились объяснить, что эта девушка делала в море!

Было бы лучше, гораздо лучше, если бы ее увезли эти разбойники и делали с ней все, что им угодно, а потом убили, думал Эриджо Валери. Он собирался сказать это ей и их правителю, или кого там Дубрава пошлет к нему, чтобы повторить их достойное презрения требование. В сложившихся обстоятельствах позор семейства Валери — его позор — был огромным, чудовищным, и о нем знал весь свет.

И Дубрава считала, что он им за это заплатит?

Если она сейчас же не уедет вместе с ним, поклялся он себе на этой дьявольски неустойчивой палубе корабля, он ее убьет, и ни один уважаемый человек на свете не скажет, что отец не имеет права это сделать.

Хуже всего то, что в прежнее время он гордился своей единственной дочерью.

Он видел в ней возможность для семьи занять еще более высокое положение в обществе. Леонору все любили, она была энергичной, умела обращаться с ловчими птицами и с конем не хуже любой женщины (и многих мужчин) в Милазии. Их богатство (земли, разумеется, они не какие-то вульгарные купцы!) было значительным, а род древним. Имелись все основания предполагать, что ее выдадут замуж в еще более высокопоставленную семью в Батиаре, или Феррьересе, или при дворе императора в Обравиче. Не исключался даже один из членов семьи самих императоров Кольбергов, характерной чертой которых был безвольный подбородок. Леонора была ценным активом.

Раньше была. Пока не забеременела от одного из сыновей Канавли.

От нее он так и не узнал его имени, даже применив те средства убеждения, которые он бы, возможно, не решился применить к мужчине. Его старший сын, не самый удачный, но, несомненно, самый физически развитый из троих сыновей, узнал имя парня в городе другими способами, и они разделались с ним, как он того заслуживал. Это означало кровную вражду, конечно, но семья Канавли была ниже его семьи по положению (отчасти это и вызывало ярость Эриджо), и, в любом случае, какой сильный мужчина боится схватки?

Его дочь отослали доживать свои дни вдали от мира. Он до сих пор считал, что проявил щедрость. Просто нельзя допустить, чтобы она покинула эту обитель, как бы ее ни убеждали (а ему, по-видимому, придется переговорить об этом с Советом Двенадцати). Он уже решил ее судьбу и силой заставит ее покориться.

Девушка не может сама выбирать для себя ту религиозную обитель, в которой ей предстоит жить. Он заплатил за ее проживание там, и гораздо больше, чем Леонора заслуживала. Он даже заплатил (конечно, небольшую сумму) за то, чтобы незаконнорожденного ребенка забрали после родов в больницу для найденышей в Серессе, что и было сделано. А теперь она каким-то образом оказалась в Дубраве, за морем, и они хотят от него денег, а она намеревается остаться там?

Ни один мужчина, у которого есть гордость, не станет этого терпеть.

Он сойдет с корабля, когда они пришвартуются в порту, заберет дочь из той продажной обители, которая приютила ее, и отвезет обратно туда, где она должна жить по его решению. В противном случае он ее убьет. А потом вернется домой и поедет на охоту. Никаких денег за выкуп он никому не отдаст, а правители Дубравы, если будут настаивать, услышат то, что думает аристократ из Батиары об их меркантильном поведении.