Сара Маас - Двор Тумана и Ярости

Он потянулся ко мне, но я заморозила его взглядом.

— Моя очередь, — сказала я ему.

Рис послал мне ленивую, мужскую улыбку и откинулся на спину, положив руку за голову. В ожидании.

Нахальный ублюдок.

Поэтому я склонилась и накрыла его ртом.

Он дернулся из-за прикосновения с сорвавшимся хрипло «черт» , и я засмеялась, не отстраняясь от него, и вобрала его глубже в рот.

Теперь его руки на простынях были сжаты в кулаки до побелевших костяшек, когда я скользнула языком по нему, чуть касаясь зубами. Его стон был словно пожар для моей крови.

Честно говоря, я была удивлена, что он продержался целую минуту, прежде чем прервать меня.

Набросился — вот подходящее слово для того, что Рис сделал.

Одну секунду назад он был у меня во рту, мой язык щелкал по широкой головке — в следующую секунду его руки были уже на моей талии, и меня перевернули на живот. Он раздвинул мои ноги коленями и схватил за бедра, приподнимая их, а затем ворвался в меня одним глубоким ударом.

Я простонала в подушку от ощущения каждого восхитительного дюйма, приподнимаясь на локтях и вцепившись в простыни.

Рис вышел и погрузился обратно, и вечность взорвалась вокруг меня в этот миг, и я подумала, что могу разлететься на части от невозможности им насытиться.

— Взгляни на себя, — пробормотал он, двигаясь во мне и целуя меня вдоль позвоночника.

Мне удалось приподняться достаточно, чтобы посмотреть туда, где наши тела соединялись — и увидеть мое мерцание солнечного света рядом с рябью его ночи — сливающиеся, смешивающиеся. И это зрелище настолько меня ошеломило, что я кончила с его именем на губах.

Рис поднял меня к себе, одной рукой накрыв мою грудь, а другой лаская и теребя этот комок нервов между моих ног, и я не могла сказать, где закончился один оргазм и начался другой, и он толкался бедрами еще раз, и еще, не переставая целовать мою шею, ухо.

Я поняла в тот момент, что могу умереть от этого. От желания его, от удовольствия быть с ним.

Он сменил позу, ненадолго выйдя из меня, чтобы лечь на спину и привлечь меня сверху.

Был проблеск в темноте — вспышка затяжной боли, душевный шрам. И я поняла, почему он хотел меня в этой позе, почему хотел закончить все именно так, чтобы я была сверху.

Осознание этого разбило мне сердце. Я наклонилась, чтобы поцеловать его, мягко, трепетно.

В тот момент, когда наши губы встретились, я опустилась на него, заполненность теперь была гораздо глубже, и он прошептал мое имя в мои губы. Я целовала его снова и снова, и нежно двигала бедрами. Позже, в другой раз — еще будет время, чтобы сделать это жестко и быстро. Но сейчас… я не буду думать о том, почему эта поза была той, в которой он хотел закончить, хотел, чтобы я затмила пятна тьмы своим светом.

Но я буду сиять — для него, я буду сиять. Для своего собственного будущего, я буду сиять.

Поэтому я уперлась руками в его широкую грудь, и выпустила наружу этот свет во мне, позволяя ему разогнать тьму того, что с ним сделали, сделали с моим мейтом, моим другом.

Рис прохрипел мое имя, толкая бедрами вверх. Звезды кружились, в то время как он глубоко врывался.

Я думаю, что свет, льющийся из меня, мог быть звездным. Или, быть может, это мое зрение преломилось, когда разрядка накрыла меня еще раз, и Рис достиг своей, произнося, задыхаясь, мое имя снова и снова, и пролился во мне.

Когда мы закончили, я осталась на нем, впившись кончиками пальцев в его грудь, и любуясь им.

Нами.

Он потянул за мои влажные волосы.

— Нам придется найти способ заглушить этот свет.

— Я довольно легко могу держать тени скрытыми.

— Ага, но ты теряешь контроль над ними, когда злишься. И поскольку у меня есть все намерения сделать тебя самой счастливой в мире… я чувствую, что нам нужно будет научиться контролировать это дивное свечение.

— Всегда думает, всегда подсчитывает.

Рис поцеловал уголок моих губ.

— Ты не представляешь, сколько вещей я придумал насчет тебя.

— Я помню упоминание о стене.

Его смех был чувственным обещанием.

— В следующий раз, Фейра, я трахну тебя у стены.

— Так сильно, что все картины попадают.

Рис расхохотался.

— Покажи мне еще раз, что ты умеешь делать этим нечестивым ртом.

Я повиновалась.

* * *

Это было бы неправильно сравнивать, потому что, наверное, каждый Высший Лорд мог заставить женщину не спать всю ночь, но Рисанд был… ненасытным. Я, наверное, спала всего лишь час в ту ночь, хотя думаю, что в том была и моя вина в равной степени.

Я не могла остановиться, не могла насытиться его вкусом во рту, его ощущением внутри меня. Больше, больше, больше, до тех пор, пока я не почувствовала, что могу выскочить из кожи от удовольствия.

— Это нормально, — сказал Рис, жуя кусок хлеба, когда мы сидели за столом и завтракали. Мы еле добралась на кухню. Он сделал всего один шаг из постели, открывая мне прекрасный вид на его величественные крылья, мускулистую спину и красивый зад, и я прыгнула на него. Мы оба рухнули на пол, и он изорвал когтями милый маленький коврик, когда я двигалась на нем верхом.

— Что нормально? — переспросила я. Я едва могла смотреть на него без желания воспламениться.

— Это… безумие, — произнес он осторожно, как будто опасаясь, что одно неверное слово может подстегнуть нас опять наброситься друг на друга, прежде чем мы успеем восполнить запас сил едой. — Когда пара принимает связь мейтов, это… всепоглощающе. Опять же, это берет начало из тех времен, когда мы были животными. Наверное, чтобы позаботиться о том, чтобы женщина наверняка забеременела. — Мое сердце сбилось с ритма на этой его фразе. — Некоторые пары не выходят из дома целую неделю. Мужчины становятся настолько неуравновешенными, что, так или иначе, им может быть опасно появляться на людях. Я видел, как обычно разумные и образованные мужчины разносят комнату лишь из-за того, что другой мужчина посмотрел слишком долго в направлении их мейта, если это произошло вскоре после того, как была закреплена связь мейтов.

Я выдохнула со свистом. Другая разрушенная комната пронеслась в моей памяти.

Рис знал, что преследовало меня в воспоминаниях, и поэтому произнес мягко:

— Я хочу верить, что я контролирую себя лучше, чем обычный мужчина, но… будь терпимой ко мне, Фейра, если я несколько взвинчен.

То, что он признал это все…

— Ты не хочешь уходить отсюда.

— Я хочу остаться в этой спальне и трахать тебя, пока мы оба не охрипнем.

В мгновение ока я была готова принять его, жаждала его, но… но нам надо было идти. Королевы. Котел. Юриан. Война.

— Насчет… беременности, — произнесла я.

И могла с тем же успехом вылить ведро ледяной воды на наши головы.

— Мы не… Я не пью тоник. Не пила, я имею в виду.